Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Бернхард Хеннен

Альварез почувствовал себя так, словно его разоружили. В этом была вся Лилианна, наглая и удачливая во всем, что бы ни делала. В последний год послушничества на протяжении нескольких лун они были парой. Да и сейчас изредка делили ложе. Возможно, она догадывалась, что он привел корабль в этот порт по своим личным причинам. Было неразумно входить в гавань Марчиллы. Но они с таким же успехом могли направиться в Валлонкур. Их путешествие подошло к концу, и он зашел в этот порт не затем, чтобы пополнить запасы или набрать свежей воды, а потому, что был безнадежным романтиком.

— Капитан, у нас гости! — Сибелль указала на правый борт, к которому приближался маленький баркас.

— Быстро они сегодня, — заметила Лилианна.

Человек, стоявший на носу баркаса, помахал красно-белым флагом и повернул лодку.

— Два румба по правому борту! — крикнул Альварез рулевому.

Когда в гавани было мало мест, обычно баркасы начальника порта провожали вновь прибывшие суда к последним свободным якорным стоянкам.

Капитан огляделся по сторонам. У набережной стояло много больших торговых судов. Среди тяжелых, пузатых посудин «Ловец ветров» выглядел как лев среди водяных буйволов. Торговцев загнало в гавань неспокойное море. Небо было облачным, суровый северный ветер волновал море. Для галер тоже не самая лучшая погода. Какими бы элегантными и быстрыми ни были эти военные корабли, они были еще менее, чем купеческие суда, приспособлены к тому, чтобы пережидать шторм в открытом море.

«Ловец ветров» шел мимо узких высоких зернохранилищ, потемневших от старости кирпичных строений, внесших немалый вклад в процветание Марчиллы. Там стояли дюжины пришвартованных речных барж.

Альварезу даже показалось, что он слышит аромат зерна. Его мысли снова вернулись к Мирелле. Интересно, где она сейчас?

Он представил себе, что любит ее на летнем лугу. Странно… Наверное, она околдовала его. Никогда еще он не относился к женщине так… Может быть, это потому, что она бросила его.

Баркас обошел широкий канал, соединявший большую торговую гавань со старой. Альварез увидел, что там кораблей почти не было.

— Мне это не нравится! — Лилианна подошла к нему вплотную и произнесла эти слова так тихо, чтобы не услышали остальные.

Альварез догадывался, что творится у нее в голове. Обычно военные корабли останавливаются в торговой гавани потому, что оттуда они могут быстрее выйти. К тому же под боком арсенал, где хранились припасы для военного флота. Добраться до них в старой гавани гораздо более хлопотно.

— В первой гавани уже не было свободных мест для стоянки. — Она кивнула, но Альварез знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что мысленно Лилианна находится где-то далеко. — Когда собирается флот, который привезет в Валлонкур новых послушников?

— Корабли прибывают со всеми семью ветрами. На днях должны прийти первые. Но до Праздника Пробуждения еще более двух недель. К тому моменту мы давно будем там.

«Ловец ветров» медленно двигался мимо двух черных башен, охранявших вход в старую гавань. Они были очень древними: мрачные строения, в кладке — небольшие амбразуры; их фундамент был недостаточно крепким, чтобы выдержать орудия, ведь они были построены в те времена, когда на полях сражений царили лучники.

— В башнях кто-то есть, — заметила Лилианна.

Альварез тоже заметил движение за амбразурами. Башни стояли далеко на территории порта и не было никаких причин выставлять здесь стражу.

Большой корабль подошел вплотную к сходням, которые указали с баркаса.

Альварез быстро сжал правую руку в кулак и снова разжал. Могла существовать тысяча вполне безобидных причин, почему воины находятся в башнях. Нет причин для волнения…

Палубный офицер отдал приказ поднять весла. «Ловец ветров» царапнул бортом столб причала. На деревянные сходни бросили канаты. Вскоре корабль был пришвартован.

С весельной палубы доносился возбужденный гул голосов. Команда радовалась возможности сойти на берег. Все было как всегда. Его офицеры нетерпеливо смотрели на него, ожидая приказов. Казалось, никто, кроме Лилианны, не проявлял беспокойства. Может быть, комтурше чудятся призраки?

— Команда гребцов левого борта получает увольнительную до завтра до обеда. Казначей! Позаботьтесь о том, чтобы они покинули борт «Ловца ветров» не с пустыми карманами. — Последние слова он выкрикнул приказным тоном. Гребцы встретили его приказ восторженными криками.

— Но горе тем, кто не вернется завтра к обеду! Я знаю все чертовы места в Марчилле, которые могут затянуть человека. Я найду вас! И если это случится, то вам захочется, чтобы ваши мать с отцом никогда не встречались!

Альварез проигнорировал скабрезные замечания, которые раздались в ответ вполголоса. Он знал, что на команду можно положиться. Они вернутся вовремя. Не потому, что он им угрожал, а потому что они его любят. Большинство из них он встретит, когда отправится сегодня ночью на поиски Миреллы. Они любили его за то, что он ходил в те же самые дешевые забегаловки, что и они. Он придавал большое значение тому, чтобы понимать их мир. И их общество было ему приятнее, чем общество надутых денежных мешков, прогуливавшихся в лучших кварталах.

Знакомый звук заставил его поднять глаза. Звук, которого не должно быть здесь. Размеренный шаг кованых сапог по булыжной мостовой. Большого количества сапог!

Лилианна тронула его за рукав и указала ему на сторожевые башни. Между ними из воды гавани поднималась толстая ржавая заградительная цепь.

Сокрытое от глаз

Эмерелль запрокинула голову и застыла на миг в такой позе. Плечи ее затекли. Два дня стояла она над серебряной чашей, над калейдоскопом возможных вариантов будущего. Власть образов все еще ослепляла.

Королева эльфов направилась к трону. Она услышала успокаивающий шум водяных завес на стенах тронного зала, почувствовала мягкое тепло осеннего солнца на коже. Ни крыша, ни купол не закрывали небо.

Она чувствовала себя старым драконом, который, лениво развалившись, наслаждается моментом, хорошо зная при этом, что год уже не подарит много солнечных дней.

Хотя веки ее тяжелели, она подняла взгляд к небу. В синеве медленно плыло одно-единственное рваное облако. Эмерелль боролась с усталостью, вызванной двумя бессонными ночами. Она боялась закрыть глаза, потому что догадывалась, что образы из серебряной чаши снова обретут силу.

Эмерелль давно уже знала, что у серебряной чаши есть недостаток. Вполне возможно, что чаша была созданием ингиз, тех демонических существ, которые некогда заселяли Ничто. Образы будущего, открывавшиеся знающему в воде, постоянно показывали сцены, будто созданные для того, чтобы их истолковывали неверно. Так можно было счесть человека с окровавленными руками, склонившегося над умирающим, за его убийцу, хотя тот был целителем. И если она не видела Олловейна в образах, очевидно, относившихся к ближайшему будущему, значило ли это действительно, что его смерть была совсем близка? Или она просто искала его не там?