Чёрная лента - Арабель Моро

нужно, я сама, – сказала она. – Вижу, ты принесла книгу, как я велела. Это хорошо. Я хочу услышать, как ты читаешь. Открой книгу и начни читать с первой страницы.

Трясясь и запинаясь, я принялась читать. При этом я водила пальцем по строчкам и прочитывала слова по слогам, то и дело прерываясь, чтобы поглядеть на реакцию госпожи. Честно говоря, я даже не понимала, о чём читаю, потому что думала в этот момент лишь о том, чтобы не рассердить хозяйку. Мне казалось, что сейчас, услышав, как плохо я читаю, она разозлится и прогонит меня если не из этого дома, то как минимум из беседки. Но, вопреки моим страхам, миссис Вильерс слушала меня, не перебивая. Она то задумчиво подносила к губам чашку, то, даже не притронувшись, отставляла её в сторону. Казалось, миссис Вильерс и не слушала меня, а думала о чём-то своём.

Я читала около получаса, когда к беседке подошёл мистер Хилл. Он бросил на меня любопытный взгляд, ухмыльнулся, а затем, низко поклонившись госпоже, произнёс:

– Прибыл мистер Квинси, госпожа. Мистер Вильерс принял его в своём кабинете.

Сказав это, мистер Хилл снова поклонился и замер, ожидая приказаний. Услышав имя мистера Квинси, миссис Вильерс встрепенулась. Лицо её озарила радостная улыбка. Таких улыбок я ещё не видела у миссис Вильерс. Казалось, на мгновение она забыла про сдержанность, выпустила из-под контроля свою внутреннюю бушующую энергию и вдруг превратилась в юную девушку. В это краткое мгновение она была особенно прекрасна. Впрочем, через секунду госпожа вновь вернула себе величественный и сдержанный облик.

– Спасибо, мистер Хилл, – обратилась она к слуге. – Вы можете идти.

Затем миссис Вильерс повернулась ко мне. Я, в момент прихода мистера Хилла переставшая читать, снова обратила взгляд к книге и тщетно попыталась найти ту строчку, на которой остановилась. Госпожа прервала мои поиски.

– Достаточно на сегодня, – сказала она. – Ты читаешь неплохо, но всё же тебе ещё нужно много практиковаться. Каждое утро за завтраком, если в доме не будет гостей, ты будешь читать мне вслух. Ну, а сейчас можешь убирать со стола.

Сказав это, она грациозно отставила в сторону кружечку и поднялась. Было заметно, что ей не терпится поскорее увидеться с гостем.

18 июля 1848 года. Три часа после полудня.

В период, когда в доме находились гости, в мои обязанности, кроме всего прочего, входило и прислуживание за обедом. Я должна была помогать другим слугам накрывать на стол, сменять блюда и убирать использованную посуду. В день, когда приехал мистер Квинси, мне предстояло в первый раз служить за обедом. Я очень переживала, так как побаивалась мистера Вильерса, а ещё больше боялась миссис Харрис, которая всё утро не давала житья никому из слуг и, казалось, находилась во всех комнатах одновременно. Сегодня в этом доме не было места, где бы можно было от неё хоть ненадолго укрыться.

В периоды пребывания в доме гостей миссис Харрис становилась совершенно невыносимой. Она желала, чтобы всё было идеально, но так не получалось, и с каждой новой ошибкой подчинённых миссис Харрис приходила в состояние всё большей и большей сердитости. Щёки её при этом становились пунцовыми и, казалось, даже набухали. В такие моменты складывалось ощущение, что если нечаянно задеть миссис Харрис, то она окончательно взорвётся и вряд ли инцидент этот останется без человеческих жертв. Именно поэтому я сегодня старалась как можно реже попадаться на глаза управляющей.

 Кроме этого, присутствие в доме постороннего человека меня тоже очень тревожило. Мистер Хилл, впрочем, успел мне объяснить, что мистер Джордж Квинси не такой уж и посторонний, что он является младшим братом миссис Вильерс и часто приезжает в этот дом погостить. Как сказал мистер Хилл, мистеру Квинси здесь рады все: и хозяева, и прислуга. Радость эта объяснялась лишь тем, что мистер Квинси был человеком весьма добродушным и щедрым, да и к тому же не отличался капризностью нрава и не создавал прислуге лишних забот.

Ещё я узнала, что миссис Вильерс и мистер Квинси с самого детства были неразлучны и сохранили эту трепетную привязанность до сих пор. Секрет прочных семейных уз был прост: будучи ещё совсем детьми, они потеряли обоих родителей. Их отдали на попечение двоюродному дядюшке, который, впрочем, не жаждал быть щедрым на чувства родителем. Он воспитывал детей в строгости протестантской веры, стремясь если не создать из них истых служителей Господа, то, по крайней мере, вырастить примерных и честных граждан. Последнее у него, в общем-то, неплохо получилось. Единственным побочным эффектом такой методики воспитания явилось то, что дети стали относиться к строгому дядюшке со страхом и недоверием, зато на долгие годы остались дружны между собой.

Обед был подан в малой столовой. Она находилась с юго-восточной стороны дома. Окна гостиной были распахнуты и открывали вид на сад. Ветер, поднявшийся ещё утром, нисколько не утихал, а, казалось, наоборот, только усиливался. Тонкие белые шторы то и дело взмывали под его порывами, но миссис Вильерс приказала не закрывать окон. Она любила, когда в комнатах много воздуха. Малая столовая имела довольно строгое убранство. Основное её пространство занимал овальный стол, окрашенный белой краской. У дальней стены размещался массивный буфет, а по углам были расставлены вазы со свежими цветами.

Стол был накрыт на четыре персоны. Кроме гостя, мистера и миссис Вильерс на обеде присутствовала и их дочь, мисс Джоан Вильерс. Это была девочка восьми лет, перенявшая от матери не только её завораживающую внешность, но и горделивую утончённость манер. Мисс Джоан показалась мне излишне задумчивой, но весьма приятной девочкой.

За обедом мне удалось неплохо рассмотреть и мистера Квинси. На первый взгляд, он казался полной противоположностью миссис Вильерс и, если бы я не знала наверняка, что они родственники, я бы, увидев их рядом, никогда бы в это не поверила. Их обобщала только правильность черт и некая внутренняя стать. Но миссис Вильерс имела тёмные волосы, лицо же мистера Квинси обрамляла вьющаяся копна светло-русых волос. Он был высок, выше сестры почти на голову, хотя и она не могла бы считаться низкорослой. Мистер Квинси носил военную форму, которая, впрочем, ему очень шла. Глаза у миссис Вильерс были зеленоватые с загадочной поволокой, отчего казалось, что она всегда думает о чём-то серьёзном и, наверное, очень драматичном. У мистера Квинси же были огромные