Сумерки над Джексонвиллем. Лесной мрак - Брижит Обер

Большой зеленый автобус с кондиционером, следующий из Гэллопа, величественно затормозил возле старенькой проржавевшей таблички с указанием остановки. Ему еще предстояло ехать, а точнее, тащиться аж до Сиудад–Хуарес, что по ту сторону границы. При виде него невольно хотелось забраться внутрь и месяцами подряд, ничего не делая, глядеть на проносящийся за окнами пейзаж – будучи этаким типом в старой потертой джинсовой куртке, с реденькой бородкой и бутылкой виски в кармане. А еще – с коробком тех спичек, которые можно зажигать о подошву сапога или о стену какой–нибудь мексиканской таверны.

Автобус уехал. Вместо него на шоссе осталась лишь какая–то девушка; покачивая бедрами, с чемоданом в руке, она вышагивала вдоль дороги. На ней были джинсы в обтяжку, ярко–красная футболка и холщовые туфли на высоких каблуках, веревочки которых были обвязаны вокруг щиколоток. Светлые кудряшки развевались на ветру. Прервав то невнятное бурчание, что заменяло им разговор, Чеви Алонсо и Б. 2 дружно обернулись и многозначительно присвистнули. Девушка, нисколько не прибавив шагу, лишь в знак примирения спокойно подняла над головой тонкий пальчик.

– Как ты думаешь: это новое воплощение в жизни Мэрилин Монро? – шепнул Лори на ухо Джему.

Девушка не спеша дошла до станции обслуживания Дака и свернула в сторону застекленной конторки, возле которой стоял автомат с напитками. Джем и Лори будто онемели, не зная, что и сказать. Если эта девушка – всего лишь сон, то это чертовски интересный сон! Даже не взглянув на Дака, склонившегося над мотором какого–то фургончика, она опустила в автомат монетку, получила банку как следует охлажденного апельсинового напитка и принялась не спеша, но с явным наслаждением его пить.

Джем и Лори, стоявшие по другую сторону шоссе, напрочь забыли не только о бейсболе, но даже о Сибилле Дженингс. Чеви Алонсо яростно чесал у себя в промежности, а Б. 2 смеялся, словно идиот, демонстрируя при этом полный набор гнилых зубов. Девушка выбросила пустую банку в мусорный бачок и двинулась дальше. А поскольку по пути ей попался с увлечением копавшийся в моторе наполовину торчавший из–под капота машины Дак, она посмотрела на него, а затем похлопала его по плечу. Джем и Лори видели, как он – с совершенно ошеломленным видом – выпрямился. Девушка что–то у него спросила. Дак, похоже, призадумался на некоторое время, затем указал ей на въезд в город, расположенный метрах в ста от станции.

– Она ищет мотель, – высказал предположение Лори.

Девушка поблагодарила Дака и пошла в указанном ей направлении, покачивая весьма аппетитными бедрами; футболка плотно обтягивала верхнюю часть ее тела, и было заметно, что она без лифчика. А Дак – кто бы мог подумать? – завороженно смотрел ей вслед, теребя в руках какую–то старую промасленную тряпку.

– Ты только взгляни на Дака: в кои–то веки на нормального человека стал похож! – воскликнул Джем, толкнув Лори локтем в бок.

Огромный дизельный грузовик, на сверкающем боку которого был изображен Кристофер Ли, с налитыми кровью глазами преследовавший какую–то блондинку, с оглушительным шумом проехал мимо мальчиков, окутав их удушающим облаком грязно–желтой пыли. Все очарование как рукой сняло. Джексонвилль вновь стал забытой провинциальной дырой, Чеви и Б. 2 – двумя жалкими деревенскими придурками, девушка – самой обычной приезжей, а Дак – неизлечимым идиотом.

Джем слегка взмахнул зажатой в руке битой:

– Так идем или нет? Мне еще целую кучу покупок нужно сделать для старика.

И они беззаботно пустились бегом, счастливые тем, что этот свободный от занятий день, благоухавший запахом жасмина, предвещал быть просто великолепным, – нисколько не подозревая о том, что последующие дни обернутся для них совсем иначе.

Льюис поправил на лице маску и выдвинул ящик с останками Сибиллы Дженингс. Уцелевший глаз девушки был открыт и пристально смотрел на него. Льюис намеревался проверить кое–что в полости живота. Ведь вполне возможно, что внутренности оттуда были вырваны с целью скрыть начальную стадию беременности… Зазвонил телефон. Ворча, доктор задвинул ящик назад, да так резко, что создалось впечатление, будто бы Сибилла покачала головой. Просто ужасно, что Стэна нет и все приходится делать самому! Он снял трубку:

– Доктор Льюис слушает.

– Простите? – переспросил собеседник на другом конце провода.

– Доктор Льюис слушает, – повторил он погромче, внезапно осознав, что голос его звучит слишком глухо.

Ощущение было такое, словно губы у него вдруг стали картонными. Язык еле ворочается, пищеварение плохое – машинально отметил он, словно пытаясь поставить диагноз.

– Простите, доктор, вас плохо слышно, – произнес голос в трубке.

– С кем я разговариваю?

– Гарри Боунз, из лаборатории Альбукерка; я тут уже немножко посмотрел присланную вами сперму.

– А, здравствуйте, Гарри; ну и что новенького скажете по этому поводу?

– Это не сперма.

– Что?

Снова такое ощущение, будто рот набит ватой. В трубке – очень взволнованно – вновь зазвучал голос Боунза:

– Во всяком случае, таковой она уже не является.

– Объясните же толком…

Льюис начал нервничать. Он сильно вспотел. И уже размышлял о том, не подцепил ли он где–нибудь этакий «славненький» летний грипп.

– Речь, несомненно, идет о семенной жидкости, но принадлежит она субъекту уже умершему.

– Умершему? Вы хотите сказать, что она украдена из банка спермы?

– Нет, я хочу сказать, что эта сперма взята непосредственно от трупа. В ней нет ни единого живого элемента. Льюис, вы меня слышите?

– Да, просто призадумался немного. Вряд ли это упростит нам задачу.

Опять этот мерзкий запах. Определенно, где–то поблизости валяется какое–то дохлое животное. Сперма. Труп. Внезапная эякуляция у трупа? Или человек умер, едва успев сбросить семя? Что еще за фокусы?

– Вы совершенно уверены в том, что сказали?

– На все сто процентов. Должно быть, сперму извлекли из достаточно свежего трупа – такое объяснение представляется мне единственно возможным.

Извлекли. Легко сказать: извлекли. Но как? Льюис вздохнул. Ему никак не удавалось как следует сосредоточиться. По правде говоря, он испытывал довольно странное ощущение – словно с минуты на минуту и вовсе потеряет сознание. Тем не менее он сумел–таки проговорить в трубку:

– О'кей, Боунз, я сообщу об этом шерифу Уилкоксу. Спасибо за оперативность.

– Да не за что. Желаю удачи.

Боунз повесил трубку, спеша поскорее вернуться к своим пробиркам в чистенькой лаборатории Альбукерка, где, несомненно, работает кондиционер. Льюис бросил взгляд на вращавшийся под потолком огромный вентилятор. А почему бы не негр с пальмовой ветвью, коли на то пошло? Вся эта безнадежно тупая деревенщина упорно отказывается раскошелиться на какие–то жалкие гроши, чтобы снабдить его рабочее помещение кондиционером. Наверное, тот факт, что в городском морге есть морозильный шкаф, уже кажется им величайшим достижением цивилизации!

«Мертвая» сперма… Это невольно наводит на мысль о существовании еще одного трупа – безусловно, где–то совсем рядом, вдобавок порядком обезображенного, раз уж ему отрезали в низу живота все, что требовалось. Доктор вытер лоб бумажным платком, тупо посмотрел на оставшиеся на нем каштанового цвета пятна, затем скатал платок в шарик и сердито швырнул в корзину для бумаг. Чертова пыль, чертов городишко, чертовы тараканы, чертовы мерзкие трупы!

Дрожа с головы до ног, Льюис набрал номер Уилкокса. Как только он сообщит «приятные» новости этой жирной свинье, сразу же вернется домой и ляжет в постель.

Положив трубку на рычаг, Уилкокс задумчиво почесал в голове. Сперма от мертвеца. Значит, где–то лежит еще один труп. Труп мужчины. Все это отнюдь не предвещает ничего хорошего. Уилкокс прекрасно знал, как именно ему следует поступать в подобных случаях. Он должен позвонить в ближайшее Управление государственной полиции и попросить помощи у этого старого идиота Базза Фостера. От одной лишь мысли о том, что ему придется встретиться с Баззом Фостером, Уилкокс зубами был готов скрежетать. Мало того что старый негодяй был типичным продуктом штата Алабама, сделавшим себе карьеру, исключительно ломая кости и жизни неграм да индейцам, вдобавок между ними произошла в свое время та «премиленькая» история. Пусть с тех пор и прошло уже два десятка лет, это вряд ли что–то меняет.

Санта–Фе, 1973 год. В те времена Базз Фостер был всего лишь простым сержантом. А Герби Уилкокс – ретивым двадцативосьмилетним полицейским; он тогда предпочел прекратить свои занятия кечем – пока мозги окончательно в кашу не превратились – и решил сделать карьеру в государственной полиции. Его включили в состав подразделения, которым командовал Базз Фостер, чем Фостер остался очень недоволен. Ведь до этого под его началом служили исключительно белые ребята – стопроцентно белые. Долгие месяцы Фостер только тем и развлекался, что всячески вставлял ему палки в колеса. А потом в один прекрасный вечер Фостер основательно напился – куда больше обычного. Они возвращались после патрулирования по городу. Фостеру явно хотелось выкинуть какой–нибудь гадкий номер; он задержал какого–то несчастного перепуганного чикано[4], мирно возвращавшегося домой, и принялся бить его смертным боем под тем предлогом, что тот якобы не так на него посмотрел. Уилкокс некоторое время молча наблюдал эту сцену. Затем положил оружие на заднее сиденье автомобиля, снял форменную куртку, схватил Фостера за яйца и как следует сжал их.