Легенды о славном мичмане Егоркине - Виктор Белько

– А по этому поводу, был и такой случай… – тут Егоркин сделал эффектную паузу, оглядел краем глаза публику и смачно прихлебнул горячий чай из кружки, откусил солидный кусок монументального бутерброда. Публика перестала жевать и выжидающе уставилась прямо в рот Александру Павловичу. Но рот его был предусмотрительно занят. Народ безмолвствовал… В ожидании очередных судьбоносных откровений все боялись проронить даже случайный звук. Нагнеталось нетерпение и готовность услышать из уст ветерана все, что тот соблаговолит рассказать. Было даже слышно, как в прожорливой печке билось забытое всеми пламя, потрескивая углями и распространяя острый запах горящей сосны. За прикрытыми воротами гаража завывал норд-вест, бросаясь колючими снежинками, как мелкими “сурикенами”. Тут последовал очередной звучный глоток Палыча, заглушивший все остальные звуки. Его хватило, чтобы запить съеденное, и, наконец, свершилось!

– Так вот, – начал Егоркин, аккуратно обтерев губы носовым платком, который был размером этак с небольшой парашют: – были мы как-то на боевой службе в южной Атлантике. Корабли периодически заходили в порт Арнобии, столицу одной такой дружественной тогда нам страны. И жизнь была у них тогда очень интересная и веселая по всей территории. Мало того, что к ним соседи периодически входили с дружественным визитом на танках, да еще – целыми бригадами, так еще и внутри князек местный Манкута, такой, знаете, милый современный каннибал с высшим английским образованием. Нет, именно каннибал, а не Ганнибал из Карфагена. Я тоже не очень далеко от школы жил! (Тут критику сразу несколько слушателей посоветовали немедленно заткнуться).

Егоркин удовлетворенно кивнул и продолжал: – он уже который год вел гражданскую войну с переменным успехом, и с кровожадностью. Причем, в строгой зависимости от уплаченной заказчиком суммы. Этот экскурс по истории международного положения вам к тому, чтобы вы пока прониклись, куда мы попали. У наших там были ПМ-ки. Пришли мы туда, значит, в очередной раз подремонтироваться, заправиться и отдохнуть, а тут к нам прибыли гости из посольства и военной миссии – с семьями, со своей выпивкой и закуской. С развлечениями у них было скудновато. Из всех развлечений-то, у них и была только стрельба по ночам, да оружие в квартирах. Ручной пулемет под кроватью – привычный такой предмет их обихода, прямо как холодильник на кухне. Так они рассказывали. Поэтому, визитам родных кораблей земляки, да и все “соцлагерцы” были рады. А у манкутовцев, глядя на наши пушки и ракеты, аппетит к вылазкам на какое-то время пропадал. Тогда и ночи в столице проходили как-то спокойнее. И на том нам было большое “спасибо”.

Ну, вот, в тот день стояла жара, а воздух над морем был какой-то сонный и от лени даже не шевелился. Гости заявились почти неожиданно на блестящем белом микроавтобусе, вместе с ящиками с импортной снедью и выпивкой. Какое-то время командир корабля их принимал и угощал в кают-компании, но вдруг эти подвыпившие, как следует, высокие гости затеяли какую-то вылазку на шашлыки. Забыли, верно, что не дома в Подмосковье или не под Сочи! Наш практичный и трезвый умом командир предложил им организовать пикник у нас на сигнальном мостике, а шашлыки – в кожухе трубы, как давно отработанный вариант, но … высокопоставленным гостям наш молодой кэп был не указ! Тем более, у них был какой-то “шишковатый” московский визитер, перед которым они все на перебой выпендривались и расстилались. Видно, товарищ слово “нельзя” в отношении своих потребностей не воспринимал! Такие походы, разумеется, были запрещены, ведь вокруг шла какая-никакая, а – война. Но какой-то товарищ из военной миссии (не поймешь – погоны были без звезд) куда-то позвонил и все сразу устроилось. У нас ведь как – если чего-то всем нельзя, то всегда найдется тот, кто скажет, что кому-то все-таки можно! Надо только знать – кому, как и у кого лучше спросить! Для обеспечения выделили несколько матросов во главе со мной, и дали команду готовить и грузить наш барказ. Мы взяли из арсенала пару автоматов, гранаты и патроны. Там это просто необходимость – как зонтик в Питере. Будет дождь или нет, а если небо хмурится, то его, на всякий случай, все равно ведь берешь. Мало ли, что… Так и здесь!

Погрузились мы в этот барказ со всем, что нужно и двинули к устью какой-то реки, на особое место, которое якобы знал один из посольских. С нами был наш штурманенок, с очень подходящей к случаю и профессии фамилией – Сусанин. Тоже, между прочим, – из Костромы. Родственник, наверное. И вот, свернули мы устье, в один рукав, потом другой. Я боялся крокодилов, как девки – крыс, но меня успокоили, что вода тут солоноватая от океана, а эти самые плавучие потенциальные чемоданы и сумочки ее не уважают. Мы повеселели. А вот уже и место, которое в самом деле оказалось действительно шикарным – гладкий пляж с белым песком, да и до деревьев – не меньше пятидесяти метров, незаметно к нам не подберешься. Это обстоятельство, как бывший морпех-десантник, с особым удовлетворением отметил я. Начали раскладывать костер, соорудили подобие стола, гости стали “отдыхать”, только бутылки весело звенели, отлетая в сторону, как стреляные гильзы от орудия. Мы с командой пили в стороне кока-колу и ели какие-то бисквиты, которыми посольские щедро угостили моих бойцов. Я тогда еще подумал, что средь бела-то дня наш дым будет виден далеко – далеко. И, в конце-концов, найдутся те, кто поинтересуется, что же там такое горит…

А тут начали разворачиваться события. Вот тот самый большой проверяла, (действительно большой – килограмм на сто сорок, не меньше!), похожий одновременно на Колобка из мультика и на всех трех толстяков из фильма, “поддал” крепко, а закусывал, видно, неадекватно. И вот алкоголь, помноженный на нестандартную местную температуру, взял да ударил ему в голову. Он стал вести себя подчеркнуто-развязно, куда девалась вся его чопорность! Он распушил хвост, как павлин, и стал откровенно обхаживать смешливую блондинку из персонала посольства. “Я был не прав!” – подумалось мне, “удар выпитого алкоголя достался толстяку больше по другой голове – аккурат между ног!”. Вдруг он решил перейти к активным действиям, и в пьяной башке созрел дурной план. Возбуждение в определенной части тела напрочь отключило способность соображать! Он, не привыкший к отказам в своих прихотях во время финансовых проверок “заграничных объектов”, подошел нетвердой уже походкой к тому самому военному из миссии и стал оживленно спорить. Тот зло сплюнул на песок и подозвал меня.

– Послушай, мичман! – говорит он : – Давай-ка возьми, пожалуйста, пару орлов из своих бойцов, автоматы обязательно прихватите и на катере с этим самым Михаилом Ивановичем и его, блин, дамой, дуй прямо на в-о-о-н тот остров, там их высадите на... какое-то время, а сами где-то посидите или погуляйте. Только катер с офицером сразу сюда направьте, мало ли, и так я уж из-за этих… могу быть в полной… сам знаешь, где! Эх, знаешь, мичман, как хочется этого проверялу послать к этой самой Бениной маме вместе с присными! – офицер мечтательно прищурился, но вернулся к реальности: – Но ведь сразу накопает же чего-нибудь, гад толстозадый!

Затем он взглядом разведчика проницательно оглядел публику и продолжил: – А эти орлы из посольства дамочку-то специально взяли с собой, знали этого толстого кобеля!

Ну что же, нам-то все равно, действуем, как нам прикажут, так мы так и сделаем. Минут через десять барказ уже лихо подошел к самому берегу. Я лично перенес кокетливую женщину на песчаный пляж, чтобы она не замочила своих туфель и легкого платья. Тем временем, ее кавалер так ухнул через планширь в воду, что будь здесь крокодилы, так их бы волной легко контузило. Вот тут по всей заводи пошли какие-то странные круги, которым я тогда сдуру значения не придал.

Катерок с нашим офицером лихо отвалил, и заспешил к месту пикника. А “колобок” игриво обнял свою “тетку” и полез вверх на островок. Мы – за ним, и, конечно же, их обогнали и первыми поднялись на гребень. Да только островок это был не вовсе островок, а полуостров. Да и то, с натяжкой! Скорее, мыс!

За гребнем начиналась твердая земля, поросшая жесткой, высотой до… выше колена, короче, травой. А поперек этого перешейка стояла толпа африканских сопляков-оборванцев, человек десять – двенадцать, одетых, кто во что, но увешанных разномастным оружием – чисто музей стрелкового вооружения за последние сто лет. “Манкутовцы!” – кто-то испуганно ахнул у меня за спиной. Я мысленно с ним согласился – правительственные войска просто не могли так выглядеть!

Один из них, гигант, блин, – ростом метра полтора в прыжке, подошел ко мне, прерывисто дыша на уровне моего пупка, с китайским автоматом на перевес. Я развернулся к нему и расправил грудь, как положено советскому моряку, прикрывая собой подчиненных и “гражданское население”. Он грозно обратился ко мне, на португальском. Это он так думал, что на португальском! Но я знал этот язык еще хуже него, то есть вообще не имел о нем понятия. Но занюханный мурлокотам, стоявший передо мной, решил, что я презрительно отмалчиваюсь в ответ на его “грозные вопросы”. И с силой ткнул меня под ложечку стволом своего “орудия”. Вот это он сделал совсем зря! Кровь просто вскипела во мне и бросилась в голову! Я заорал: “Ах, ты – мурлокотам хромовый, в три господа, в душу, в мать, сын свиньи и пьяного ежика, да я таких троих одним хреном сшибал, убоище недоношенное, модель последней сопли засохшей медузы!”. Тут же моя левая рука сама отвернула ствол его автомата в сторону, а правая, с разворотом корпуса, врезала основанием ладони ему прямо в нижнюю челюсть! Раздался хруст, этот сморчок, прямо с места, кувыркнулся через голову и полетел догонять свои зубы. Издав победный клич, я рванул на груди “тропичку” (жаль, тельника не было по причине жары) и с воплями: “Все, гады, вам абзац!” (ну, может быть, как-то чуть-чуть иначе) – это для них, и “За мной, ребята, полундра!” – это для двух своих моряков, я, прямо, как в кино, единолично устремился в атаку на врага! А враг наш тоже вдруг дружно заорал, прямо хором, но как-то испуганно, дружно же развернулся на сто восемьдесят градусов и с места в карьер развил спринтерскую скорость! Причем, эти ребята на бегу почему-то из хромовых вдруг сразу стали матовыми. Я даже опешил и слегка притормозил, мне самому очень хотелось бы верить и возгордиться, что это именно мой боевой клич обратил это самое воинство в бегство, но вот мой разум в этом как-то сразу засомневался! И правильно – тут из-за моей спины раздался удивленный вскрик матроса – узбека, наверное, в первый раз в жизни, на чистейшем русском языке, и совсем без акцента: “Эх, яти вашу мать!”. И тут же, из-за моей спины, легко обогнав меня, одним духом вылетели сначала – мои моряки, затем – быстрая блондинка, а за ней, хрипя на ходу, – “колобок”, а точнее – колобковый бегемот, который тут же всех нас и обогнал, а затем легко сбил с ног и стоптал одного из манкутовцев. Да так, что тот аж полетел через голову, теряя свое оружие и личное достоинство, перевернувшись два раза. Но наш толстяк еще только-только набирал обороты. Я ничего не понимал! Лишь инстинкт мне подсказывал, что лучше бы пока не останавливаться и не оборачиваться, иначе голову можно сложить на чужбине! Я уже собирался включить полный форсаж, но… Но я же, черт меня совсем возьми, русский человек, любопытный от природы! А как у нас говорят? Правильно! “Да хрен с ней, головой, но вот именно это я видеть должен!”.