Выжженный плацдарм - Александр Тамоников

Диверсанты приближались, перебегали за деревьями, поливая здание свинцом. Информация оказалась точной. Все ополченцы, оставшиеся в Карпухино, находились в поселковой администрации, включая комендантский взвод. Лишь отдыхающая смена почивала в хатах.

За несколько минут люди Верницкого без потерь блокировали здание и стали сужать кольцо. Из окон вылетали стекла, доносилась крепкая ругань. Внутри царила суматоха.

Несколько ополченцев – один из них был вооружен пулеметом РПК, – не разобравшись, выбежали из здания. Укропы нашпиговали их пулями под завязку. У этих людей не было ни единого шанса. Вся группа полегла на крыльце, загромоздив проход.

Диверсанты подбирались все ближе, прятались за машинами, за клумбами, усыпанными прошлогодней листвой. Кто-то из них метнул гранату.

Она взорвалась на крыльце, разметала мертвые тела.

Пример оказался заразительным. Со всех сторон в здание полетели гранаты. Они взрывались под фундаментом, увечили стены. В выбитых окнах мелькали растерянные лица. Осажденные пытались отстреливаться, но это было невозможно. Все проемы небольшого двухэтажного строения находились под огнем. Кто-то внутри получил пулю, выл от боли, матерился.

– Волость, Волость, я Касатка! – надрывно орал связист ополченцев. – Где вы, вашу мать?!

Капитан Верницкий стоял за деревом и спокойно курил. Ситуация контролировалась. Три десятка его бойцов под присмотром лейтенанта Дубника окружили загнанного зверя. Остальные рыскали по поселку и выискивали ватников, спрятавшихся в домах. Судя по пальбе, кое-кого они находили.

Резиденцию сельской власти окружило плотное облако дыма. Колорады, заблокированные в здании, приходили в себя, начали огрызаться автоматными очередями. Их силуэты мелькали в окнах. Кого-то косили пули, кому-то удавалось отстреливаться.

Сержант Меляга поднялся, чтобы перебежать поближе к крыльцу. Со второго этажа тут же простучала очередь. Хлопец ткнулся лбом в землю.

Капитан Верницкий скрипнул зубами. Не комильфо терять людей, в подготовку которых вбуханы громадные деньги! Свинцовый рой влетел в окно, но стрелок уже спрятался.

А дальше было еще неприятнее. Поднялись сразу четверо, чтобы добежать до здания, укрыться в слепой зоне. В окне первого этажа объявился пулеметчик с РПК. Он не успел начать стрельбу, свалился замертво. Но пулемет перехватил какой-то бородач с перекошенным лицом, и у него получилось ловчее. Он дал длинную очередь, прежде чем рухнуть ниц. Двое подстреленных диверсантов завертелись как мухи, которых толком не раздавили.

Верницкий досадливо сплюнул. О чем они там думают?!

Снова разгорелась стрельба. Обороняющихся осталось мало, но они продолжали отстреливаться.

Ударил гранатомет, за ним другой. Взрывы прогремели на обоих этажах. Рушились стены, сыпались кирпичи, доски. Вспыхнул утеплитель стен, за ним – деревянные перекрытия. Здание сверху донизу охватило пламя, но осажденные не собирались сдаваться. Те, кто выжил, скопились в уцелевшем помещении на первом этаже. Оно выходило на задний двор.

Ополченцы пошли на прорыв! Из густого дыма, кашляя, сбивая с себя пламя, появлялись люди.

Они выпрыгивали из окна, падали за кустарник, стреляли, потом поднялись и со страшными криками кинулись в атаку! Их было около дюжины – обгоревших, грязных, обливающихся кровью. Несколько штабистов, бойцы из комендантского взвода.

Двое дюжих парней прикрывали невысокого мужчину в закопченном камуфляже. Рослый парень с непокрытой головой, одетый в гражданское, тащил на себе раненого товарища.

Такого демарша диверсанты не ожидали. С тыльной стороны здания их было не так уж и много. На них неслись озверевшие дикари с перекошенными лицами, изрыгая грязную матерщину. Украинцы убили двоих выстрелами в упор и стали пятиться. Тут-то их и смяли, словно фанерную перегородку! Били кулаками, прикладами, пинали ногами. Усатый ополченец схватил автомат, выпавший из рук ошеломленного врага, и принялся поливать диверсантов огнем.

Выжившие ополченцы продолжили прорыв, пробежали убогий скверик, вынеслись на пустырь. Диверсанты опомнились, стали выскакивать из-за угла поселковой администрации. Раненому ополченцу очередь пропорола спину. Он свалился с плеч своего долговязого товарища. Тот тоже упал.

Усатый ополченец прикрывал отход товарищей. Он метался между деревьями, выдавал короткие очереди, экономя патроны, злобно смеялся, когда в кого-то попадал.

Закричала женщина, находившаяся среди диверсантов и одетая, как мужчина. Очередь из автомата кучно попала ей в грудь, деформировала бронежилет. Она захлебнулась воплем и умерла от болевого шока.

Ополченец удивленно высунулся из-за дерева. Надо же, не заметил. Какими судьбами, бабонька? Пуля прошила его висок, вышла насквозь, покорябала дерево. Ополченец сполз по стволу, неловко сел и уставился затуманенными глазами на врагов, подбегающих к нему.

Выстрелы и крики быстро отдалялись. Здание администрации продолжало гореть. Внутри рушились стены, с треском прогнулась крыша.

Капитан Влас Верницкий обогнул его, опасливо косясь на козырек, охваченный огнем. На пустыре за зданием валялись мертвые тела, стонали раненые. В крохотном сквере тоже лежали люди. Основная часть отряда ушла догонять прорвавшихся ватников, несколько человек остались здесь.

Хлопнул выстрел. Милосердный боец прикончил искалеченного приятеля, который порывался куда-то ползти. Двое возились со своим раненым, у которого были все шансы уцелеть. Тот скрипел зубами, выл. Обе его левые конечности были прострелены.

За деревьями, в глубине улицы, снова разгорелась стрельба. Верницкий предпочел не гнуть спину, да и опасности не было. Пули сюда не залетали. Он брезгливо обогнул отброшенную руку мертвеца. Царствие небесное рядовому Пруничу.

Тут к нему подбежал помощник лейтенант Дубник, отдышался и доложил:

– Влас, они не ушли далеко. В конце улицы кирпичный гараж кто-то строил, довел до крыши и бросил. Наши наперерез вышли. Колорадам пришлось забраться в этот гараж. Одного мы подстрелили, они его с собой затащили. Семеро их осталось, командир. Мы их окружили, блокировали, никуда не денутся.

– Соколов с ними?

– С ними, – подтвердил помощник. – Там еще парочка начальников. Кретины, блин!.. – Кирилл презрительно сплюнул. – У нас тоже потери, Влас. Четверо убитых, пятеро раненых. Жанну завалили, суки. – Он кивнул на мертвую женщину с короткой стрижкой, которая лежала посреди пустыря, разбросав руки. – Ольга клянется, что всех порвет к такой-то матери.

– Отставить! – Верницкий нахмурился. – Никого не рвать! Смотри, чтобы Соколову и его свите хлопцы шкурки не попортили. Все понятно?

– Так точно! – Дубник манерно щелкнул каблуками и убежал.

– Полюбуйтесь, командир, какого хлопчика поймали, – прохрипел вспотевший боец, подтаскивая за шиворот бледного долговязого парня в штатском.

У того было прострелено бедро, он с трудом опирался на ногу, с которой стекала кровь.

– Вместе со всеми в здании отсиживался, шкура. И в бега пошел с ватниками. Активист-сепаратист, гнида продажная!.. Да стой ты прямо, холера! – Он треснул несчастного парня по лбу. – Танцуешь тут, падла, как балерина на льду!

– Бледненький-то какой, – проговорил Верницкий, прикладом приподнимая подбородок парня.

– Цвет мокрый асфальт, – заявил боец. – И куда прикажете его отправлять? В преисподнюю к подельникам? Заждались, поди.

– Может, он признает свою вину, искренне раскается? – язвительно предположил Верницкий, поднимая приклад так, что у парня закатились глаза. – Ты кто, хлопец? Говорить умеешь? За сколько продался москалям? Стрелял в украинских солдат?

– Ага, из перфоратора, – прохрипел парень. – Я стенку им ломал в штабе, мелкий ремонт делал.

– Что же ты, сука, их раненого тащил, прямо как своего родственника? – ехидно осведомился боец.

– Сам ты сука, – прохрипел парень. – Это и есть мой родственник. Двоюродный брат по материнской линии. Герр офицер, вы с ранеными гражданскими воюете?

Толку от этого мастерового не было никакого. Пустое место, недочеловек. Верницкий перевернул автомат, нажал на спуск, одновременно отпрянул. Пули порвали нижнюю челюсть, посыпались зубы, брызнула кровь.

Парнишка скончался не сразу. Он рухнул на спину, дрожал, что-то шипел изувеченным ртом. Нижняя часть лица превратилась в кровавую кашу. В глазах застыла тоска по своей короткой жизни.

– Ловко вы его, командир! – восхитился боец. – Живой мертвец. Я только в кино такое видел.

Центр событий смещался к недостроенному кирпичному гаражу, торчавшему недалеко от свалки. С востока тянулся глубокий овраг, сразу за ним возвышался лес. В окрестностях находились несколько заброшенных строений, два ряда сараев, жались кучками деревья. Местность была изрыта так, словно по ней прошлась гигантская борона.

Диверсанты, разозленные гибелью товарищей, ползли по рытвинам и канавам. Из гаража, зияющего голыми проемами, били одиночные выстрелы. Ополченцев снова загнали в ловушку. Теперь их осталось совсем мало, но они не сдавались.