Сокровище Флорении - Ирина Александровна Тимофеенко-Бахтина

Недалеко парили на метлах пассажиры. Ниже Эвелин заметила рыжую шевелюру Нади.

– Надя! – позвала она подругу, но ветер потушил крик.

Оглянувшись, Эвелин увидела, как огромное круглое окно затягивало белым густым туманом. Врата закрывались. Опустив голову, Эвелин рассматривала долину, раскинувшуюся до самого горизонта.

Вдалеке показался город. Мелкие коробки домов на окраине с каждым мгновением увеличивались, и Эвелин уже могла рассмотреть их серебристые крыши, отражавшие яркие лучи. Григорий приземлился на поляну у крайнего дома, и Эвелин коснулась ногами мягкой травы. Над головой пронеслась стая мелких птиц. Их радостный щебет развеселил Эвелин, и она стала с любопытством смотреть по сторонам. Остальные пассажиры рассыпались по всей поляне.

“Посадочная площадка, наверное”, – подумала Эвелин.

– Дальше пройдемся пешком, – объявил Григорий. Он улыбался, снимая рюкзак с кошечкой и выпуская Эвелин из плена ремней.

Фенечка в рюкзаке беспокойно замурлыкала, попросилась на руки.

Эвелин присела, постучала по окошечку на переноске.

– Потерпи. – Провела она ладошкой по прозрачному пластику. – Мы скоро будем на месте.

Григорий стукнул ладошкой по метле:

– Домой! – громко дал он команду.

В голове Эвелин прозвучало тройное эхо “домой…домой…домой” и, наверное, послышалось ворчливое “наконец-то”, когда метла поднялась в воздух и улетела.

Они прошли по узкому проулку и вышли на пустынную площадь. Нигде не было видно машин.

– А где такси? – Взглянула Эвелин на Григория.

Но он с невозмутимым видом поправил рюкзак, шагнул на тротуар и развернулся к ней лицом.

– Юная леди, – улыбнулся он и манерно поклонился. – Рад приветствовать вас в нашем городе. Но поскольку городок наш мал и уютен, то такси здесь не предусмотрено. Мы предпочитаем альтернативные виды транспорта, которые не вредят местной флоре и фауне. Пойдем, здесь недалеко, – добавил Григорий уже без пафоса и зашагал по улице, не оборачиваясь.

Эвелин едва поспевала за Григорием, быстро шагающим по тротуару, выложенному серым камнем. На один его шаг приходилось три ее. На втором перекрестке она остановилась и взмолилась:

– Все. Я не могу так быстро, – запыхавшаяся, она присела на камень, торчавший прямо из земли. – Я не могу так быстро идти… еще и жарко здесь… – Она стащила с головы шапку, вытерла выступившие на лице капельки пота, расстегнула куртку.

Весна шла полным ходом. Нещадно палило уже поднявшееся солнце. Теплый ветер не давал прохладу. В горле пересохло. Хотелось пить.

– Тут недалеко, – заметил Григорий, но остановился и встал рядом.

Передохнув, они пошли медленнее.

Эвелин рассматривала аккуратные деревянные крашеные дома под черепицей, заборчики, увитые диким виноградом вперемешку с диковинными кустарниками. Сквозь щели в заборах пестрели клумбы с первоцветами. От насыщенного цветочного аромата и бесконечной болтовни цветов немного кружилась голова. На главной площади она заметила огромную корзину с тюльпанами. Рядом – курица с цыплятами из желтых одуванчиков, чуть дальше бабочка из подснежников и крокусов. Красота! От восхищения внутри трепетало, щеки горели и Эвелин постоянно махала руками, показывая Григорию то на жар-птицу из разноцветных фиалок, то на лебедей из белоцветников, плавающих по озеру из синих пролесков. И все цветы болтали, а вместе с ними, не обращая внимания на смех Григория, болтала Эвелин. Когда они шагали мимо здания городской пожарной башни, увитой мягким плющом, Эвелин остановилась. Она узнала это место, оно тоже ей снилось. А может это и не сон был, а детские воспоминания?

Они долго шли мимо ажурной кованой ограды, за которой виднелись белые каменные здания, деревья, клумбы и дорожки. Кованые ворота арочного входа были закрыты.

– Это школа, – ответил Григорий на ее немой вопрос, – сегодня выходной, все отдыхают. Учебный год начался неделю назад. Ты ненамного опоздала. В нашем городе учеба начинается весной.

– Почему? – удивилась Эвелин.

– Потому. Узнаешь. – Ускорил он шаг.

Миновав еще две улицы с одинаковыми деревянными домами, они наконец-то остановились перед разноцветным штакетником и крашеной деревянной калиткой. Григорий пропустил Эвелин во двор, и она, сделав по дорожке с десяток шагов, оказалась перед аккуратным деревянным домиком, который украшало резное крыльцо, украшенное висячими кашпо с разноцветными пахучими петуниями.

Высокая стройная женщина в спортивном костюме, завидев гостей, спустилась со ступенек, поспешила навстречу и остановилась перед Эвелин. Ее белые волосы до плеч светились под солнечными лучами, темная, загорелая кожа в легких морщинках выдавала возраст, а в зеленых глазах светилась радость.

– Ну вот ты и дома, – произнесла она и прижалась еще крепче. – Наконец-то ты дома, моя девочка.

Эвелин оказалась в уютных объятиях и почувствовала, как бабушка уткнулась лицом в ее макушку.

– Как добрались? – обратилась бабушка к Григорию, внесшему рюкзак с вещами.

– Все, как договаривались, Розалинда Витольдовна.

– Пройдем в дом? Чаю?

– Благодарю, но в другой раз. – Поставил он рюкзак на верхнюю ступеньку крыльца. – Служба-с. – Покрутил указательным пальцем оранжевый ус, кивнул Эвелин на прощание, развернулся и пошагал к калитке.

– Благодарю вас, Григорий!

– Обращайтесь! – не поворачиваясь, ответил Григорий и покинул двор.

– Идем в дом, Эви? – Бабушка улыбнулась и легко подтолкнула Эвелин.

Эвелин тихо засмеялась.

Для всех она была Эвелин. Эви – так ее называли самые близкие люди. Мама и папа. Она уже и забыла, как оно звучит.

– Надо же, и шишеру свою привезла. Уверена, они подружатся. – Кивнула Розалинда Витольдовна на рюкзак-переноску с кошечкой. – А назвала как?

– Фенечка…

– Хорошее имя. А моя Малуша как всегда где-то гуляет. Идем, Эви. – Открыла бабушка дверь в дом и взяла рюкзак с вещами.

Снаружи домик казался маленьким. Но внутри оказался просторным и уютным.

– Куртку можешь повесить здесь, – Бабушка сдвинула дверь встроенного шкафчика в коридоре. – А обувь поставь сюда. – Махнула вниз, на обувную полку.

Эвелин последовала совету: поставила на пол рюкзак с Фенечкой и разделась. Они прошли в большую квадратную залу с диваном над противоположной стеной и с камином над правой. В углу вместительный книжный шкаф наполненный книгами и глиняными кувшинчиками разного размера и формы. На узорчатом керамическом полу лежал круглый ворсистый ковер, украшенный цветами. Как только Эвелин ступила на него, он обхватил приятной мягкостью ступни.

Над диваном на стене с темно-зелеными обоями висели два старинных портрета. На одном Эвелин узнала бабушку, только молодую. Тот же решительный взгляд, белые, собранные в высокую прическу волосы, добрая улыбка. С другого строгим взглядом смотрел молодой мужчина с орлиным носом, темными глубоко посаженными глазами и пышными черными усами.

– Розалинда Витольдовна, – обратилась Эвелин к бабушке, – а на портрете вы?

Бабушка сердито посмотрела на Эвелин и возмутилась:

– Это еще что за обращение? Какая я тебе Розалинда Витольдовна? Я же бабушка! – и продолжила тоном не терпящим возражений: – Значит так! Никаких Розалинд! Никаких