Наследники - Астахов Павел Алексеевич

– Предусмотрительные ребята, – оценил адвокат.

– И как только они разберутся с долгами моего мужа, все имущество снова перепишут на нас с Мариной, – добавила Протасова, и в ее голосе прозвучала нотка надежды.

– Нда. Бэлла Альбертовна, вы притчу про Ходжу Насреддина помните, как он обещал научить осла говорить?

Бэлла Альбертовна тяжело вздохнула.

– Но все же эти предприимчивые «благотворители» не учли один важный момент, – внезапно сказал Артем, что-то отметив в блокноте. – А может, просто забыли впопыхах.

Протасова замерла, ее худая рука с веером застыла в воздухе.

– Вы сказали, что ваша дочь имеет инвалидность с рождения, – произнес Павлов.

– Совершенно верно, у нее первая группа.

– А вы являлись нетрудоспособной супругой умершего.

– Да, – нерешительно подтвердила вдова, не совсем понимая, куда клонит адвокат.

– Открываем Гражданский кодекс, статья 1149, – сказал Артем, начиная листать пухлый сборник. – Она гласит: «…нетрудоспособные дети наследодателя, его нетрудоспособные супруг… а также нетрудоспособные иждивенцы наследодателя… наследуют независимо от содержания завещания не менее половины доли, которая причиталась бы каждому из них при наследовании по закону…»

Закончив цитату, он посмотрел на пожилую женщину:

– Вы и ваша дочь имеете право на обязательную долю.

– Господи, мне даже в голову это не пришло, – медленно проговорила Бэлла Альбертовна.

– Странно другое. Нотариус должен знать такие очевидные вещи. – Артем задумчиво крутил в руках ручку. – Или он дилетант, что маловероятно, или состоит в сговоре с мошенниками…

– Артемий Андреевич, вы возьметесь за мое дело? – тихо спросила старушка. – Извините за мою настойчивость, но мне… элементарно больше не к кому обратиться. А вам я полностью и всецело доверяю.

– Я тронут вашими словами, Бэлла Альбертовна, и вашим доверием, – сказал Павлов. – И я знал вашего супруга. Пускай наше знакомство было поверхностным, но я ничуть не сомневаюсь, что это был порядочный, честный и самоотверженный человек, многое сделавший для нашей страны. И я верю, что он никогда бы не предал свою любящую семью, в какие бы неприятности ни попал. Конечно, я возьмусь за ваше дело, и, уверен, совместными усилиями мы восстановим справедливость.

Глаза Протасовой заблестели от слез.

– Вы не представляете, как мне было важно ваше согласие, – прошептала она. – Вот только… мы сейчас практически нищие… и заплатить я вам смогу не скоро… я…

– Оставим пока разговоры о финансах, – мягко остановил Артем вдову. – Сейчас главное – результат. Первичные цели намечены. Не падайте духом, Бэлла Альбертовна, ваше дело правое, и победа будет за нами!

Встреча с отцом

Из последнего вагона прибывшей на остановку Бирюлево-Товарная электрички вышли двое молодых людей. Двери поезда закрылись, и тот, стремительно набирая скорость, с шумом унесся прочь. Парни продолжали стоять, c заторможенным видом оглядываясь по сторонам. Со стороны могло показаться, что их разбудили минуту назад и, еще не проснувшихся, вытолкали на перрон.

– Ты точно уверен, что это где-то тут? – наконец спросил Алекс. Слегка покачиваясь, он бестолково ерзал по карманам.

– Думаю, что да, – ответил Эд. Разбитая накануне неизвестным громилой губа уже начала заживать и выглядела получше, затянувшись корочкой, зато под правым глазом расцвел фиолетово-желтый «фонарь».

Он икнул, посмотрев на приятеля:

– Сигареты ищешь?

– Ну да.

– Мы же перед электричкой последнюю выкурили.

Алекс выругался и снова взглянул на Эдуарда:

– Ты бы хоть очки нацепил. Выглядишь, как бомж с помойки.

– Ага, бомж, – с мрачным видом ответил тот. – Ты, знаешь ли, тоже не на Тома Круза похож. Между прочим, ты сам на мои очки и сел, придурок.

Это обвинение ничуть не смутило Алекса.

– Нечего свои вещи раскидывать где попало, – равнодушно бросил он. – Ладно, пошли, раз уж приехали.

Нетвердой походкой друзья двинулись к выходу.

– Ненавижу, когда «синька» заканчивается, – проговорил Алекс. – Такое ощущение, что вроде ты перед распутьем – или дальше гужбанить, или в завязку уйти… И ты завис, как лох, между небом и землей… Ты какую дорогу выбираешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Вот именно, лох и есть! Не «перед распутьем», а «на распутие»! – злобно отозвался его дружок.

– Чего? – недоумевающе остановился оторопевший Алекс.

– У тебя бабки-то есть? – спросил Эд, не глядя на товарища.

Алекс замотал головой.

– Тогда о чем базар? – сплюнул под ноги парень. – Были бы деньги, тропинка бы быстро нашлась… Кстати, где твоя боевая подруга? Я про Лерку.

– Умотала к сестре в Волгоград, та замуж выходит, – коротко пояснил Алекс, и они замолчали.

Дальше побрели молча. Спустившись по ступенькам вниз, молодые люди зашагали вдоль бетонного забора, сплошь изрисованного граффити. Под подошвами обуви сухо похрустывали камни.

«Бомж», – повторил про себя Эдуард фразу, брошенную Алексом со смесью сочувствия и презрения, и ему стало тошно. «Бомж из помойки»…

Точно, он бомж. И к тому же полный лох! А чего, собственно, обижаться? Своего жилья нет, морда разбита, шмотки не стираны, изо рта перегар, все соответствует…

– Ты говорил, что с батей в контрах, – возобновил разговор Алекс, которому, судя по всему, было скучно идти молча и заниматься самоанализом.

– Ну да, – нехотя протянул Эд.

– Че так?

– Мы же раньше вместе жили. Грызлись постоянно из-за всякой ерунды. В общем, однажды я к нему в заначку залез, он как раз на гараж копил. Намечалась туса в ночном клубе, девки там и все такое, а у меня голяк полный. Бабла не было вообще, отец ни копейки не давал, все жизни учил… Ну я взял, а он, разумеется, потом просек…

Алекс цокнул языком, на лице его расплылась дурашливая улыбка:

– Елы-палы, так это тогда, когда ты всю тусовку поволок потом в сауну? Еще душ из шампанского устроил бабам?

Эд лишь слегка улыбнулся, вспоминая события недавних лет.

– Что-то в этом роде. Батя взъярился, конечно. Ну а потом еще была одна кривая история с кредитом, когда я его в поручители записал. Сам я в пролете оказался, и бате пришлось всю сумму выплатить. Эту тему я тебе уже как-то рассказывал.

– Было дело. Вы сейчас хотя бы общаетесь?

– Очень редко.

Алекс окинул друга скептическим взглядом.

– И ты считаешь, сегодня тебе подфартит, бро?

Эд пожал плечами.

– Лучше он пошлет меня сейчас, чем я не предприму попытку навести мосты. И потом буду сожалеть о том, что не рискнул, – сказал он.

– Долго еще?

– Нет, вон, видишь, промзона начинается, там где-то гаражи должны быть…

Оглядываясь по сторонам, приятели пересекли железнодорожные пути и двинулись дальше.

– Кажется, здесь.

Алекс почувствовал промелькнувшую в голосе Эдуарда неуверенность и спросил:

– Ну и дырища… А почему мы сюда приперлись?

– Потому что городской номер не отвечает, балда. Старик либо дома, либо в гараже возится со своей ржавой рухлядью.

– А мобильный?

– Он не берет трубу.

Алекс почесал затылок.

– Похоже, зря я решил составить тебе компанию, – недовольно заметил он. – Только время потерял.

– Даже не вздумай слинять, – рассердился Эдуард. – Мне нужна хоть какая-то поддержка! Вон, гляди, ворота открыты! И «Газель» рядом стоит! Он же водилой подрабатывает, значит, здесь.

– Знаешь, Эд, у меня что-то очко играет, – признался Алекс. – Вот не знаю, но задом чувствую, не следует нам с твоим папашей встречаться.

– У меня больше нет вариантов! Или мы с батей прижимаем родню моего деда с наследством, или Граф меня на ремни порежет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Постой. Как хоть твоего папаню зовут?

– Петр Андреевич.

С этими словами Эдуард медленно поплелся к открытому боксу. Помедлив, Алекс последовал за приятелем.

Почти минуту Эд стоял у «Газели», покрытой застарелыми разводами грязи, словно все еще не решаясь на последний шаг, отделяющий его от встречи с родным отцом, затем, вздохнув, вошел внутрь.