Бастиано Романо (ЛП) - Хантингтон Паркер С.

Например, в прошлом году во время ежегодного бейсбольного матча ребята на работе решили, что будет неплохо разделить меня и моих коллег на команды по половому признаку. Проигравшие должны были купить победителям два раунда выпивки в Simzy's, местном манхэттенском пабе, где маленький бокал пива с привкусом мочи продавался за целых пятнадцать долларов за штуку — высокие ставки, учитывая нашу мизерную зарплату.

Но наличие вагин не мешало нам выигрывать. Более того, мы доминировали в игре, о которой восемь месяцев спустя все еще говорили в офисе. И если быть честной, меня это не беспокоило. Это было изюминкой того, что меня недооценивают. Мы, подобно барыге, владеющей своей меткой, выставляли парней из ФБР дураками и будем продолжать это делать.

Каждый.

Год.

Я ожидала, что меня будут недооценивать другие, но не мой босс. Уилкс знал мою историю. У него был доступ к моим делам, вступительным баллам и выпискам из колледжа. Если уж на то пошло, он был единственным человеком в мире, который знал, на что я способна. И все же он никогда не относился ко мне так, как мой напарник Симмонс или любой другой человек в моем отделе.

Когда речь шла о получении лучших заданий, недооценка была худшим, что могло случиться со специальным агентом ФБР, особенно работающим под прикрытием. Мне доставались низкопробные наркоторговцы и случайные преступники-белобилетники со способностями бухгалтера; Симмонс брал преступников самого высокого уровня и даже однажды поймал одного из самых разыскиваемых ФБР. Если так пойдет и дальше, то через десять лет я буду перекладывать бумажки за столом, а Симмонс — руководить этим подразделением.

Этому должен был прийти конец.

Я предпочла бы, чтобы это закончилось сейчас, с прикрытием, которое не требовало бы от меня целыми днями торчать в баре с нулевым подтверждением доступа к разведданным. Тяжело вздохнув, я изо всех сил постаралась не накричать на Уилкса.

— Ты выглядишь так, будто проглотила лимон. — Симмонс не спеша осмотрел меня с ног до головы.

— Тебе обязательно быть здесь?

Я не могла сейчас общаться с Симмонсоном. Не с воспоминаниями о губах Бастиано Романо, прижавшихся к моим, которые жгли мой мозг. Мне потребовалось все, чтобы отогнать эту мысль и сосредоточиться на задании.

Симмонс сидел в одном из двух кресел в кабинете главы нашего отдела, положив лодыжку на противоположное колено и прижавшись спиной к черной коже, — поза была слишком расслабленной, чтобы мне нравиться. Я же, напротив, стояла в стороне от стола красного дерева в центре комнаты, словно незваный гость на ужине, не имеющий своего плацкарта.

Он был воплощением безразличия, да и какое ему до этого дело? Ему больше не нужно было работать под прикрытием. Хуже того — до этого ему поручили легенду мультимиллионера, подражателя Гордона Рамзи, в то время как у меня было собеседование с самим дьяволом на работу, для которой я была слишком неквалифицирована.

Я проигнорировала Симмонса и посмотрела Уилксу прямо в глаза, не дрогнув ни на секунду.

— Это чушь собачья, Уилкс.

— Ты всегда была такой конфронтационной, Де Лука? — Голос Уилкса ни на секунду не отступал от его фирменного знака: одна часть спокойствия и две части снисходительности.

Я сдержала желание скривиться при этом обращении. Никто в этом офисе, кроме моего психиатра, назначенного ФБР, и Уилкса, который проверял меня, не знал, что моя фамилия — это не просто фамилия. Это была связь с одним из пяти величайших преступных синдикатов, которые когда-либо знала эта страна. Для всех остальных это было просто уродливым совпадением.

Но мы с Уилксом знали правду.

Семья Романо никогда не должна была узнать, что я незаконнорожденная принцесса семьи Де Лука. Я разделяла половину ДНК Анджело Де Луки. Не то чтобы Де Лука знал о моем существовании, но в этом-то и был смысл. Я хотела, чтобы все так и оставалось, а то, что я стала называться настоящим именем и Де Лука, искушало судьбу. С другой стороны, Уилкс называл меня по фамилии, только когда издевался.

К сожалению, он много со мной возился. Он думал, что у нас отношения отца и дочери, а на самом деле он всегда был на вершине моего постоянно расширяющегося списка дерьма, потому что давал мне худшие задания, несмотря на то, что мы оба знали, что я могу сделать лучше.

Симмонс пробормотал "Женщины" под нос.

Я проигнорировала его, потому что после его недавнего развода лучше не подначивать его.

— Дай мне что-нибудь еще, Уилкс. — Я наклонилась вперед, положила обе ладони на стол Уилкса и посмотрела ему в глаза, чтобы он понял, что я говорю серьезно. — Что угодно. Еще не поздно.

И это было не так. Любой другой мог занять мое место. Я понятия не имела, почему Уилкс вел себя так, словно эта легенда не могла подождать ни секунды. Да, Романо занимались довольно плохими делами, но не похоже, чтобы ФБР вдруг узнало о них. Они существовали уже несколько поколений, как и четыре других крупных итальянских мафиозных синдиката в Северной Америке — в том числе и синдикат моей семьи.

Позади меня Симмонс недовольно пробурчал:

— Всегда есть «Depravity».

Семья Романо владела и посещала стрип-клуб под названием Depravity. Он появился на месте "Бродяги", когда Ашер Блэк, якобы бывший киллер семьи Романо, превратился из наемного убийцы в честного бизнесмена, взяв стрип-клуб и превратив его в элитный ночной клуб.

И, насколько нам известно, «Depravity» был чист. Возможно, там проходили какие-то встречи, но мы не могли связать клуб с какой-либо незаконной деятельностью, как ни старались.

А мы старались.

Снова и снова.

Черт возьми, «Depravity» даже налоги платил исправно и вовремя. Работа под прикрытием в «Depravity» была бы глупой затеей — именно то, на что Симмонс пытался намекнуть. Или он все еще горько переживал измену жены. И то и другое было вполне вероятно, учитывая нынешнее состояние наших отношений. С другими женщинами он так не обращался. Только с теми, кто побеждал его на всех испытаниях в Квантико.

Большинство мужчин видели во мне красивое отвлекающее средство. Симмонс видел во мне соперницу, и я ничего не делала, чтобы сгладить эту мысль. Ему не нравилось иметь партнера, о котором он ничего не знал, а делиться своим прошлым было так же привлекательно, как подгузники для взрослых.

Мы не ладили с того самого дня, как познакомились. Это было шесть лет назад, когда на моем дипломе бакалавра университета Дегори не было ни пылинки, а я только что окончила Квантико, став самой молодой в своем классе в возрасте двадцати двух лет.

— Прекрати, — блефовал Уилкс. Он поощрял такое наше поведение, потому что это давало ему возможность утвердить свой авторитет. Когда он радовался хорошей руке, то сгибал пальцы, как в покере.

Я не отступала.

— Давай, Уилкс. Что-нибудь еще. Если нужно, полечу на юг посреди лета в водолазке, трениках и шубе. Что угодно, только не это.

Тетя Надя как-то сказала, что я могу убедить кого-то покончить с собой. Я даже не смогла убедить своего босса рискнуть мной.

— Ты драматизируешь.

Возможно, Уилкс был прав, но меня тошнило от этой работы. Мне нужны были настоящие задания. Те, где не требовалось одеваться в скупые одежды, кокетничать и хлопать длинными ресницами, чтобы получить то, что нужно ФБР.

На последнем задании под прикрытием я слишком близко подошла к тому, чтобы переспать с мелким наркодилером, который попал под юрисдикцию ФБР только потому, что пересекал границы штатов, покупая наркотики на границе Индианы и переправляя их в Чикаго, штат Иллинойс.

Прямо на границе синдикатов Камерино и Романо.

Если бы мы не позаботились о нем, это сделали бы семьи Камерино или Романо, и это было бы некрасиво.

Я откинула волосы с лица, мои движения были отрывистыми.

— И не зря. Бармен в "L'Oscurità"?! Ты сделал из меня стриптизершу…

— Стриптизершу на пенсии, — вмешался Симмонс.

— …для моей последней миссии. Ты обещал, что в этот раз я найду легенду получше.