Поцелуй воина - Кэрри Лофти

Конь Габриэля скакал рядом. Фернан прижался к высокому всаднику, зажмурившись от страха.

Ада пришпорила лошадь, чтобы перепрыгнуть небольшую канаву. Люди из каравана уже окружили три повозки, подготавливаясь к нападению бандитов. Шесть вооруженных воинов заняли места и обнажили длинные мечи. Она направилась к ним.

Перепуганные овцы блеяли и разбегались. Габриэль остановил коня, взметнув коричневую пыль.

– Бандиты альмохада, – произнес он. – Быстро приближаются.

– Сколько? – спросил стражник с неровным шрамом через всю щеку.

– Девять.

– Мы братья ордена Святого Сантьяго, – сказал Пачеко. – Можем мы рассчитывать на вашу защиту?

– Вам бы лучше взять лишний меч и помочь защищаться, – заметил человек со шрамом.

Ада вытерла пот со лба. Бандиты приближались.

– Дайте мне меч.

Она, должно быть, выглядела достаточно решительной – или достаточно безумной, – потому что стражник потянулся за вторым мечом на своем поясе.

– Не говори глупостей, – сказал Габриэль. Он спустил Фернана на дорогу и выхватил огромный меч у лысого. – Заберите его и девушку в убежище.

Ада вцепилась влажными ладонями в поводья.

– Я не слезу с этого коня.

– Этот твой кинжал не поможет.

– Верно. Я бы предпочла меч, но кто-то просто не дал его мне.

Он бросил на нее злой взгляд.

– Я не могу спасти женщину, которая твердо решила встретиться со своей смертью. Найдите ей что-нибудь полегче. Поменьше.

Коренастый купец в белом протянул ей короткий меч. Ада улыбнулась.

– Храни тебя Бог, – пробормотал Габриэль, поднимая свое оружие.

– Габриэль, ты не можешь, – возразил Пачеко. – Убери меч!

– Это последний раз, наставник. Я клянусь.

Взгляд Ады метнулся от одного к другому.

– Как это «последний раз»? Ты же caballero, это несомненно!

– Я дал клятву воздерживаться от насилия.

Она окинула его взглядом с ног до головы. Этот человек создан для войны.

– Ты шутишь!

Габриэль не ответил. Он развернул коня и сделал быстрый круг, обогнув повозку. Его длинное монашеское платье собралось у пояса, открывая мускулистые ноги в плотно облегающих бриджах.

– Эй, вы там, закройте эту брешь. Они попытаются прижать нас к реке. Осторожно!

Ада пораженно смотрела на него. Стражники повиновались так же, как и их суровый вожак со шрамом.

Бандиты приблизились к торговому каравану. Туники, выкрашенные в коричневый цвет Ламанчи, покрывали их с головы до ног, на железные шлемы были натянуты капюшоны. У некоторых поверх туник были надеты стеганые доспехи, большие бороды почти полностью скрывали их темные от загара лица.

Бешеное биение пульса оглушило Аду. Все в Кастилии знали о всадниках-изменниках, живших на границе. Похищение людей для выкупа было их единственным занятием. Особенно они ценили образованных женщин-христианок, поскольку за их благополучное возвращение платили хороший выкуп. Но переговоры о выкупе с этими негодяями могли занять много месяцев. А учитывая, что Джейкоб и графиня в Сеговии, никто даже не узнает о том, что Ада пропала. Она снова станет пленницей. Без надежды на спасение.

Но меч, кинжал, даже тела этих мужчин – все будет защищать ее. Ее не захватят. Она не станет заложницей.

Грохот копыт катился как грозовая волна – все ближе и ближе. Бандиты напали с яростью закаленных бойцов, их боевые крики раскололи жаркий полуденный воздух. Разворачиваясь, как веер, по полю битвы, они зарезали отбившуюся овцу и бросились к повозкам. Стражники держались.

Наставник Пачеко укрылся вместе с Фернаном с одной из повозок. Ада спешилась и привязала поводья к повозке. Она стала пробираться поближе к святым отцам. Ее ноги дрожали от накатывающих приступов панического страха. Один из бандитов помчался к ней. Она упала на колени и перекатилась под повозку. Металл ударил о дерево над ее головой, и вниз посыпались щепки.

Скорчившись за спицами высокого, по пояс, колеса, на полпути между своей лошадью и доминиканцами, собравшимися в следующей повозке, она подняла глаза. Двое пастухов прокрались сзади к одинокому стражнику, защищавшему тыл, и вдруг, набросившись, стащили его с коня. Темная кровь хлынула из шеи стражника. Его тело дернулось и вдруг затихло.

Ада с трудом подавила подступившее к горлу бешенство. Раньше она приняла твердое решение: ее не захватят, но эта уверенность разлетелась на куски. Старые воспоминания смешались с происходящим сейчас кошмаром, лишая сил.

Посреди шума яростной битвы она поискала глазами высокого человека в белом одеянии. Его лицо было перекошенной маской противоречивых эмоций. Он соблюдал свою клятву, да, но это усилие было написано, как слова, на его сжатых губах.

– Габриэль!

Он резко повернул к ней голову и поднял меч. Ада выглянула из-под повозки.

– Пастухи! Это ловушка!

Глава 4

Габриэль смотрел, как всадник альмохада вытаскивает Аду из-под повозки.

Схватив ее под мышки, бандит втащил ее на свою лошадь и отобрал у пленницы короткий меч. Она отбивалась и брыкалась, но тщетно. Свободной рукой он схватил ее спутанные волосы и дернул назад, обнажая шею, а затем приставил к шее нож.

Габриэль с силой рванул поводья. Везде стражники сражались с бандитами, выкрикивая отчаянные приказы друг другу. Он пронесся сквозь это месиво, мимо груженых повозок и прячущихся в них пепельно-бледных торговцев. Его глаза ни на мгновение не отрывались от ножа у горла Ады.

То есть до того момента, когда другой проблеск металла не отвлек его: отыскав свой украшенный драгоценными камнями кинжал, Ада ударила бандита головой прямо в нос и одновременно вонзила кинжал ему в бедро. Мужчина завизжал. Она воспользовалась моментом, когда его руки ослабли, и вывернулась.

Ада неловко спрыгнула на землю. Габриэль поднял свой меч. Когда-нибудь он обезглавит человека. Ему понравится смотреть, как негодяй упадет, безголовый и окровавленный, – осуществленная угроза.

Но он должен соблюдать свои клятвы.

Бандит побледнел при виде надвигающегося на него Габриэля и поднял руки. Ада схватила его за кожаный ремень и одним яростным рывком опустила на колени. Она выдернула свой кинжал из бедра бандита и прикончила его.

Габриэль мог только смотреть, открыв рот.

Ада встала и вытерла клинок о юбку, потом повернулась к нему. Глаза, которые когда-то соблазняли его фальшивым умиротворением, теперь горели диким безумием. Ее голос был ниже, когда она спросила:

– Что остановило твою руку?

– Мои клятвы.

– У меня есть свои клятвы, – сказала она. – Я никогда больше не стану пленницей.