Чёрная лента - Арабель Моро

голубые глаза, которые словно бы искрились непреходящим юношеским задором. За всё время обеда с его лица не сходила игривая улыбка. Он бесконечно шутил и сам звонко смеялся над своими шутками, заряжая задором всех, кто оказывался рядом.

Я смотрела на мистера Квинси и миссис Вильерс и не могла сдержать удивления. Казалось, словно бы эти двое разделили между собой все положительные человеческие качества, но не поровну, а по настроению. Словно бы миссис Вильерс забрала себе всю сдержанность и серьёзность, в то время как мистер Квинси решил вобрать в себя абсолютно всю жизнерадостность и внутреннюю свободу.

За обедом мистер Квинси не умолкал. Он всё время пытался дружески поддеть сестру, она же не обращала внимания на его уколы, сохраняя положенную ей стать, и лишь слегка улыбалась. Я заметила, что мистер Вильерс (за обедом мне удалось, наконец, разглядеть и его) представлял собой нечто среднее между женой и её братом. Он был существенно старше гостя, но с удовольствием отвечал на его шутки, смеялся над попытками мистера Квинси поддеть сестру, но сам никогда не пытался подшутить над супругой. Он смотрел на неё с нескрываемым восхищением, и единственным, что срывалось с его уст в адрес жены, были слова искренних комплиментов.

– Маргарет, ты слишком серьёзна, – в очередной раз упрекнул сестру мистер Квинси.

Я занималась второй переменой блюд и невольно прислушивалась к разговору господ.

– Она всегда такая, или только когда я приезжаю? – шутливо обратился гость к мистеру Вильерсу. – Начинаю подозревать, что сестра мне не рада.

Мистер Вильерс с любовью глянул на супругу и, протянув через стол руку, нежно коснулся её ладони.

– Ваша сестра, – обратился он тем временем к мистеру Квинси, – идеал женщины. Она – настоящий ангел во плоти.

– С этим не поспорю, – с шутливой деловитостью согласился мистер Квинси. – Маргарет – идеал, но замужество её испортило. Раньше она не была такой скучной.

– Не выдумывай, Джордж, – сказала миссис Вильерс. В голосе её не чувствовалось ни капли раздражения, лишь бесконечная любовь к брату. – Я всегда была такой.

Мистер Квинси вдруг заливисто засмеялся и откинулся на спинку стула.

– Всегда? – отсмеявшись, он вновь выпрямился, оперся локтями на стол и подался немного вперёд, чтобы быть ближе к сестре. – А помнишь, как детьми мы втайне от дядюшки ночью выбрались через окно в сад, залезли на грушевое дерево и объелись плодами. Это, кстати, была твоя идея.

Губы миссис Вильерс тронула улыбка, но усилием воли она подавила желание громко рассмеяться. Мистер Вильерс же, услышав подобные слова, от души расхохотался.

– Никогда не поверю, что Маргарет была на такое способна.

– Мы были детьми, – мягко сказала миссис Вильерс. – Да и делали так всего пару раз.

– Да, – согласился мистер Квинси и, обращаясь к мистеру Вильерсу, пояснил: – Потому что на второй раз дядюшкин камердинер, будь он неладен, застал нас за этим занятием и рассказал всё дядюшке, а тот, в свою очередь, устроил нам хорошую взбучку и приказал поставить решётки на наши окна.

– И, наверное, был прав, – заключила миссис Вильерс, опасливо поглядывая на дочь.

– Ну, тогда ты так не считала, – пожал плечами мистер Квинси и, словно что-то вспомнив, воодушевлённо обратился к мистеру Вильерсу. – А рассказывала ли вам, мой дорогой зять, Маргарет, какое пари мы с ней заключили, когда были детьми?

– Нет, – мистер Вильерс заинтригованно вскинул бровь и подался немного вперёд. Истории мистера Квинси весьма забавили хозяина. – Очень любопытно.

– Милый Роджер, – сказала миссис Вильерс, обращаясь к супругу. – Это всё глупости, не более. Мы с Джорджем были детьми. Мне было десять, ему не было и восьми. Разве могло это пари быть серьёзным?

– И всё же условия его до сих пор никто из нас не отменил, – хитро улыбнулся мистер Квинси.

– Так что же за условия? – теряя терпение, поинтересовался мистер Вильерс.

– С твоего разрешения, Маргарет, я расскажу, – сказал мистер Квинси и, не дожидаясь разрешения сестры, продолжил: – Как вы знаете, мистер Вильерс, нас с Маргарет воспитывал дядюшка. Он был строгим протестантом и пытался эту черту внедрить и в наши с Маргарет мятежные умы. Впрочем, получалось у него не очень хорошо. Его жёсткие методы воспитания вместо того, чтобы приобщить нас к религии, заставили в ней усомниться. Не перебивай, Маргарет! Что правда, то правда. Мы были детьми, нам хотелось свободы. И мы не могли взять в толк, зачем нужны все эти правила и ограничения и почему нельзя просто радоваться жизни как она есть. Ко всему прочему в течение нескольких месяцев к нам приходил учитель наук, человек весьма разносторонний. Он увлекался культурой восточных стран и с удовольствием делился с нами знаниями не только об основных науках, но и о религиозных и культурных представлениях других стран. Последнее, кстати говоря, нравилось нам с Маргарет куда больше первого. Узнав про эти культурологические отступления на наших уроках, дядюшка, конечно же, запретил тому учителю посещать нас. Но дело было сделано. У нас с Маргарет появились вопросы. Вопросы, на которые дядюшка, конечно же, отвечать не стал. И вот как-то вечером, сидя у разожжённого камина и перелистывая Библию, мы заключили пари. Мы договорились, что тот из нас, кто умрёт первым, придёт ко второму и расскажет о том, какая же религия истинна и что же на самом деле происходит в загробном мире.

– Джордж, умоляю тебя, – миссис Вильерс встревоженно всплеснула руками. – Мы были глупыми детьми.

– Мы были детьми, – смеясь, подтвердил мистер Квинси, – Но согласитесь, мистер Вильерс, сейчас бы Маргарет ни за что не заключила подобное пари.

– Полностью согласен, – подтвердил мистер Вильерс, с интересом и удивлением поглядывая на супругу.

– А это значит, – мистер Квинси удовлетворённо кивнул, – что я прав, Маргарет. Ты изменилась и стала куда более скучной. Что и требовалось доказать.

      23 декабря 1848 года. Пять часов после полуночи.

Сегодня ночью произошло нечто очень странное.

С вечера миссис Вильерс не могла найти себе места. Всё дело в том, что около месяца назад мистер Вильерс был срочно вызван в Лондон по делам и должен был возвратиться домой сегодня утром. Надо сказать, что за последние месяцы мистера Вильерса уже дважды вызывали ко двору, и это немного тревожило госпожу. Она очень