Сокровище Флорении - Ирина Александровна Тимофеенко-Бахтина

– Вас и ждали, остальные уже на местах, – ответила она и закрыла за ними дверь.

Протискиваясь по узкому проходу между кресел, Эвелин заметила мальчишку своего возраста. Узкое лицо было усыпано конопушками, темные брови едва выглядывали из-под вязаной шапки, зато торчал нос картошкой. Насупленный мальчишка напоминал воробья. Он сидел у иллюминатора. Рядом расположился парень с синим платком на шее.

Эвелин собиралась протиснуться на указанное бортпроводницей место, когда заметила знакомую ярко-рыжую шапку волос в одном из кресел.

Не может быть! Надя летит в самолете? Не может быть!

– Добрый день! – не сдержала Эвелин радость.

– Скорее добрая ночь! – Ольга Казимировна удивленно улыбалась, переводя взгляд с Эвелин на стоявшего рядом, слегка пригнувшегося высокого Григория.

– Эвелин! – радостно выдохнула Надя, сидевшая у иллюминатора. – Т-ты летишь с нами? Ура!

Надя попыталась вскочить, но пристегнутый ремень безопасности удержал ее на месте, и она энергично замахала ладошками.

– А я думаю, кого ты мне все время напоминала? – Ольга Казимировна хлопнула себя по лбу кончиками пальцев. – А ты оказывается внучка самой Розалинды…– но не закончила фразу под предостерегающим взглядом Григория.

– Ура! Мамочка, т-ты понимаешь, что это значит? Эвелин? – Надя радостно захлопала в ладоши. – Мы будем с т-тобой учиться в одной школе и мы, конечно, будем подружками.

Григорий помог Эвелин снять рюкзак с котенком, пропустил к иллюминатору, поднял наверх рюкзак с вещами и умостился рядом, протянув длинные ноги под переднее кресло.

По маленькому, уютному салону сновали две бортпроводницы, словно сестры-близнецы: в одинаковых костюмах, одинаковые прически, губы накрашены красной помадой. Они одинаково открывали рот и говорили похожими голосами. Даже кивали и улыбались в унисон, проговаривая правила безопасности полета.

– Приятного полета! – пожелала первая стюардесса, мило улыбаясь пассажирам.

– И успешной посадки! – подмигнула Эвелин вторая.

Они прошли по салону, проверили ремни и скрылись за занавеской в конце салона.

Наконец-то послышалось легкое гудение, и самолет тронулся с места.

Эвелин прилипла иллюминатору и смотрела, как проплывали мимо белоснежный лайнер и серый аэропорт, мелькали огни над землей на границе аэродрома. Самолет вырулил на взлетную полосу, и в тишине салона было слышно, как шуршат колеса по покрытию, постукивали, считали бетонные плиты. Эвелин впервые находилась в самолете. Пахло резиной, фиалками и металлом. Почти как в аэропорту. А еще было страшно, но она никогда бы не призналась об этом никому, даже себе.

Эвелин стало грустно, но это была светлая грусть. Она ощутила момент, когда самолет встряхнуло, и он оторвался от земли, взмыл в небо. Эвелин вздрогнула и сжала пальцы на рюкзаке с котенком, прижала его к груди. Кровь зашумела в ушах.

Я не верю! Мы летим! Летим! И это мне точно не снится!

Немного успокоившись, Эвелин повернула голову и взглянула на Григория. Он невозмутимо смотрел перед собой, задумавшись. Эвелин передалось его спокойствие.

Когда самолет достиг нужной высоты, им разрешили ослабить ремни.

– Прошу. – Стюардесса везла по салону тележку с закрытыми стаканчиками. – Вам чай, кофе или лимонад? – Остановилась она рядом.

– Ой, а можно мне лимонад? – Эвелин протянула руку за стаканчиком.

– Конечно, – бортпроводница, улыбнувшись, подала напиток.

Григорий взял чай.

Утолив жажду, Эвелин продолжила смотреть в иллюминатор. В темноте она лишь иногда различала огоньки далеко внизу. Они быстро мелькали, то появлялись, то исчезали. Вскоре, уставшая от всего, что на нее свалилось, Эвелин заснула.

Во сне она по-прежнему находилась в самолете. Но самолет остановился. Разве такое возможно, чтобы самолет остановился в воздухе? Но ведь во сне все возможно! Она, конечно, понимала, что это всего лишь сон, но все было так реально.

Стюардесса открыла люк, откинула в сторону шторку, и Эвелин увидела нишу, в которой стояли метлы. Пассажиры встали со своих мест, подошли к выходу, взяли метлы и вылетели в открытый люк.

– Перевозчики? Где перевозчики? – голос стюардессы доносился до Эвелин, словно через наушники, в которых играла музыка.

– Мы здесь!

Парень в спортивном костюме и мальчик встали и пошли к выходу. Им вручили двухместную метлу с детским креслом, перевозчик усадил мальчика впереди себя и пристегнул ремнем безопасности к сиденью. Григорий тоже встал в освободившемся проходе и помог выйти удивленной Эвелин. Рюкзак с вещами закинул за спину, а с котенком надел на плечи Эвелин.

–Только ничего не бойся. – Подмигнул он ей и подтолкнул к выходу. Получив из рук бортпроводницы такую же двухместную метлу с детским креслом, он предложил Эвелин сесть в него. Пристегнул ее страховочными ремнями, уселся сзади сам.

– Счастливой посадки, – пожелала им бортпроводница.

– И вам не хворать, – ответил Григорий и, обхватив одной рукой Эвелин за плечи, он крепко схватился другой за древко метлы. Григорий оттолкнулся от края люка, и они нырнули в темноту.

В первые минуты полета у Эвелин перехватило дыхание, но она никогда не боялась высоты и, успокоившись, даже смогла осмотреться.

Далеко внизу мерцали фонари большого города. Иногда были видны крыши и даже светящиеся окна. Над головой плыла яркая луна, вокруг нее рассыпались в темноте далекие звезды.

Справа и слева мелькали огоньки. Это светились фонари на метлах.

– Йоху-у-у! – Совсем рядом пронеслись на такой же как у них метле Надя с мамой.

У Эвелин захватило дух от восторга. Она вцепилась мертвой хваткой за ствол метлы и лишь смотрела, как резвились вокруг нее возбужденные недавние пассажиры, как сверкали в темноте зеленым перламутром их глаза и развевались волосы. Свежий ветер холодил лицо, выбивал из глаз слезы. Это же сон? Всего лишь сон?! А во сне может происходить любое волшебство. А там внизу сейчас, возможно, воспитательницы восхищались фейерверками, а это вовсе и не фейерверки и не «шоу огоньков», а она… они.

Но вдруг городские огни перестали светиться, и пространство под Эвелин и Григорием затянул густой туман. Он стал плотным, почти твердым, и Эвелин могла поклясться, что ей послышался плеск морских волн, когда туман принял форму круга. Светящаяся полоска разрезала круг пополам, превратила два полукружия в створки. Они распахнулись, образовали вход, похожий на огромную яркую прорубь, и летуны с летуньями по очереди нырнули в образовавшееся окно. Григорий направил метлу в центр круга, и они тоже понеслись вниз.

Яркий свет ослепил Эвелин, и она зажмурила глаза. Какое-то время она летела с закрытыми глазами.

– Открывай уже, – услышала она голос Григория, – пропустишь самое интересное и ничего не увидишь.

Открыв глаза, Эвелин не сразу поняла, где находится. События последних дней сменялись так быстро, и все было таким необычным и непредсказуемым: расставание с привычной жизнью в приюте, с друзьями, родным городом и домом, письмо от бабушки,