Выползина. Портал 55. Дневники 90-х. Роман - Сергей Е. ДИНОВ

Растерянный Федор пересмотрел багажные отделения в купе, легонько пнул под столом клеенчатую, «челночную» сумку попутчицы, чуть меньшего размера и с меньшим содержимым по объему, чем его баул в плащом и теплой курткой, открывать не стал, расстроился. Отказывался что-либо понимать. Похоже, эта брюнетистая гнусь перепутала их сумки. Так он и задремал, переутомленный бурными событиями ночи, отвалившись спиной в уголок между отодвинутой дверцей купе и стенкой.

Разбудили его вполне вежливо, деликатно потрепали по плечу. Над ним склонился в милицейском кителе пожилой лейтенант, но с большими звездами на погонах. Так, во всяком случае, показалось Федору со сна в замутненном сознании. Пожилой напоминал доброго и усталого актера Басилашвили. Он печально и участливо созерцал Федора круглыми глазами, покрасневшими от недосыпа и беспокойной старости, прокашлялся с нутряными хрипами заядлого курильщика:

– Гражданин Ипатьев, вам придется сойти на станции Бологое и помочь в расследовании, по горячим, та сазать, следам.

– Уж-же г-гражданин? – заикаясь, прошептал Федор. Пожилой не обратил внимания на его реплику. Он тяжело присел напротив и принялся рассуждать, спокойным, отеческим тоном со своей характерной присказкой «та сазать»:

– Что мы имеем на данный момент, та сазать… Нашими сотрудниками… с вашей помощью, обнаружены в купе номер «шесть» два трупа. По предварительной версии: отравление газом неизвестного свойства. Экспертиза установит природу отравляющего вещества, что привело к смертельному исходу двух человек. Мужчина и женщина, примерно, сорока – сорока пяти лет обои. Личности устанавливаются. Документы имеются. Одевайтесь, гражданин Ипатьев. Скоро станция.

Лейтенант с большими звездами вышел из купе, но мимо него скользнул ужом и уселся напротив прыщавый лейтенантик с маленькими звездочками на погонах. Не подумайте, что усталый Федор придуривался. Именно так в его замутненном сознании все и выглядело в ту кошмарную ночь, как дурной сон и жуткое наваждение.

– Ну, – сказал лейтенантик.

– О чем «ну»?

– Вам было приказано: одевайтесь, гражданин Ипатьев. Станция Бологое через три минуты.

– Опять гражданин? – обреченно вздохнул Федор и вытащил из-под столика клетчатый баул своей бывшей попутчицы. Снова, для верности, убедился, что чужая «челночная» сумка, была, как и у него, но чуть меньшего объема. Не может такого быть, чтоб бурная брюнетка перепутала багаж!

Федор распустил замок-молнию, деловито порылся в чужой сумке, будто разыскивал что-то, перебрал женское барахло: платочки, кухонные полотенчики в целлофановой упаковке и мелочь, типа, косметики, коробочки с парфюмерией и, похоже, подарочные сувениры. Вскрыл черный плотный полиэтиленовый пакет, заклеенный скотчем, внутри вскрыл еще один из плотной бумаги, так же смело оторвав полоски скотча. Обнаружил коробочки с сувенирами. Сначала расстроился. Но заметил, что его слегка развеселило, но не сильно обрадовался такому обмену: за спиной лейтенанта на спальном месте у окошка лежал пушистый комок смятой песцовой шубки. На всякий случай, Федор еще раз приподнял обе постели, приподнял и лейтенанта, заглянул в багажные отделения под сидениями, в надежде, что найдется его спортивная сумка на «молниях», его клетчатый баул и джинсовая куртка с паспортом и деньгами. Пустоту под местом, где присел лейтенант, Федор высматривал особенно долго и тупо, словно размышляя, отчего там так пусто и неуютно.

– Чо? – спросил лейтенантик с прыщиками на щеках юношеского недомогания и выглянул из-под мышки Федора.

– Ни – че – го, – грустно ответил Федор. – Пус – то – та.

Брюнетисто-блондинистая тварь удрала со всеми его вещами. Пришлось забирать сумку попутчицы, одевать ее шубу, что вызвало у лейтенанта немой восторг.

– Ах, блин, а косил под капитана! – возмутился он. – Транссссвистит, что ли?!

– Не свистит, но – дилер21, – нашел в себе силы пошутить Федор.

– Киллер?! – откачнулся лейтенантик к двери в готовности бежать за подмогой.

– Дилер, дубина, – коммерсант!

– Дилер. Дубина. Коммерсант, – задумчиво повторил лейтенантик, туго размышляя над сложными определениями. Похоже, его достали из очень глубокого сна или из дальней провинции.

Поезд начал замедлять ход.

– Ааа! Так шутишь?! – сообразил, наконец, лейтенантик, тут же нахмурился и покраснел всеми своими юношескими прыщами на впалых щеках. – А за дубину, – он погрозил мальчишечьим кулачком, – да еще при исполнении… нарветесь на трое суток, гражданин…

– И с уток получу, и с индюков, – обреченно вздохнул Федор. – Выходим в открытый космос! А то я тут задыхаюсь…

Дознание

Задержанного привели в станционное отделение милиции, где пахло тухлыми пищевыми отходами и кирзовыми сапогами, что провоняли немытыми ногами и нестиранными портянками еще в армейских казармах. По синим, крашеным, как в общественном туалете, стенам висели плакаты типа «пожарных расчетов», «их разыскивает милиция». Само помещение скудно освещалось желтой лампочкой под потолком, что светилась как одуванчик в сигаретно-папиросном тумане. Ярким конусом света настольной лампы у письменного стола перечеркивалось пространство между зарешеченными окнами.

Лейтенант доложил старшему по званию:

– Гражданин Ипатьев доставлен, товарищ подполковник. В женской шубе…

– Вижу, что в женской, – пробурчал из-за стола седой подполковник. С черными от недомогания глазницами выглядел он как мрачный римский судия, если и не сам Понтий Пилат из булгаковского романа, то его подручный. Четверо темных, мрачных, милицейских личностей в формах громоздились на табуретах, как сычи на насестах в курятнике. Присяжные и заседатели.

У дверей при входе громоздился на тумбочке алюминиевый бак с надписью «Питевая вода». Именно так, без «мягкого» знака. Федор приложился и высосал литр теплой ржавой жидкости из краника, но тухлая смесь не дошла до желудка, тут же выплеснулась обратно, в угол помещения на висящие форменные шинели.

– Мляааа! – прохрипел один из местных милиционеров. – Всё уделал, зараза! Вот же доходяга…

– Переживает товарищ, – пояснил усталый и добродушный подполковник на угрожающее утробное рычание хозяев шинелей. – Что, не приходилось попадать в такие переплеты, товарищ Ипатьев?

– Спасибо, что товарищ, – просипел несчастный Федор. После промывки желудка он ощущал себя вывернутой наизнанку резиновой рыбой.

– Присаживайтесь, та сазать, – предложил подполковник. Садиться не предлагаем. Пока.

Местные милиционеры почтительно похмыкали, оценив чувство юмора старшего по званию.

В синей мгле сумерек за окном маячили на мокрой платформе черные тени пассажиров. Под фонарными столбами желтым киселем высвечивались лица ожидающих и провожающих, будто размытые мелкой моросью. Медленно проплыла, искривляясь неровным двойным стеклом окна, оранжевая багажная тележка с… четырьмя белыми мумиями. Федор запаниковал, что начинаются галлюцинации, подскочил со стула и жарко зашептал, указывая на окно, чувствуя, что теряет сознание от слабости:

– Что там?!.. Там! Что?! Не два?! Четыре трупа?! Да, четыре? Это должны были быть мы! Должны были нас убить с брюнеткой!.. Или с блондинкой!.. Она парик сменила!

– Успокойтесь, товарищ Ипатьев. Присядьте. И давайте по порядку, та сазать, с самого начала, всё подробненько изложите. Проводника, гражданку Власкову Светлану Викторовну, одна тыщща девятьсот семидесятого года рождения, мы уже допросили. Она показала, что вы поменялись, та сазать, с погибшими своими местами. Перешли из купе номер «шесть» в другое купе. Проясните, та сазать, ситуацию.

Пришлось, «та сазать», с самого начала Федору, как главному свидетелю, пояснять и рассказывать, как пришла в купе номер «шесть» брюнетка, как поменялись они местами с погибшими. Разумеется, Федор во многом приукрасил собственную интеллигентность и воспитанность. Когда его рассказ неврастеника подошел к обнаружению баллончика с пластиковой трубкой, он вдруг загрустил. И примолк. Ведь рассказывал он в прошлом времени о людях, которые три часа тому назад были еще живы и здоровы, хотели любви, тихого семейного счастья. И толстая дама, и вежливый «научный работник», которые по нелепой случайности оказались в купе номер «шесть». Но почему по нелепой?! По счастливой… для них с попутчицей.

Если бы в купе под этим проклятым номером «шесть» остались они с Вероникой, так же в багажной тележке под казенными простынями провезли бы под дождем их мертвые тела!

У несчастного Федора сморщилась от ужаса кожа на макушке. И не слезы полились из глаз, а сопли из носа. Федор нервно и по-детски зашмыгал. Все присутствующие в отделении сотрудники милиции сохраняли вежливое молчание, чем вовсе растрогали Федора.