Чикагские вампиры. Жестоко укушенная. - Хлоя Нейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я почувствовала взрывную волну магии Этана. Его страх и гнев росли, и я порадовалась, что Тейт — человек и не мог ощутить неприятного покалывания.
— Вы не хотите видеть меня в качестве врага, — заключил мэр. — Вы также не хотите, чтобы я собрал суд присяжных, для рассмотрения преступлений, совершенных вами и вашим видом.
Он пролистал папку на своем столе, затем вытащил один лист и поднял его вверх:
— И вы не хотите, чтобы я привел в исполнение ордер на ваш арест на основании содействия и подстрекательства к убийству людей в этом городе.
Голос Этана был холодным как лед, но покалывание магии было гигантским:
— Я не делал ничего из этого.
— Неужели? — Тейт снова разложил бумаги на столе. — Из достоверных источников я знаю, что вы обратили человека в вампира без её согласия, — он поднял глаза на меня, и я почувствовала прилив крови к щекам. — От этого источника я также знаю, что, в то время как вы и ваш совет вампиров обещали держать Селину Дезалньер в Европе под стражей, она находится в Чикаго. Разве такие действия далеко ушли от убийства?
— Кто сказал, что Селина находится в Чикаго? — спросил Этан.
Вопрос тщательно обсуждался. Мы прекрасно знали, что Селина — прежняя глава Дома Наварры и моя потенциальная убийца — была освобождена Гринвичским Советом, уполномоченным лицом для европейских и североамериканских вампиров. Мы также знали, что когда ГС отпустил ее, она направилась в Чикаго. Но мы не думали, что она все еще здесь. Последние несколько месяцев обошлись без трагедий. Или они таковыми казались.
Тейт выгнул брови:
— Как я заметил, вы этого не отрицаете. Что касается информации, у меня так же, как я уверен и у вас, свои источники.
— Источники или нет, я не перехожу с легкостью на шантаж.
С поразительной скоростью Тейт из Капоне превратился обратно в оратора с первой полосы, при этом великодушно улыбаясь нам:
— «Шантаж» — такое грубое слово, Этан.
— Тогда, чего вы конкретно хотите?
— Я хочу, чтобы мы с вами поступили в интересах Чикаго. Я хочу, чтобы вы и ваш Дом взяли в свои руки руководство над вашим народом в этом городе, — Тейт сцепил руки на столе и просмотрел нас. — Я хочу решить эту проблему. Положить конец этим собраниям, рейвам и получить личную гарантию, что вы контролируете ситуацию. Без этого ордер на ваш арест будет подписан. Полагаю, мы друг друга поняли.
Повисло молчание, пока Этан, наконец, ни сказал:
— Да, господин мэр.
Как опытный политик, Тейт мгновенно смягчился в лице:
— Превосходно. Если у вас есть какие-то сведения или вам нужен доступ к городским ресурсам, нужно всего лишь связаться со мной.
— Разумеется.
Кивнув, Тейт вернулся к бумагам, так же, как мог бы сделать Этан, если бы меня вызвали в его кабинет для дружеской беседы.
Но на этот раз, вызвали Этана, и именно он поднялся и направился к двери. Я последовала за ним, как покорный Страж.
Этан сдерживал страх, беспокойство, сарказм — любую эмоцию, выводящую его из себя, даже когда мы подошли к Мерседесу.
И я имела в виду "выводящую из себя" в буквальном смысле. Он выместил сдерживаемое отчаяние на немецкой технике с трестами лошадиными силами стоимостью в восемьдесят тысяч долларов. Он умудрился не снести ворота, когда выезжал с подъездной аллеи, однако рассматривал знаки стоп между Крили Крик и Лейк Шо Драйв как скромные рекомендации. Этан вел Мерседес, увеличивая скорость, словно нас преследовал дьявол с серебристыми глазами.
Проблема заключалась в том, что мы — дьяволы с серебристыми глазами.
Мы оба бессмертны, и хотя у Этана, вероятно, имелся век водительского стажа за пазухой, это не делало повороты менее пугающими. Он мчался со скоростью света, а на Лейк Шо Драйв, повернув на юг и дал полный газ… Продолжая ехать, пока город позади не исчез из виду.
Я побоялась спросить, куда он нас везет (вряд ли мне хотелось знать, где хищники-вампиры выпускают пар после политических стычек), да и необходимость отпала, когда мы подъехали к парку Вашингтона. Он свернул с Лейк Шо Драйв, и, спустя несколько поворотов, взвизгнув шинами, выехал на побережье Промонтори Пойнт, маленького полуострова, вдающегося глубоко в озеро. Этан объехал усеченную башню и остановил машину у каменного рифа, выступающего границей между травой и озером.
Не сказав ни слова, он вышел из машины и хлопнул дверью. Перепрыгнув через каменный риф, огибавший полуостров, он исчез из вида. Я расстегнула ремень безопасности. Пора идти на работу.
ГЛАВА 4
ДИКОЕ ЖИВОТНОЕ
Снаружи было пасмурно и влажно. Сильный запах озона предвещал дождь. Озеро выглядело так, будто бы уже вовсю бушевал порывистый ветер с дождем: пенистые гребни волн поднимались из воды, словно заточенные зубы, и с силой ударялись о скалистый берег. Я посмотрела на небо. На юго-западе разрасталась огромная туча в форме наковальни, которую можно было увидеть каждый раз, когда сверкала молния.
Неожиданно, послышался треск. Я подскочила и оглянулась назад, на здание, подумав, что в него ударила молния. Но здание стояло, как ни в чем не бывало, и, когда еще один треск разрушил тишину, я поняла, что звук донесся из-за деревьев, что росли с другой стороны.
Обойдя здание, я обнаружила Этана, стоявшего перед сосной подобно борцу перед противником в сорок футов ростом: кулаки наготове, а тело укоренилось [11].
— Каждый раз! — кричал он. — Каждый раз, когда мне удается взять ситуацию под контроль, мы опять вляпываемся в какое-нибудь дерьмо!
А затем он развернулся и ударил кулаком по дереву. Раздался треск. Дерево закачалось из стороны в сторону, будто бы в него врезался грузовик. От соприкосновения с ним кулака послышался шелест хвои. В воздухе чувствовался запах хвойной смолы и крови. Однако не только это. От тела Этана исходили волны магии, о чем свидетельствовало покалывание в воздухе вокруг нас.
Понятно, почему он поехал сюда, а не в Дом. С таким большим количеством накопленного гнева Этану никак нельзя было возвращаться домой. Даже те вампиры Кадогана, которые не столь чувствительны к магии, как я, поняли бы, что что-то не так. А такой расклад, безусловно, не смягчит заранее известное настроение. У статуса Мастера вампиров, очевидно, есть и обратная сторона: когда ты сильно сердишься, тебе некуда пойти.
— Ты можешь себе представить, как долго и как усердно я работал, чтобы принести этому Дому успех? И этот человек — эта временная вспышка в хронологии мира — угрожает забрать всё это.