Проклятие многорукой дьяволицы - Роман Рязанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне всё равно, что ты там думаешь, плут! – холодно отрезал стражник. – У тебя ещё есть время подумать обо всём, прежде чем мы в следующий раз непременно потащим тебя к судье, и там ты будешь отвечать за сводничество и торговлю снадобьями, затмевающими разум правоверных. Пока есть… – закончил стражник угрожающе.
После этих слов владелец караван-сарая предпочёл исчезнуть, а купец Рахматулло в окружении стражи покинул его дом гостеприимства.
Дорогой, пока его вели к судье, он размышлял над тем, чего ему ожидать от грядущего разговора с кадием. Предъявят ли ему обвинение в убийстве делийца, которого он и в глаза не видел живым? Может быть, заодно обвинят и в смерти чайханщика Ойбека? Какая участь в таком случае ожидает Адолат? Сардор… Всё же, случайно или нет, встретился он ему сегодня со своими россказнями о мечети Биби-ханым? Может быть, кто-то хотел, чтобы он опоздал на встречу с хиндустанцем? А если бы он пришёл на неё вовремя? Но законы гостеприимства ведь следует чтить свято?
Купец Рахматулло раз за разом задавал себе все эти вопросы и не находил на них ответов.
Часть вторая
1
Между тем, стражники привели купца к дому кадия, и вскоре он уже входил в кабинет хозяина. Кадий Абдуррахман восседал за низким столиком и что-то писал в свитке.
– Ну, вы, – окликнул он стражников, даже не подняв на них глаз. – Оставьте нас и убирайтесь! И руки, руки ему развяжите, псы! – гневно добавил кадий, мельком взглянув на стоящего посреди комнаты Рахматулло.
Когда они остались с глазу на глаз, кадий принялся задавать Рахматулло вопросы, о том, откуда он и с какой целью приехал в Самарканд как покойный хиндустанский купец пригласил его на встречу, как было найдено тело делийца, и что он мог бы сказать о пожаре.
Получив исчерпывающие ответы, кадий устремил на бухарского купца проницательный взгляд и задал ему ещё один вопрос:
– Скажи мне, бухарский купец, что ты мыслишь об этом?
– О чём? – решил прикинуться простачком Рахматулло.
– Обо всём, – в тон ему проронил кадий, поигрывая каламом для письма в руках.
– Послушай, почтенный кадий! – сказал купец Рахматулло, едва скрывая свою ярость – Ты, вероятно, хочешь расспросить меня о таинственных убийствах в вашем городе, совершённых за последние месяцы? О мёртвом ребёнке вдовы? О задушенной служанке? О бродячем торговце, не вернувшемся домой? Об иных людях, чьи жизни забрал бессовесстный убийца?!
– Или убийцы, – проговорил тихо, будто в сторону Абдуррахман.
– Пусть так, убийцы, а не убийца! – в запальчивости выкрикнул Рахматулло. – Видишь, ты, возможно, даже знаешь больше меня! Но что ты сделал для защиты невинных?! Тебе ли, кадий, говорить иносказаниями?! Ведь это в твоём городе, в том городе, где ты поставлен следить за соблюдением шариата, убивают людей! А ты ищешь совета чужака?! И даже если тебе так нужен мой совет, я не понимаю, для чего меня привели к тебе со связанными руками?!
– Я немало знаю о тебе, купец, – сказал кадий, словно бы уходя в сторону от его вопросов. – Немало… Ты был на месте гибели дочери вдовы, ты ходил в чайхану и выспрашивал там об убийствах, ты без колебаний откликнулся на просьбу незнакомца о встрече с тобой…
– Я иду по пути справедливости! – прервал слова кадия Рахматулло. – Я приехал в Самарканд как паломник к гробнице потомка пророка, да, пребудет с ним мир, но я дал себе клятву, что найду убийцу женщин и детей!
– Поиски справедливости? – словно бы с усмешкой переспросил кадий Абдуррахман. – Сие мне знакомо. Ты прав, бухарец, – добавил он, и голос его потеплел. – Это я, я должен стоять на страже жизни жителей Самарканда! Но кто поможет мне? Ты уже убедился, насколько тупы здешние стражники. Они способны лишь выколачивать деньги из мелких торговцев, вымогать у несправедливо схваченных то немногое, что те способны им дать. Многие из них курят терьяк и больны дурными болезнями, полученными от непотребных женщин. Потому я и вынужден ходить сам по базару, дабы пресекать злые намерения собственных подчинённых! Где уж им ловить настоящих убийц! – посетовал кадий с горечью. – А выгони я этих стражников, на их место придут другие, такие же! Наблюдая за тобой, я убедился в твоём праведном стремлении остановить гибель невинных людей. Ну, так что же ты думаешь?
2
Купец Рахматулло помолчал немного в задумчивости, и, наконец, произнёс:
– Хиндустан… Вот что не даёт мне покоя, почтенный кадий. Хиндустан постоянно возникает в обстоятельствах этого дела. Муж вдовы Адолат по слухам сгинул в Хиндустане. Потом появился странный купец из Дели, который при невыясненных обстоятельствах, был убит…
– Ты, полагаешь, купец, – перебил кадий Рахматулло. – Полагаешь, что муж Адолат и этот таинственный делиец – одно и то же лицо? Очень может быть, что он не погиб на чужбине, а напротив, разбогател и вернулся?
– Возможно, – сдержанно кивнул в ответ купец Рахматулло. – Только в таком случае не ясно, для чего ему убивать собственную дочь?
– Может быть, он озлобился на жену, на весь свет и решил мстить всем подряд? – предположил кадий.
– Думаю, если бы он начал мстить, – заметил Рахматулло. – То он бы и начал с собственной семьи, а он убил в начале абсолютно незнакомых людей и только потом собственного ребёнка… И, наконец, если он убийца, то кто же в таком случае задушил его самого?
Заметив, что кадий Абдуррахаман, не может отыскать ответа на этот вопрос бухарский купец продолжил:
– Нет, почтенный кадий, дело тут не только в муже Адолат. Даже, если он и вернулся живым в Самарканд под видом делийского купца, то он лишь орудие в чьих-то руках, всего лишь звено в цепочке…
– Но в чьих, в чьих же руках?! – жадно, нетерпеливо прервал его кадий. – Говори, бухарец, не томи…
–Видишь ли, почтенный Абдуррахман, – охладил его пыл Рхаматулло. – Обратимся, для начала, к жертвам. Кто они? Торговец? Служанка? Юнец-гуляка? Дочка бедной вдовы? Сын кузнеца? А теперь ещё и чайханщик, и заезжий купец из Дели… Что общего между ними? Ничего, ведь так?
– Верно, ничего, – поспешно согласился с доводами бухарского купца Абдуррахаман.
– А раз так, – принялся развивать свою мысль тот. – Раз так, то бесполезно искать убийцу среди их родственников, друзей или знакомых. И убийца приходит откуда-то со стороны. Выходит, это или безумец, действующий в одиночку
