Пока жива надежда - Линн Грэхем

— Нет, я бы на этом не настаивал. Меня бы устроила частичная опека с правом посещения. Я твердо уверен: ребенку для нормального развития обязательно нужна мать.

— И отец, — добавила Джесс, думая о собственном детстве, когда она радовалась каждой минуте, проведенной с отцом.

— Конечно, — согласился Цезарио.

Однако этот короткий ответ и отстраненное выражение лица заставили ее догадаться: мысль об отце не вызвала у него никаких приятных воспоминаний.

Ее мозг продолжал лихорадочно работать, обдумывая это оскорбительное предложение. То, о чем просил Цезарио, было не только невозможно, но и просто безумно! Она не могла выйти замуж за мужчину, который ей даже не нравился. А уж сразу отправиться с ним в постель, чтобы зачать ребенка…

— Нет, я не могу этого сделать! — объявила она торопливо и с жаром.

Цезарио смерил ее долгим оценивающим взглядом — холодным, как ледяная вода. Он был абсолютно спокоен. Он знал: если Джесс отвергнет его предложение, то очень скоро пожалеет об этом.

— Вы должны понять — это единственный для вас выход. И единственное предложение, которое я могу вам сделать.

— Но едва ли такое предложение можно назвать разумным! — возмущенно воскликнула Джесс.

Его глаза опасно блеснули из-под тени густых ресниц.

— Я не согласен. Мне тоже пришлось бы пойти на немалую жертву, позволив вашему отцу и его партнерам ускользнуть от правосудия и остаться безнаказанными. А также смириться с потерей моей картины без компенсации ее стоимости. Ведь в этом случае я не смогу ни обратиться в полицию, ни потребовать страховку.

Джесс с трудом проглотила слюну, чувствуя: им будет не просто достичь соглашения. Цезарио не шутил, предлагая ей сделку. Он хотел что-то взамен бесценной картины. А почему бы и нет? Разве может такой мужчина, как Цезарио ди Сильвестри, смириться с потерей своей собственности без какой-либо компенсации?

Но единственное, что он хотел получить взамен, — возможность стать отцом, исключая при этом традиционные ценности брака.

Джесс знала кое-что о Цезарио ди Сильвестри, и поэтому его предложение имело определенный смысл. До сих пор ни одной женщине не удавалось настолько долго удерживать его интерес, чтобы ему пришла в голову мысль заключить с ней брачный союз. С другой стороны, брак на холодной практической основе ничем бы его не стеснил. Жена, которой придется лишь притворяться женой, не требовала бы внимания…

Чем больше Джесс обдумывала его предложение, тем больше рационального смысла она видела в нем. С точки зрения Цезарио.

А с точки зрения его жены? Холодный контракт, предполагающий беременность, рождение ребенка и неминуемый развод, уже маячивший впереди?

Джесс опустила глаза на свои стиснутые пальцы. Но было ли такое предложение более неприятным для нее, чем зачатие с помощью технических средств? Как бы она ни хотела ребенка, ее совсем не привлекала перспектива использовать банк спермы, чтобы зачать ребенка от мужчины, о котором она вообще бы ничего не знала! Но тогда, во всяком случае, ей бы не грозила близость в постели…

— Если бы вы меня совсем не привлекали, я бы даже и не подумал предоставить вам такой выбор, — вдруг сказал Цезарио.

Его хриплый голос вызвал дрожь в ее теле.

Джесс взглянула на Цезарио из-под опущенных ресниц. Она чувствовала себя так, как будто находилась под обстрелом и не знала, где спрятаться. Ее внутренний голос говорил ей: она не должна принимать его предложение, некоторые вещи священны и не могут быть куплены ни за какие деньги.

Но в то же время разве у нее был выбор?

— Если мы не достигнем соглашения к тому времени, как вы отсюда уйдете, я буду вынужден позвонить в полицию, — ровным тоном произнес Цезарио, отчего эта фраза прозвучала еще более зловеще. — Теперь против вашего отца достаточно улик.

— Господи, неужели вы думаете, будто какая-нибудь женщина согласилась бы зачать от вас ребенка при отсутствии всяких отношений? — воскликнула Джесс, возмущенная, что он уже начал оказывать на нее давление.

— Почему бы и нет? — удивился Цезарио. — Женщины каждый день вступают в брак с мужчинами, которых не любят, и имеют от них детей. Брак — это узаконенный контракт. Многие женщины выходят замуж ради денег, безопасности и статуса. Вас не просят ни о чем особенном.

Джесс прикусила язык и искоса посмотрела на Цезарио. Она была не согласна с ним. По ее мнению, такое предложение могло представляться ничем особенным только для холодной, бесчувственной натуры. Но не для нее! Его стиль жизни, привычки и вкусы были для нее просто неприемлемы. А если ко всему этому добавить еще и постельные отношения…

— Значит, так, да?

Цезарио кивнул:

— Значит, так. Насколько мне известно, у вас нет ухажера, который мог бы усложнить ситуацию. Я тоже свободен. И могу обещать: если вы станете моей женой, я буду относиться к вам с уважением и великодушием. Этот дом станет вашим домом. Я не жду, что вы отправитесь со мной в Италию для постоянного проживания, поэтому во многом ваша жизнь останется такой, как прежде.

Джесс попыталась представить Цезарио в своей жизни со всеми ее ежедневными хлопотами, и едва удержалась от смеха.

— Возможно, вас настораживает мысль о беременности…

— Нет! — тут же возразила она, удивив себя таким поспешным ответом не меньше, чем Цезарио. — Я уже в том возрасте, когда хочется иметь ребенка, даже если бы я и осталась с ним одна. Но… вы действительно все хорошо обдумали? А что, если я… не смогу забеременеть?

— Ну, значит, это судьба. Я буду огорчен, но отнесусь с пониманием, — сказал Цезарио.

Солнечный свет, падающий из высокого окна, играл в его волосах разноцветными искрами, превращая темные, глубоко посаженные глаза в мерцающие топазы.

Участившиеся удары сердца только усилили ее неприязнь. Она могла сказать «нет» только потому, что не знала, есть ли у нее надежда выполнить условия их контракта. Ее отец мог оказаться в тюрьме, а ее семья остаться без крова, а потому другой причины для отказа у нее не было.

Почти тридцать лет назад Роберт пообещал заботиться о Джесс, как о своем собственном ребенке. Он сдержал это обещание, хотя все и осуждали его за то, что он женился на Шарон только тогда, когда ее малышке исполнился почти год. Никто не сомневался: Джесс — его дочь. Но в те годы родить ребенка незамужней женщине считалось не очень приличным, и матери Джесс пришлось пережить нелегкое время.

Роберт Мартин вступил в непростую игру, женившись на женщине, которая честно сказала, что не любит его.

«Иногда, — подумала Джесс, — единственный способ двинуться вперед — закрыть глаза и шагнуть в темноту».