Охота на волков - Андрей Щупов

Справа потянулись ветхонькие бараки, слева открылся пустырь. Далее бежать не имело смысла. И ежу ясно, что догнать его попытаются именно здесь. Чаша весов заколыхалась в равновесии, — продолжать бегство, ожидая неизвестности, становилось страшнее предстоящих действий. Встав, как вкопанный, он резко обернулся.

— Чего надо! — голос его дрожал. Может быть, и не дрожал, но что-то трепещущее в нем несомненно сквозило. И эту особенность они тоже отметили. Леонид знал, что дальше отступать нельзя, и все же невольно попятился. Слишком уж решительно шагали парни.

— Поговорить, мужик! Всего пару слов…

Тот, что шел чуть впереди, пробормотал это себе под нос, словно ронял дежурную фразу. Видно, впрямь не терпелось. Некоторые перед тем, как бить, любят потрепаться с жертвой, большинство пускает в ход кулаки с первого мгновения. Слова в таком случае не требуются, действия красноречивее всяких фраз, а жертва начинает проявлять удивительную догадливость. Вечный секрет всех палачей. Не произнеся ни звука, мучитель добивается того, чего не в состоянии добиться самый искусный виртуоз слова. Страх и есть та самая магия, что создает вождей. Убивающий дегенерат-молчун самым парадоксальным образом способен превратиться в гения. За его немотой — боль сокрушаемых, а великая боль ищет великих причин. Воображение, ум помогают ей, — так возникает культ, так воздвигается пьедестал неадекватности творца и содеянного.

Леонид ждал удара, но подвела первоначальная скованность. В бой, даже самый пустяковый, тоже необходимо втянуться. Он лишь слегка откачнулся, позволив кулаку скользнуть по скуле, и тут же ответил. Уже не голым кулаком, а кастетом. Металл угодил по зубам, под рукой ощутимо хрустнуло. Испуганно вскрикнув, парень обхватил лицо. И тут Леонид разглядел нож. В руке второго. Удивительным было то, что нападающий носил очки. Злобное выражение лица совершенно не вязалось с диоптрическими лигзами. Но размышлять над странным несоответствием было некогда. С ножом в вытянутой руке очкастый летел сбоку. Без особой группировки Леонид ткнул его стопой в живот. Остановить — остановил, но с ног не сбил.

— Ну! Давай же, иди сюда! — угрожающе покачивая кастетом, Логинов шагнул вперед. В нем происходило что-то смутное и страшное — бурное коловращение и переворот, которого он столь долго ждал. Жгучий страх вытеснялся столь же жгучей ненавистью. Это тоже была борьба. Страх свирепо сопротивлялся, не желая сдавать фронта, цепляясь за каждую пядь его духа и плоти. Позиции переходили из рук в руки. В зависимости от происходящего побеждала та или иная сторона.

— Шхука! Гад! Жубы ражбил!… плюющийся в снег парень, кажется, вновь был готов к схватке.

— Малыш хочет еще?

Произнеся эту красочно-нелепую фразу, Леонид ударил противника со всей силы. Это был не тот первый, проведенный впопыхах удар, — на этот раз парню стало по-настоящему худо. Он упал на колени, рукой оперся о землю. Изо рта вниз протянулась тонкая багровая ниточка. Не останавливаясь, Леонид пнул его ногой в лицо. Должно быть, не от ярости, — от страха. Неукротимая живучесть тоже способна пугать. Тем более, что именно это они сотворили бы с ним, обернись обстоятельства иначе.

— Мало малышу? Мало?!… — он остервенело бил и бил ногами в бока и спину вздрагивающего на снегу противника. Очкастый с ножом оторопело наблюдал за избиением товарища, не делая попытки вмешаться. Пожалуй, Леонид знал, что творится у него на душе. Вернее, чувствовал. Тот же знакомый переворот, но уже с явным превосходством его величества Страха. Наверное, очкастый без труда мог бы приблизиться и совершить роковой взмах своим идиотским ножом, но Господин Страх перешел в решительное наступление, и подлость, что заменяла парню отвагу, пронзительно трубила отход. Судя по всему, очкастый и впрямь был непрочь пуститься в бега. Случившееся с его более агрессивным собратом сломило ночного рыцаря.

— Куда?! — заметив подозрительное шевеление, Леонид прыгнул к нему, пальцами ухватил за ворот. Нож огненно мазнул по руке, заставив отшатнуться. На большее очкастого однако не хватило. Он был на грани истерики. Это читалось по его побелевшему лицу, по паническому блеску глаз. Встряхнув порезанной рукой и разбросав по снегу темные капли, Леонид рванулся вперед. Завел левую стопу за правую и достаточно технично саданул очкастого ногой в грудь. Тот полетел на землю, бешено заелозил локтями, пытаясь подняться. Леонид подобрал оброненный нож, поглядел на очкастого.

— Страшно, да?

— Мы ж найдем потом!… В кислоте, падла, сварим!… — губы парня дрожали, последние слоги он проглатывал. И опять наблюдалось несоответствие. Грабитель отчаянно боялся и тем не менее продолжал ругаться, продолжал угрожать.

— Для тебя этого «потом» не будет, козлик, — Леонид вдруг осознал, что его тоже трясет. Но уже от ярости. Власть окончательно перешла в иные руки. Он больше ничего не боялся. Одним мановением длань дьявола обратила кролика в тигра, и, появись перед ним трое или четверо таких очкастых, он и на них бы пошел в лобовую атаку. Даже без кастета и без ножа. Кастет еще раньше он опустил в карман, нож смаху воткнул в наст, каблуком ударил по рукоятке, ломая надвое. И снова закопошился в снегу первый противник. Парень и впрямь оказался здоровущим. Штанги, небось, ворочает, марафоны бегает… Булькающие, вырывающиеся из горла звуки не оставляли сомнений, — этот орел тоже ругается. Вернувшись, Леонид сел на него верхом. Начиналась стадия юродства.

— Что? Требуется адвокат? — он закатил лежащему мощную оплеуху. — Ты, небось, думал, паршивец, я благородный сыщик из слащавого романа? Так, да? Мол, стукну и уйду?… А я шкуру спускаю с таких, как ты! Головы отрезаю и в бочках солю! Для коллекции. Всю жизнь меня помнить будешь. Пикнуть вдругорядь не посмеешь!… — это самое «вдругорядь», любимое Костяевское словечко, он припомнил лишь много позже. А сейчас его правый кулак продолжал работать с ритмичностью заводского шатуна. Левой рукой он поправлял сползающую на глаза енотовую шапку.

— Японский бог! — Леонид заметил, что очкастый, справившись с гипнотическим оцепенением, вскочил и удирает во все лопатки.

Черпанув снега и наскоро вытерев руки, Леонид бегло осмотрел поле сражения. Кажется, улик нет. Только вот кровь, но тут уж ничего не попишешь. Помешкав, он еще раз ковырнул пинком стонущего парня и бросился вдогонку за очкастым.

Поздно. Он понял это, пробежав с десяток шагов. Слишком большая фора. Впрочем… Логинов метнулся в тень барака, дворами добежал до ближайшей улочки. Если очкастый не последний кретин, обязательно свернет в сторону. По прямой бегут только животные. Люди хитрее. Так им по крайней мере кажется. Леонид выскочил из-за угла, проворно закрутил головой. Так и есть. Знакомая фигурка маячила двумя кварталами ниже. Шустрый, однако, стервец! Глазами оценив дистанцию, Леонид теми же дворами помчался за беглецом. По пути пришлось огибать магазинный склад. Какая-то супружеская чета почтенного вида шарахнулась в сторону. Возле черных, гробоподобных гаражей тусовалась подозрительная бригада. Сутулые спины, огоньки сигарет, хриплые голоса. Леонида проводили плотоядными взглядами, но с места не сдвинулись.

И правильно! — мысленно прокомментировал он. — Ваша очередь, поганцы, еще не наступила…

Бегал Леонид во все времена неважно. Прямо сказать, паршиво бегал. Уже через пару минут сердце зашлось в лихорадочном бое, воздух бессильно врывался в легкие, не вытравливая удушья. Оставалось только надеяться, что очкастый пробежит пару-тройку кварталов и угомонится, перейдя на обычный шаг. Лишь бы не догадался повернуть еще куда-нибудь. Ищи его тогда, свищи. Хотя может получиться и так, что преследователь и преследуемый столкнутся нос к носу прямо здесь. Почему бы и нет? Особенно если допустить намерение вернуться обратно к месту событий. Кстати!… Леонид сдернул с головы енотовую шапку, торопливо умял под куртку. Расстегнув молнию, поднял капюшон. Вот так! Идет охота на волков, не на белок! И шапки енотовые нам ни к чему! Вот теперь, пожалуй, можно и нос к носу.

Понадеявшись, что расстояние он одолел достаточное, Леонид вывернул на улицу и тотчас заметил очкастого. Тот шел суетливо размахивая руками, часто оглядываясь. Фиолетового сияния фонарь отражался в стеклах очков, отчего парень напоминал сошедшего с экрана звездноокого вампира. Вспомнив компанию у гаражей, Леонид чуть сгорбился и, прихрамывая, двинулся навстречу. Ошибался он или нет, но ему казалось, что актерский выпендреж у него выходит неплохо. Вот и сейчас ему было лет пятьдесят с гаком, в гостях у коллеги он основательно переел, а потому шумно отпихивался. Образ был выбран наобум. Для более выгодной версии Леонид не располагал ни временем, ни душевным столь необходимым для перевоплощения равновесием. Все делалось само собой. Как всегда в подобных ситуациях мозг и логика пасовали. Зато играл он с прилежанием, стараясь вовсю. И приближающийся враг ничего не заметил. Леонид по-прежнему смотрел себе под ноги. Туда, навстречу идущему, были устремлены его обострившийся слух, все прочие чувства, названия коим еще не подобраны. Не видя противника, он отмечал каждый его шаг, фиксировал положение головы и рук. И лишь перед тем, как поравняться с парнем, Леонид вскинул голову и шагнул в сторону, заступая очкастому путь.