Личики. Темные сказки - Петр Зубров

Кто из них больше?

И Гена пошёл дальше. Но вдруг слышит – тонкий голосок зовёт его: это птенчик из норки пищит.

– Мальчик, не бросай меня! Спаси меня от лисы. Ты ведь тоже большой. Возьми вон кирпичик волшебный, ударь лису по головке, и она от меня отстанет.

– Хххх! – зашипела лиса. – Не подходить! Я тебе когтями всю харю изуродую, мразёныш!

Смотрит Гена, а рядом с ним опять кирпичик волшебный лежит. Взял он кирпичик и лисе в голову каааак засадил, она даже пикнуть не успела. Лиса упала, задёргалась на месте. Дёргается и кричит хрипло.

– Йяяяяяяяииииииииии… Йяяяяяяяиииииииии…

А Гена подходит к лисе, берёт снова кирпичик и по головке её

КИРПИЧИКОМ КИРПИЧИКОМ КИРПИЧИКОМ КИРПИЧИКОМ

Бил, бил, и нет больше головки у лисички, одно мокрое место осталось.

Вылез из норки птенчик. Улыбается, летает вокруг Гены, клювиком его целует.

– Спасибо тебе, мальчик!

И улетел. А к лисе лисята выбежали и заплакали:

– Мама, мамочка, вставай, мы уже голодные, нам есть хочется. Что же нам есть, мама? Мама, где твоя голова?

Жалко Гене лисят стало. Подошёл он к ним – и тоже их кирпичиком ударил. И нет больше лисят.

Пошёл Гена дальше.

Идёт он, идёт. Смотрит – а в кустах тот мальчик лежит, который его дразнил в школе.

Только мальчик не двигается почему-то.

У него из глазика что-то красное и чёрное течёт, как с маминого вишнёвого торта.

Посмотри, похожи они?

Вот мамин торт.

А вот глазик мальчика.

Смотрит Гена, а рядом с ним – кирпичик валяется со следами кожи и крови.

Гена подошёл к этому мальчику.

Интересно, кто же этого мальчика кирпичиком побил?

Ты, зайчик, бил?

– Нет, Гена, не бил!

А ты, птенчик?

– Чирк! Чирк! Нет, Генка!

Зайчик не бил.

Птенчик не бил.

Кто же тогда бил кирпичиком мальчика?

Взгляни на картинку. Как ты думаешь, кто убил мальчика?

Сладкая водочка

А к Светке папа приехал! Папка приехал, любименький, родной, хороший. Он Светке конфетки привёз. Для мамы – панаму. А ещё – водочку себе на вечерок. Вот уложит он Светку, уложит маму, а сам водочкой полакомится. И мама даже не против, потому что папа редко бывает.

Водочка, водочка,

Сахарная водочка,

Сладкая водочка,

Спи, моя селёдочка.

Это папа Свете песенку поёт. Света глазки закрывает и сладко засыпает.

* * *

Вот она спит и спит, и спит.

А телевизор бормочет, шипит.

Пьёт папа водочку. И тоже бормочет что-то.

Спит мама, спит Света.

Тихо, хорошо, тепло.

Наконец-то они все вместе.

Вдруг слышит Света – музыка рядом включилась громко.

Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним…

Проснулась Света, смотрит – а это папа танцует. Он с мамой танцует, обнимает маму. А на маме – панама.

Ох и папка! Весёлый папка-шутник.

Хотя мама не очень довольна.

Она говорит:

– Серёж, ну, хватит. Ну, прекращай, Светку разбудишь…

– Да ладно, ладно тебе, – шепчет папа маме на ухо. – Ну, давай, ну, давай…

– Ну, нет, Серёж, нет, – говорит мама. Она музыку выключает, свет выключает, панаму с себя снимает и спать уходит.

И Света тоже засыпает.

И вот она спит, спит, спит… И видит во сне папку. Как они в июне все вместе в парк ездили. Папа Свете петушка купил и катал на высоком колесе до неба. А мама внизу стояла, рукой махала.

И вот во сне Света с папой в колесе по небу плывут. А внутри у Светы тепло-тепло, радостно. И облака рядом с ними, и птицы летят. Солнце сияет, небо синее. И папа улыбается Свете.

И вдруг на самой высоте папа больше не улыбается. Он встаёт и из кабинки выходит. И все звуки вокруг пропадают. Смотрит Света на дверь кабинки и выглянуть вниз боится. Только слышит вдруг, как папа плачет внизу.

– Ох… Ох… Ох… Ой-ой-ой…

Наверное, папе больно, он из кабинки на землю упал.

Жалко папу.

Проснулась Света и слышит, как папа в тишине плачет.

– Ох… Ох… Ох… Ой-ой-ой…

А мама из темноты папу зовёт устало.

– Серёж, ну, хватит. Ну, прекращай, Светку разбудишь.

Но папа всё плачет и плачет.

Обидела его мама чем-то.

Жалко Свете папу.

Но вот папа затихает, и Света засыпает.

И вот она спит, и спит, и спит…

И с ней во сне говорит папа.

– Это всё водочка, Света… Всё она, она виновата… Папке бывает так горько. И водочка горькая. Но когда её выпьешь – то сладко становится. Ах, как сладко становится, Светочка…

А потом папа уходит, но дверь закрыта.

Тогда папа кулаком в дверь стучать стал вот так:

Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук!

Открыла Света глазки.

Смотрит – а это папа не в дверь стучит, а маму за волосы держит и головой по полу бьёт. А мамочку и не узнать вовсе. Всё лицо у неё в крови, а глаза открыты, но только не смотрят никуда. И не движется мама.

Светка глазки зажмурила и лежит, не двигается.

Наверное, это просто сон!

Наверное, это просто сон!

Наверное, это просто сон!

Лежит Света с закрытыми глазами, шелохнуться боится.

И вдруг пропали все звуки.

И только папин голос из тишины доносится:

– Света… Света… Светочка… Ты спишь?

У папы голос нежный, добрый голос.

Но не открывает Света глазки. Лежит, притворилась, что спит.

– Света… Светочка. Ты ведь не спишь. Ведь не спишь, да, Света?

Но лежит Света с закрытыми глазками. Наверное, это просто сон.

– Открой глазки, солнышко… – говорит папа. – Открой глазки, зайчик.

Открыла Света глазки. Смотрит, а папа сидит рядом с мамой и улыбается Светке.

– Иди сюда, милая, иди сюда.

Подходит Света к папочке, садится рядом. А папа водочку достаёт и в стаканчик наливает.

– Пей, Света. Тебе слаще станет.

Понюхала Света – горько!

– Пей, Света, пей. Сладко. Сладко.

Выпила Света!

Ай! Как больно горлышку! Как же горько!

Даже плакать Свете захотелось.