Не покидай - Георгий Полонский

- Что вы, он порадуется за вас: мы скажем, что на юг вы отбыли, на гастроли… До свидания, друзья!

16.

Их конвоировали все дальше и дальше вниз. На каждом этаже - по одному фонарю в проволочной сетке; никаких окон на такой глубине быть, разумеется, не могло.

- Братцы! - оглянулся Желтоплюш. - Половина дворца - под землей, что ли?

- Иди-иди…

Подмигнув своей Марте в том смысле, что терять уже нечего, Желтоплюш позволил себе спеть:

Простите, что в сказке

Свинцовые краски, -

Зато безобманный сюжет:

Тут шутки опасны,

Тут слезы напрасны,

Тут добрых волшебников нет!…

- Парень, ну не надо, - испуганно и просительно сказал молоденький гвардеец. - У нас же неприятности будут!

- Ничего, перетопчетесь, - "успокоила" Марта. - Ох, Желтоплюш, прости меня, дурочку: моя ведь была идея насчет Абидонии!

- Но родина-то она моя… скучал-то я!

На этаже, которому суждено было стать для них "своим", им попался встречный конвой: вели одного из тех студентов, которые пели "давайте делать что-то…"

17.

Что делать простой девушке, если ее обнимает король?

Марселла, может, и вырвалась бы, многим рискуя, но Крадус обнимал ее как бы задумчиво, в знак особой доверительности (вообще-то он и гвардейца мог так же обнять! Ну, почти так же.) Он размышлял вслух:

- Мой камин не годится, верно? Приведут гостя, а тут вонь будет стоять…

- Отчего, Ваше Величество?

- Ну от клея, от тряпок, от краски горящей, - соображал Крадус вслух. - А кухонная печь тоже не подойдет: сейчас там прислуги полно и все при деле…

- А еще наверху есть печка, - пробормотала Марселла, слабо пытаясь вывернуться из-под королевской длани. (Нет, гвардейцев так не обнимают, это мы сравнили зря…)

- Умница, Клотильдочка! Вот эту штуковину дотащишь туда? - Крадус указывал на кукольный ящик.

- Смогу, наверное. Только Марселла я, Ваше Величество…

- Ну? Вечно я путаю вас… да-да, ты меньше. Итак, Марселлочка, надо, чтобы все это хозяйство сгорело дотла. И чтоб ты была с печкой один на один. И чтоб молчала ты про это, как печная заслонка! А не то… Знаешь ведь: болтливых у нас Канцлер не любит. И разбирается с ними лично!

Он убрал, наконец, свою пятерню, но красный оттиск ее остался на коже, пониже плеча. Слово "Канцлер" и оттиск этот доводили до дурноты.

- Давай, моя птичка, делай. А как там наш гость? Вот натерпелся-то бедолага, а? Слыхала?

- Да. Он сказал, что еще полчаса поплещется, а потом, чтоб я пришла полечить коленку его. Почему я-то, Ваше Величество? Доктора же есть…

- Понравилась потому что! - хихикнул король. - Ну, при хорошей тяге в печке получаса тебе хватит за глаза… Только все до нитки спалить, ясно? И ящик тоже!

18.

Наверх она попыталась нести тот обреченный ящик на голове, как делают на Востоке. И даже не заметила, как рядом оказался Патрик; он тут же перехватил ее груз.

- Я сама, ваша милость… Зачем? Ну ладно… спасибо вам… но только до печки…

Он донес и поставил короб там, где она указала, но уходить медлил. Марселла была бы этим счастлива во всякое другое время, но ведь приказано: "с печкой один на один"… И все же прогнать господина Патрика… нет, кого угодно, только не его!

- Любите в огонь глядеть? Я тоже… - растопка не заняла у нее много времени. Вот уже и тяга гудит, и отблески огня плясали на его сосредоточенном лице и на ее, смущенном…

Загороженная от Патрика крышкой ящика, она увидела верхних кукол. Впервые! И поняла через минуту-другую: не сможет она их жечь, не посоветовавшись с ним! Рука не подымется!

- Господин Патрик… придвиньтесь-ка. Знаете, я подумала: сказать вам - это не значит разболтать… Ну правда же! Гляньте сюда.

И вот они уже оба рассаживали этих кукол за печкой, надеясь, что она их заслоняла от всякого, кто мог пересекать этот коридор. Марселлу восхищало искусство, с каким сделаны марионетки, и сходство, потешное сходство с первейшими особами королевства! Но Патриком владело чувство посложнее: о чем-то очень важном ему напоминают эти персонажи - и почему-то волновали они его так, что не до смеха…

Вот, скажем, этот меланхолический тип - разве не напоминает самого Патрика или Поэта вообще?

- Не родственник вам? - неслучайно спросила Марселла. - Ой, а порыжел-то от времени… - она попыталась расправить край плаща Поэта, свернувшийся в трубочку… и обнаружила, что изнанка его исписана стихами!

Эта Роза моя - откровенности Муза!

Лишь втяни в себя тонкий ее аромат, -

Цепи лжи упадут с тебя ржавой обузой,

Вдохновением правды ты будешь объят…

Марселла подняла глаза на немого:

- Как это, господин Патрик? Надо же, возле такого жара сидим, а у меня вдруг - "гусиная кожа"… озноб, вроде…

Он приложил палец к губам: кто-то шел мимо. Своим плащом Патрик быстро покрыл девушку заодно с куклами, а затем выпрямился. Лысый лакей в перчатках, тот самый, что прислуживал королевской семье за завтраком, кисло-сладко улыбался на ходу.

- Чудеса, - заметил он. - Иногда, значит, у вас бывает все-таки голос?! Но немножко тоненький, а? Как бы детский… Нет-нет, я - никому…

После того, как лакей скрылся, они стремительно перетащили все в комнату Патрика, - благо она на том же этаже. Закрывшись на задвижку, перевели дух.

- Я не дочитала, там же еще… - и Марселла вернулась к тому мелкому почерку и тем почти выгоревшим строчкам:

…Цепи лжи упадут с тебя ржавой обузой,

Вдохновением правды ты будешь объят!

Против выгод своих и себе же на диво,

Словно Богу подробный давая отчет,

Все, что было и есть, ты признаешь правдиво

И ни капли вранья с языка не стечет!

Патрик обратил внимание на то, как вытянута рука у кукольного Поэта… прежде наверняка он держал цветок (росчерком пальца Патрик нарисовал его в воздухе).

- Вы думаете, на самом деле такая роза была? И потерялась? Нет, ну понятно, что ей присочинили такую силу волшебную… а все равно красиво… Ваша милость, но я-то беду на себя накличу, а? Король не шутил ведь: все до нитки, говорит, спалить! Да, самое же главное забыла сказать: кукольников вниз повели! Ну тех артистов, чей ящик… В самый низ, наверное… Господи! За что?

19.

В вестибюле, у входа в Дубовый зал, Крадусу попались некий маркиз и его супруга, наряженные по последнему словечку абидонской моды. Присели они в глубоком поклоне, маркиз расшаркался:

- Ваше Величество! Позвольте выразить наши общие с женой чувства глубочайшей признательности и восхищения по поводу высочайшего приглашения, коего мы удостоены…

- Ну все, выразил, - перебил Крадус и протянул руку его жене, однако, не для пожатия. - Вдеваете ему запонки? А королеве недосуг. - Пока дама действовала малопослушными пальчиками, Крадус разглядывал маркиза.

- Повернись-ка… А что это вы шустро так… вперед всех? Гость наш не готов еще. В Пенагонии вообще обедают позже… Но это хорошо даже: хвалю за прыткость.

Маркиз польщенно потупился.

- Тем более - и рост у тебя правильный… и полнота. А чей портной шил - не наш, вроде?

- Нет, он из Мухляндии, Ваше Величество.

- Оно и видно. Тебя, братец, придется раздеть, - огорошил его король. - У пенагонского принца костюмчик пострадал, его чистить долго. Так что - крепи дружбу моей короны с ихней!

- Сочту за честь, Ваше Величество… но я же с супругой!

- Ну? Нет, ее-то платье при ней останется. И, конечно, домой она тебя не в белье поведет: дадим чей-нибудь плащик, и с Богом. Разоблачаться вон туда ступай, в лакейскую.

Крадус сделал распоряжение и забыл про эту парочку. А парочка осталась с такими гримасами на физиономиях, которое вы представите себе сами, если сможете… Описанию словами это их выражение плохо поддавалось.

20.

Наблюдать за тем, что происходило и еще должно было произойти в Дубовом зале, было выгоднее сверху, с галереи. Там музыкантов разместили - сикстет. И они уже настраивали инструменты. Обсуждать то, что видно и слышно им было, они решались только изредка: опасались друг друга. Но случалось - прыснут вдруг все вместе! И - тут же подавятся своим смехом, спешно изобразят на лицах поглощенность музыкой…

Внизу король инспектировал длинный стол, сервировку его, когда вошла супруга Канцлера. Она протянула Крадусу свернутые трубочкой листы:

- Ваша речь, дорогой свояк…

- Что? Ах, да, очень вовремя… Чудненько… хотя чертовски длинно… А самого Канцлера не будет, что ли? Все из-за того же анахронического насморка?

- Аллергического… - поправила Оттилия (в который уже раз сегодня!) - не так уж трудно запомнить. Да, там на третьей странице Аполлон упоминается. - Вы знаете хотя бы, кто это?

- Выпендриваться не надо, вот что! - заметил король, очень не любивший таких штук… Когда Оттилия корчила из себя профессоршу, - всегда нестерпимо хотелось шлепнуть ее пониже спины! С оттяжечкой шлепнуть… Он уже примеривался.