Наследники - Астахов Павел Алексеевич

Павел Алексеевич Астахов

Наследники

«Никогда не говорите, что знаете человека очень хорошо, если не делили с ним наследство».

Иоганн Каспар Лафатер

© Астахов П.А., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Поминки

Бэлла Альбертовна Протасова, некогда красивая и статная женщина восьмидесяти пяти лет, бледная и неподвижная, безмолвно стояла у окна. Неожиданный легкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Да-да, войдите, – не оборачиваясь, произнесла она.

«Кто-то из гостей? Или Лена? – вспорхнула неожиданная мысль. – А впрочем, сейчас это совсем не важно. Давно пора спуститься вниз», – тут же пронеслось в ответ.

– Бэлла Альбертовна? – раздался тихий осторожный голос. Пожилая женщина медленно обернулась. Сердце, выстукивающее бешеную дробь, слегка притихло, в глазах прояснилось. В дверях с нерешительным видом стояла стройная брюнетка с миловидным лицом. Это была сиделка Елена.

– Заходи, Лена, – устало сказала Протасова, тяжело вздохнув и опустившись в глубокое старинное резное кресло из дуба. – Не маячь, пожалуйста, в дверях.

– Вам нехорошо? – встревоженно спросила Елена, осторожно, словно в нерешительности, входя в комнату. Цепким взглядом она быстро и внимательно окинула весь небогатый и хорошо ей знакомый интерьер спальни и замерла, уставившись на массивный стол, где рядом с фотографией покойного хозяина дома белели рассыпанные таблетки.

– Вызвать «Скорую»?!

Бэлла Альбертовна махнула рукой.

– Не стоит. Бессмысленно. Сейчас отпустит.

Оказалось, что они в спальне не одни, так как спавшая на ковре крупная трехцветная кошка вдруг проснулась, зевнула и, выгнув спину, сладко мурча, потянулась.

– Лена, просто… – Бэлла Альбертовна тяжело вздохнула, словно пытаясь подобрать нужное слово. – Понимаешь, никак не свыкнусь с мыслью, что моего Андрея больше нет…

Блуждающий взор расстроенной старушки остановился на фотографии умершего мужа, и ее глаза моментально наполнились слезами. Она всхлипнула.

– Мне все время кажется, что он здесь, – продолжила вдова, с трудом заставив себя отвернуться и смотреть в другую сторону. – Я просыпаюсь в кровати, но она пуста, и мне кажется, что Андрей уже поднялся и вышел подышать свежим воздухом… Я собираюсь пить чай, а про себя думаю: «Нужно позвать Андрея, я ведь как раз приготовила медовый рулет, его любимый. Кто-то звонит в дверь, а у меня мгновенная мысль – к Андрею гости, почему же он меня не предупредил?! Нужно ведь что-то к столу подать…

– Бэлла Альбертовна, вы знаете, но я тоже очень привязалась к Андрею Васильевичу, – тихо сказала сиделка. – И хотя я у вас не так давно работаю, но ваш муж был необыкновенным человеком. Самым настоящим мужчиной, с большой буквы, позвольте так сказать.

– А я все время думаю, что вот вся эта суета закончится и мы пойдем на улицу, прогуляемся в роще, – будто не слыша сиделку, снова заговорила вдова. – Мне все время чудится, что он тут, рядом с нами.

Она быстро смахнула скользнувшую по щеке слезинку:

– А на самом деле он вот уже как сорок дней в земле. Какая нелепость! Непостижимо! Умереть в собственный день рождения, разве это простая случайность? А ведь ему в этот день исполнялось целых сто лет!

Елена деликатно молчала. Слова сочувствия и утешения уже давно были высказаны, и сейчас она не видела смысла рассыпаться в однообразных и бессмысленных, по сути, соболезнованиях.

Казалось, старушка поняла, о чем думает сиделка, и с горечью проговорила:

– Когда теряешь близкого, слышишь только себя, свою боль, и эта боль буквально разрывает тебя на части. Безжалостно разрывает. Не обижайся, Лен. Но я лишний раз убеждаюсь, что мы все жуткие эгоисты. Мы плачем не по ушедшим от нас родным, а по себе самим. Мы горюем потому, что будем лишены всего того, что давал нам этот человек…

Кошка неслышно приблизилась к Протасовой и, замерев на мгновение, прыгнула к ней на колени. Бэлла Альбертовна ойкнула и бесцеремонно спихнула питомицу вниз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Не до тебя сейчас, Маша.

Недовольно мяукнув, кошка вернулась на ковер и уселась, принявшись сосредоточенно вылизываться.

– Марина внизу? – задала вопрос вдова, и Елена в ответ кивнула.

– Я дала ей лекарство, она в порядке.

Бэлла Альбертовна не без труда поднялась с кресла.

– Мне уже лучше, – сказала она. – Пожалуй, надо спуститься, перед гостями неудобно.

– Гости почти все ушли, – сообщила Елена. – Кроме Коржиной и Сацивина.

Бэлла Альбертовна озадаченно взглянула на сиделку, уловив в ее голосе нотки неприязни.

– Ты ими недовольна? – спросила она, и щеки Елены вспыхнули румянцем:

– Ну «недовольна» – это слишком сильно… Да и вообще, Бэлла Альбертовна, кто я здесь такая, чтобы критиковать ваших друзей?

– Ты ухаживаешь за нашей с Андреем дочерью, – напомнила вдова. – Помогаешь мне… И мы… – она запнулась, – я тебе доверяю. Если тебе есть что-то сказать, не держи это в себе, Лена. Я всегда считала Руслана и его супругу порядочными людьми. Если я ошибаюсь, то приведи доводы.

Сиделка развела руками.

– Это все на уровне интуиции, – нерешительно отозвалась она. – Знаете, как-то неестественно выглядела их скорбь… Может, я тоже ошибаюсь, но что-то в них фальшивое…

– Ты заблуждаешься, Лена. Андрей давно знал их, эта семейная пара из серьезной общественной организации, они многим помогли… Кстати, тебя как сиделку Марине порекомендовала именно Лидия Коржина!

Последняя фраза прозвучала почти как упрек, и Елена поджала губы.

– Андрей бы сразу учуял подвох, если бы с ними было что-то не так, – подвела итог Протасова. – Ладно, идем вниз.

В гостиной было тихо, и без того большой обеденный стол, за которым осталось лишь трое, выглядел гротескно огромным. Застеленный белоснежной скатертью, он ломился от всевозможных блюд и закусок, но даже после ухода основной части гостей многое из выставленного на столе осталось нетронутым. У самого края стола в инвалидной коляске сидела дочь умершего Марина Андреевна, которая с отсутствующим видом отпивала чай маленькими глотками. Неподалеку расположилась семейная чета, которую минуту назад обсуждали вдова с сиделкой.

– Дорогие гости, я прошу прощения, что оставила вас ненадолго, – извинилась Бэлла Альбертовна, усаживаясь рядом с дочерью. – Что-нибудь еще желаете? Кофе, может быть? Я попрошу Лену, она приготовит.

Руслан Сацивин, тучный лысеющий мужчина лет пятидесяти пяти в бархатно-черном костюме, отрицательно покачал головой.

– Спасибо, но не стоит, Бэлла Альбертовна, – заявил он. – Мы и так вам столько хлопот доставили!

– Ах, господи, какие хлопоты, Руслан, – вздохнула вдова. – Мы… – она на секунду запнулась, – … то есть я всегда вам рада. И когда был жив Андрей… У нас гости бывали чуть ли не каждую неделю. Да что я говорю, вы сами все прекрасно знаете!

Голос старушки дрогнул, уголки глаз вновь повлажнели, и Марина успокаивающе взяла ее за руку.

– Мама, все хорошо, – вполголоса сказала она. – Нашему папе сейчас хорошо. Он прожил долгую и необыкновенную жизнь. Насыщенную и достойную. Он умер в полном здравии и рассудке, в родном доме, а не на больничной койке под капельницей…

– Войну прошел, трижды ранен был, – счел необходимым добавить Сацивин. Он потянулся за бутылкой и наполнил хрустальную рюмку водкой. – Военным корреспондентом в Чехословакии и Афганистане работал!

– Не человек, а талантище! – подхватила Лидия Коржина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В отличие от своего супруга эта женщина была невероятно худой и плоской, словно доска. Тем удивительней было то, с каким аппетитом она поглощала яства и целые блюда, выставленные на столе в честь поминок, – начиная от холодных закусок, заканчивая заварными пирожными, которые накануне лично испекла Бэлла Альбертовна. Яркий и обильный макияж на ее вытянутом лице скорее выдавал истинный возраст женщины, нежели придавал ей моложавость, но Коржину это не смущало – подобным образом она красилась всегда.