Хочешь жить - умей вертеться - Яна Мазай-Красовская

И сам пришлет сову. «Или просто заявится», — перевел я для себя и заодно для матери. Лучше быть готовыми заранее. Впрочем, у меня теперь почти три недели, чтобы как-то ухитриться поприсутствовать на такой важной для меня встрече или придумать, как подслушать с безопасного расстояния. Так что это скорей плюс.

Слава бо… Мерлину (тренируйся, Саня, то бишь Северус), матушку не заступорило. Мне кажется, или у нее наметился какой-то прогресс? Тихая робкая радость по этому поводу плюс удовлетворение от хорошо проделанной сегодня работы (местами тяжелой!) так и просили чего-то этакого. Картошечки пожарить, точно.

Мама Эйлин клубни отмыла и почистила, наконец начав использовать на кухне заклинания (ура, она все-таки что-то кулинарное знает!), а я резал и выкладывал на старое, ветхое, но чистенькое полотенце, подсушить. Вообще резать картошку соломкой то еще медитативное занятие, скажу я вам… Не успел оглянуться, как ее оказалось аж на две сковороды. Ну и ладно, сегодня нажарим, завтра доедим. А еще с Эйлин оказалось удивительно хорошо молчать. Я оценил.

На сковороде аппетитно скворчал лучок с кусочками бекона, я засыпал в эту красоту первую порцию нашего «второго хлеба» и даже успел перевернуть и подсолить, как в прихожей что-то сбрякало и мужской голос завопил:

— Эйлин!

Мать рванула было, но я успел ее опередить.

Папаня внушал. Мужик имел здоровенные кулаки, длинные руки, трубный глас, нехорошее настроение и подозрительно принюхивался. А еще он был довольно высокий и жилистый, так что я наконец поверил, что это действительно отец моей тушки. И, недолго думая…

— Папа приехал! — облапил я мужика и быстро отскочил, пока тот чего не придумал в ответ — выражение его лица мне совсем не понравилось. Но упускать инициативу было жаль, а потому, пока папаня не успел подобрать челюсть, его рот надо попробовать занять чем-то однозначно приятным. В тему я, то есть мы с картошечкой подсуетились.

— Как раз к ужину! — радостно провозгласил я и, схватив за рукав, поволок еще не пришедшего в себя мужика на кухню, где тут же усадил его за стол и навалил гору жареной картохи — как раз дошла. Умница мать успела сунуть на сковороду еще и пару сосисок прежде, чем снова впасть в ступор, так что я понял, что решение в целом было верным. Хоть не особо и сомневался. Сытый муж и отец — это уже вполовину не такая страшная беда. Я-то знаю.

Мистер Снейп сглотнул. Содержимое тарелки было в кои-то веки завлекательным, что неожиданно и подозрительно, но голодный желудок просто требовал приналечь. Тем более ведьменыш вот жрет, и ничего. И он решился.

Ум-м… Жареная картошечка похрустывала на зубах, ароматы еды витали по всему дому, а растерянность и злость на лице мужика постепенно сменялись спокойствием и наконец удовлетворением.

— Пиво есть? — папаня прожевал очередную порцию и удовлетворенно крякнул.

Ну что… пивко да под картошечку. Мужик ваще-то прав. Я вздохнул.

— Дашь денег — сгоняю.

Мужика, кажется, опять немного переклинило, прямо почти как мать. Что-то не нравится мне такое выражение их глазок, слишком уж похожее. Тобиас прокашлялся.

— Ты что со своим недоноском сделала, ведьма? — он зыркнул на меня, может, пытаясь испугать, но как-то неубедительно.

— А что тебе не нравится? — влез я. — И вообще, это не мама, это директор нашей школы со мной сотворил. Забрал нас… честно, даже не знаю, куда, может, и в школу, но непохоже было. И мать не знает. А потом я ничего не помню. Только, очнулся когда, голова болела так, что думал — лопнет! А потом опять не помню.

Эйлин всхлипнула.

— Очнулся потом уже дома, в кровати. А потом… Тут помню, а тут — не помню! — радостно провозгласил я, радостно стуча себя по лбу и по затылку. — И готовить немного умею, оказывается. Поди плохо?

Мать издала какой-то стон и, кажется, опять наладилась пореветь, а папаня озадаченно поставил брови домиком. Ему вообще не шло, кстати, но я точно никому не скажу.

— Да ладно, мам, теперь же все нормально! Ведь лучше же стало, правда, пап? Скажи ей!

Папаня медленно втянул носом воздух. Мать сжалась, но когда отец молча выдохнул и отправил в рот еще картошечки, вытерла глаза уголком белого кухонного передничка, осторожно встала и запустила на сковороду еще порцию. И сосиски ему подложила. Мне показалось, Тобиас дернул рукой, чтобы глаза протереть, но сдержался.

— Ну так что, сгонять за пивом-то, пока картошка не кончилась? — спросил я.

— Готовил кто? — вместо ответа спросил он.

— Мы вместе, — пискнула Эйлин, а я подтвердил активным киванием.

Вот ведь… вроде была женщина как женщина, а теперь совсем забитый котенок. Не-эт, так не пойдет.

— Батя! — проглотив что прожевал, рявкнул я что было сил, родители аж подпрыгнули. Мать так точно. — Давай мать за пивом сгоняет, ей без вопросов продадут, она совершеннолетняя, а я тебе все-все расскажу! Потому что когда директор нас обратно вернул, я еще два дня… нет, почти три дня отходняк ловил. А вот пото-ом!

— Где деньги взяли?

Я улыбнулся до зубов мудрости, то бишь до мест, где они, надеюсь, когда-нибудь вырастут.

— Вот в том-то все и дело! Ну, мам, ты идешь или нет? — и подмигнул снова немного ошалевшему отцу.

Тобиас полез в карман и вытащил нехилый такой бумажник. Кажется, папаня не бедствует. Мать, получив купюру, отчалила, сделав мне пару странных знаков, типа лучше закопаться или убежать. Ага, щас. Ну держись, батя, сейчас моя очередь чужие мозги компостировать. Твои то есть.

— Так что, ты теперь меня за отца решил признать? Не боишься?

— Знаешь, — я сжал губы и серьезно посмотрел мужику в глаза. — Я недавно понял, что вокруг меня нет никого из нормальных взрослых. Вся надежда на тебя.

— У тебя забрали магию?

— У меня такое чувство, что мне вернули мозги.

Мужик фыркнул и… улыбнулся. Йес. Но не расслабляемся.

— Ну, рассказывай.

— Только ты до конца дослушай, ладно? А то тут все одно за другое цепляется. И скажи, у вас на фабрике дети работают? Сколько платят за час?

* * *

Эйлин неслась домой быстрей снитча в надежде, что муж еще не прибил ее кровиночку, ее сыночка. Открывая дверь, она едва не села прямо на пороге, услышав дружный хохот…

Я как раз живописал наш поход за жратвой. Кстати, максимально честно. Папаня хмурился, но ржал, особенно когда я в лицах показывал, с какой грустной миной выкладывал еду. И с какой невинностью мама собирала дубли.

Пивко пошло под новую порцию картошечки, а папа, кажется, вообще припух.

— Знал