Стирая границы - Симона Элкелес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У меня перехватывает дыхание.
– Ты врешь.
Их песня «Одна ночь безумия» – последняя песня, которую я слушала со своим братом до его смерти. Лукас говорил, что их солист Аттикус Пэттон написал ее после того, как его бросила девушка. Он совершил все эти loco[26] поступки, чтобы уничтожить свою жизнь, но стал лишь сильнее.
Спрыгнув с кровати, Деми открывает ящик прикроватной тумбочки и достает три билета.
– Вот они, – говорит она, бросая по одному каждой из нас.
– Ого. – Я уставилась на билет, словно это кусочек золота. – Это лучший подарок в мире! Есть только одна проблема.
Деми хмурится:
– ¿ Qué[27]?
Мы с Суной понимающе смотрим друг на друга.
– Если ты не поняла, – говорит Суна, – мы не носим паспорта в сумочках.
Деми отметает переживания Суны кивком головы.
– Это не проблема. Мы заедем за ними.
– Я знаю, где родители прячут наши паспорта, но они не позволят мне поехать в США без их разрешения, – говорю я ей.
– И мои тоже. – Суна хмурится все сильнее. – А если мы скажем, что идем на панк-концерт, они никогда нас не отпустят.
– Так не говорите им, миз[28] Нег. – Деми зовет Суну миз Нег, сокращенно от миз Негатив, когда она разрушает наши веселые планы. – Тебе пора научиться пользоваться шансами, которые дает тебе жизнь. Просто иди домой и возьми паспорт так, чтобы никто не узнал.
– Это называется не воспользоваться шансом, Деми. А украсть, – заявляет Суна.
– Разве же это кража, если вещь принадлежит тебе? – отвечает Деми. – Что скажешь, Далила?
Внезапно во мне просыпается дух бунтарства. Лукас бы одобрил это, потому что он был беспечным и ненавидел следовать правилам. Давайте сделаем это, chicas.
– Я в деле, – говорю я им.
– И я, – говорит Деми. – Суна, как насчет тебя?
Мы с Деми киваем, желая, чтобы она поехала с нами развлекаться.
– Ладно, – наконец говорит Суна, – но, если мои родители узнают, имейте в виду, что меня могут посадить под домашний арест на всю жизнь.
Мы втроем прыгаем на кровати Деми, как в детстве, в преддверии приключений. Даже Суна начинает говорить о том, как нам будет весело.
Пересечение границы сегодня вечером – лишь начало нашего путешествия. Я уже представляю, что этот вечер закончится «Одной ночью безумия», прямо как в песне!
Пятая глава
Райан
Я стою перед залом «Клетки» вместе с Пабло. Он смотрит на постеры, рекламирующие концерт сегодня вечером.
– Ты знаешь, что «Тени смерти» – панк-группа? – спрашивает он сдавленным голосом.
– Альтернативный панк, Пабло, – возражаю я. – И не «Тени смерти», а «Тени тьмы».
– Это же бессмысленно, – морщится Пабло. – Я не хотел тебе говорить, но мексиканцы не играют жуткий альтернативный панк. Мы слушаем хорошую музыку.
– Ты сказал, что мы пойдем, куда я захочу. Я хочу послушать ТТ. – Бесполезно говорить ему, что толпа будет громче, чем любой концерт, на котором он когда-либо был. Скорее всего, он пожалеет, что не взял затычки для ушей.
Когда мы занимаем места в конце очереди, глаза Пабло расширяются при виде пары с кольцами в ушах и губах и цепочкой между ними. Он качает головой в замешательстве.
– Белые люди. По-моему, большинству из них не помешала бы интенсивная терапия.
– Ты хочешь сказать, что мексиканцам не нужна терапия, Пабло?
– Ты знаешь, что произошло бы, приди я домой с цепочками на лице, Райан? Мой старик вышвырнул бы меня из дома, а не послал бы разговаривать с психологом.
Интересно, мой папа был бы строгим или, наоборот, добрым? Возможно, он был бы одним из тех понимающих родителей, которые разрешают своим детям делать то, что хочется? Я стараюсь серьезно об этом не думать.
Перед нами остается где-то пять человек, когда парень в кассе объявляет:
– Простите. Все билеты распроданы.
Коллективный стон эхом раздается в очереди людей за нами, желавшими купить билет.
– Прости, чувак, – говорит Пабло, не раскаиваясь. – Может, пойдем в нормальный клуб и потанцуем под нормальную музыку?
Но я не хочу нормальную музыку. Я хочу услышать «Тени Тьмы». Когда у меня не было друзей, именно солист Аттикус Пэттон делил со мной мою боль.
– Слушай, ты не можешь просто продать нам два билета? – спрашиваю я кассира.
Парень смотрит на меня сквозь длинные патлы, напоминающие швабру, которые закрывают почти все лицо.
– Нет.
Пока толпа счастливчиков заходит в «Клетку», я качаю головой, жалея, что нам не повезло. Это отстой.
– Мы всегда можем пойти в кино, – предлагает Пабло, когда Голова-Швабра закрывает кассу и исчезает.
Я почти теряю надежду, когда вижу, как в переулок за «Клеткой» подъезжает фургончик «Кейтеринг Димитри». Я хлопаю Пабло по плечу:
– Следуй за мной.
Пабло идет за мной в переулок. Фургончик паркуется у заднего входа, и моя идея воплощается в жизнь.
– Вы опоздали, – рявкаю я на двух парней в фургоне. – Группа хочет знать, где еда, я еле успокоил их. – Я веду себя нервно, они должны думать, что я вот-вот готов сорваться.
– Это не моя вина, – говорит водитель, выпрыгивая из машины. – Ужасные пробки, а у нас еще две доставки сегодня вечером.
Я раздраженно выдыхаю.
– Нам нужно срочно отнести эту еду. Босс отправил нас с Пабло за вами. – Мы идем за ним к задней двери фургона.
– Тогда помогите нам. Вот, – говорит он и передает подносы с едой. Другой парень достает еще один поднос, и все мы направляемся к черному входу в клуб. Я стучу так, словно владею этим местом, а сам думаю, что, если нам удастся все провернуть, это будет чудом.
Какой-то большой парень с татуировками на обеих руках открывает дверь.
– Кейтеринг, – говорю я ему.
Он
