Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин» - Василий Сретенский

В семействе графа Чернышова глава семьи занимался только своим конным заводом, графиня же назначала все работы: домашние и полевые, проверяла отчеты в конторе, занималась строительством, заводом, фабриками, садом, да еще лечила больных в собственном «лазарете» (Жиркевич, 576). Не только рядовые помещицы, но и многие аристократки совмещали рафинированную светскую жизнь в столице с ведением хозяйства в деревне. Княгиня Д. А. Трубецкая называла это «заниматься своей экономией» (Шереметьев, 5). П. А. Вяземский, описывая старое московское семейство князей Оболенских, отмечал: «В семействе и хозяйстве княгиня была князь и домоправитель, но без малейшего притязания на это владычество. Оно сложилось само собою к общей выгоде, к общему удовольствию, с естественного и невыраженного соглашения» (Вяземский1989, 538).

Деловитость помещиц порой поражала их более сентиментально настроенных мужей и братьев. К.Н. Батюшков писал в 1817 году о своей сестре: «А. Н. все в хлопотах. Выстроила дом прекрасный! У нее сад и хозяйство поглощают все время: и слава Богу!» (Батюшков, 413). При сравнении текста «Графа Нулина» с мемуарами той эпохи обнаруживается почти полное (с поправкой на сезон и интересы) совпадение перечня дел, для которых нужен был хозяйки глаз с реальным «утром помещика»: «каждый день заглянет в свою пивоварню, в сад, в огород, пчельник, в конюшню и коровник…» (Снигирев, 555).

А что же делает супруга

Одна в отсутствие супруга? – Вопрос притворно риторический, поскольку ответ на него уже дан (и довольно давно) в державинском переложении стихов Горация под названием «Похвала сельской жизни». Приведем его:

«Когда ж гремящий в тучах богПокроет землю всю снегами,Зверей он ищет след и лог;Там зайца гонит, травит псами,Здесь ловит волка в тенета.(…)Но будет ли любовь при томСо прелестьми ее забыта,Когда прекрасная лицомХозяйка мила, домовита,Печется о его детях?

Как ею – русских честных женПо древнему обыкновенью —Весь быт хозяйский снаряжен:Дом тепл, чист, светл, и к возвращеньюС охоты мужа стол накрыт». (1798)

Заказывать обед и ужин – с этой процедуры, по сути, начиналась деловая часть дня помещика или помещицы (обед заказывал тот из супругов, кто занимался хозяйством). Как правило, это происходило во время или сразу после утреннего чая.

В анбар и погреб заглянуть – анбар (амбар) – двухъярусное строение «с широкой выступающей площадкой перед входом и нависающим над ней вторым ярусом, стоящее на больших камнях или деревянных "стульях" без окон, но с небольшим отверстием для вентиляции. (…) Внутри бревнами или толстыми досками вдоль стен выгораживали сусеки (закрома) для зерна и муки, иногда имевшие вентиляцию в виде деревянных коробов, пропущенных сквозь стены» (Беловинский, 12). В конце сентября зерно, просушенное в овинах, закладывали в амбары для длительного хранения – до будущего урожая. То же можно сказать и о погребе. Сентябрь-октябрь – сезон закладки овощей, фруктов, солений и варений на зиму. Контраст между этими «простонародными» занятиями и «возвышенными» устремлениями Натальи Павловны подчеркивается выбранной Пушкиным устной формой слова амбар, его «народным произношением» (Черников, 435).

Глава 4

(Граф Нулин)

К несчастью, героиня наша…(Ах! я забыл ей имя дать.Муж просто звал ее Наташа,Но мы – мы будем называтьНаталья Павловна) к несчастью,Наталья Павловна совсемСвой хозяйственною частьюНе занималася, затем,Что не в отеческом законеОна воспитана была,А в благородном пансионеУ эмигрантки Фальбала.

Имя, отчество героини, ее воспитание и ряд других деталей, разбросанных по тексту поэмы, позволяли читателю, знакомому с бытом той эпохи, с достаточной степенью точности реконструировать ее биографию. Отец героини, скорее всего, происходил из небогатой семьи дворян, живших не столько трудом крепостных крестьян, сколько за счет жалованья, получаемого на службе. Именно в этом кругу в XVIII – начале XIX века был распространен обычай называть детей именами великих князей и великих княжон – младшего поколения царствующего дома (такой же обычай был и в придворном кругу, но о принадлежности к нему отца Натальи Павловны ничто не говорит). Павлом чаще всего называли мальчиков, родившихся в 60-е годы XVIII века. Тогда Екатерину II воспринимали, в первую очередь, в качестве матери наследника, а затем уже в качестве императрицы. На ее коронации в 1762 году пелся кант: «Гряди желаннейшая мати, / Гряди с дражайшим Павлом к нам» (Пыляев, 35) а в поэме И.Ф. Богдановича «Блаженство народов» (1765) помимо строк: «Пребудешь счастлива так долго ты, Россия, / Как будет жить в сердцах Екатеринин глас…», было и обращение к Павлу (выброшенное уже в редакции 1773 г.) (Богданович, 240):

«Чтоб счастье приобресть сугубое сим веком,Учись, великий князь, числом примеров сих,Великим быть царем, великим человеком,К спокойству твоему и подданных твоих».

Отметим, что ровесником отца Натальи Павловны, «взрослой дочери отцом» был Павел Афанасьевич Фамусов из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». Действие комедии проходит в первой половине 1820-х гг., Фамусову, «дожившему до седин» и «почти старику», должно быть чуть более пятидесяти лет.

Мы можем с большой долей вероятности предположить, что отец Натальи Павловны родился и был крещен Павлом между 1765 и 1775 гг. Позже, когда конфликт между Екатериной и ее сыном стал широко известен, и она даже начала подумывать о лишении Павла прав на престол, младенцев стали называть Александрами и Константинами – по именам старших сыновей Павла, к которым Екатерина благоволила. Женившись, по обычаю тех лет, около тридцати лет, он службу не оставил, иначе бы дочь его получила домашнее образование. Так, у богатого барина А. Ф. Грибоедова (дяди писателя) для воспитания дочери держали трех иностранцев. Ими были: «учитель аббат Боде, арфист англичанин Адамс и рисовальный учитель немец Майер…» (Пиксанов, 60). Помещики средней руки, обходясь, отчасти, своими силами, приглашали в дом хотя бы гувернантку и одного учителя. Однако Наталья Павловна воспитывалась в пансионе, что для девочек-дворянок в то время не было делом обычным. Характерна в этом отношении позиция К.Н. Батюшкова, выраженная в его письме к сестре, обратившейся к нему в 1816 году с просьбой подыскать племяннику учителя:

«Достать вам иностранца, посадить его в кибитку и отправить мне нетрудно, но какая польза от этого?… По зиме Алеше будет около десяти или одиннадцати лет. Пора с ним расстаться. Он не девочка: его надобно окунуть в Стикс, а общественное воспитание для небогатых дворян необходимо и есть лучшее…» (Батюшков, 408).

Наталья Павловна родилась, скорее всего, между 1800 и 1805 годами в августе (26 августа – день Святой Натальи) и в пансион поступила как раз около 1816 года. В это время в России уже распространились частные пансионы, открываемые, как правило, иностранцами. Образцом для них служил Смольный институт благородных девиц, существовавший с 1764 года. Туда принимали главным образом девочек-сирот, отцы которых погибли в сражениях, или детей небогатых дворян, которые сами были не в состоянии дать образование своим дочерям. В Смольный институт поступали по высочайшему повелению, в остальных же пансионах была введена «баллотировка» – жребий среди претенденток на учебу за казенный счет.

Отец Натальи Павловны платил за ее обучение в частном пансионе, но не мог держать ее при себе. В 9 случаях из 10 это означало, что он был военным человеком и жил, что называется, «на бивуаках», возможно, служил в Кавказском корпусе. В этом случае мужем Натальи Павловны вполне мог стать сослуживец ее отца. Отсюда и разница между супругами: и в возрасте, и в интересах.

Имя же – Наталья – особенно в сочетании с именем героини романа, который она читает, и «моралистическим» (а реально – ироническим) завершением поэмы, давало подготовленному читателю много пищи для размышлений. Б.М. Гаспаров предположил, что оно связано с французским natal – родной. Отсюда его комментарий (связанный с общей трактовкой поэмы у автора, как творения, насыщенного апокалиптической символикой): «…героиня повести воплощает (наиболее ироническим образом) синкретический образ «России» и «Мадонны» (Богородицы) – синтез, типический для русской литературной традиции» (Гаспаров1999, 104).

Но на наш взгляд, столь глубокая трактовка образа (и имени) Натальи Павловны перекрывается другой, тоже иронической и тоже связанной с христианскими представлениями. Дело в том, что святая Наталья, покровительница Натальи Павловны, прославилась особым отношением к своему супругу – святому мученику Адриану. Она не только была верна Адриану при жизни, но и после его смерти посвятила себя служению мужу, перенеся его мощи в Византию и заслужив своим благонравным поведением статус христианской святой. Если автору требовалось «говорящее» имя, свидетельствующее о супружеской верности, то лучше, чем «Наталья», подобрать было невозможно. Так, Н.М. Карамзин выбрал имя Наталья для своей героини, которая не пожелала расстаться с мужем и отправилась на войну, переодевшись в мужское платье, а затем в сражении прикрывала его щитом (повесть 1792 г. «Наталья, боярская дочь»). В поэме же «Граф Нулин» имя Наталья-Наташа (как и многое другое) иронически перетолковывается. Вспомним, в связи с этим, строки, которыми заканчивается поэма: