Том 20. Дни печали мисс Халагген. Никаких орхидей для мисс Блендиш. Вдогонку за смертью - Джеймс Чейз

Они остановились возле машины. Генри едва успел открыть ей дверцу, как она уже забилась в угол машины. Он включил двигатель и медленно тронулся с места.

— Не думай об этой истории, моя милая, — примирительным тоном сказал он. — Такие вещи иногда случаются. Во всяком случае это было не очень возбуждающе.

Она знала, что он лжет, но ее вдруг охватила апатия, и она устало закрыла глаза. Генри принял ее молчание за прощение и решил, что жена больше не сердится. Но за всю поездку она ни разу не взглянула на него, и это начало не на шутку беспокоить Генри. Время от времени он вытирал платком влажные руки. В первые годы их супружеской жизни Генри, приходя с работы, подхватывал ее на руки и уносил в спальню. Сади шептала что-то об остывающем ужине, делала вид, что сердится, но он знал, что это не так. Их близость приносила ей такое же удовольствие, как и ему.

Лифт остановился, и Сади вышла первой. На шестом этаже квартира напротив них принадлежала Мендетте. Генри чувствовал себя больным при мысли, что живет рядом с мультимиллионером и ни разу его не видел. Но в тот вечер он ни разу об этом не подумал. Он долго не мог нащупать ключом замочную скважину, так как руки сильно дрожали.

Оказавшись наконец внутри, Генри помог жене снять пальто и, пройдя в гостиную, крепко обнял.

— Я тебя очень люблю, дорогая, — сказал он хриплым голосом. — Даже не представляю, что я сейчас с тобой сделаю…

Она молча сопротивлялась, но силы были слишком неравные. Подхватив жену на руки, он понес ее в спальню.

— Ты что, совсем спятил? — спросила она.

— Абсолютно, дорогая!

— Оставь меня в покое! — Ее голос прозвучал так сухо и безжалостно, что желание его сразу угасло. Генри поставил жену на пол, развернув лицом к себе.

— В чем дело?

— А ты не догадываешься? — высвободившись из его объятий, она прошла обратно в гостиную.

Генри прислонился к двери.

— Какая муха тебя укусила?

— Не будь идиотом!

— Довольно говорить загадками! Я не хочу ссориться. Иди же ко мне.

— Не юродствуй! — прервала она его. — Ты возбужден этой курицей, а со мной хочешь удовлетворить свою похоть!

Генри швырнул шляпу на пол. Лицо его налилось кровью.

— Что это с тобой сегодня?.. — голос его перешел на крик.

Она села на диван, закинув нога за ногу.

— Мне не нравится, как ты смотришь на женщин. Я не могу больше это терпеть. Тебе обязательно нужно раздеть глазами всякую проходящую мимо тебя женщину. Но тебе и этого мало. Ты обязательно должен обсудить со мной все их прелести. Если ты хочешь поиметь всех женщин в городе, это твои трудности, но с меня довольно!..

Генри потер переносицу.

— Ага! Вот в чем дело. Ревнуешь, дорогая. Так знай, с тех пор, как я женился на тебе, я не дотронулся ни до одной женщины… Но не понимаю, почему я не могу на них смотреть! В этом же нет ничего дурного. Я ведь не делаю никому плохо, глядя на них, не так ли?

— У тебя особенная манера смотреть. Ты буквально раздеваешь их взглядом.

Генри сел рядом, делая усилие, чтобы сдержаться.

— Ну не будь же такой дурой, дорогая, — покровительственным тоном начал он. — Оставь эти глупости. Сейчас у тебя просто плохое настроение, а завтра все пройдет. Не стоит заострять на этом вопрос.

— Нет, завтра ничего не изменит!

— А я тебя уверяю, что все пройдет. Ты сама посмеешься над сегодняшними глупостями.

— Нет!

— Подожди. Я же сказал, что у тебя все будет, я хочу, чтобы у тебя все было.

Наступило продолжительное молчание. Не меняя позы, Сади долго смотрела на мужа, потом заговорила:

— Я и так слишком долго играла комедию. Я думала, какой ты замечательный человек, Генри. Ты был для меня весь мир, но это не твоя вина, я сама создала эту иллюзию. Но долго так продолжаться не могло. Ты меня получил, и это было нетрудно, потому что половину дороги я прошла тебе навстречу. Я хотела тебя каждый день, хотела утром и вечером. Я хотела быть постоянно рядом, сидеть за обеденным столом, ходить на совместные прогулки, плакать и смеяться вместе. Но ты, Генри, этого не хотел.

— Я думаю, тебе лучше помолчать, — сквозь зубы сказал Перминджер. Но она продолжала монолог, будто не слыша его слов.

— Думаешь, мне приятно слышать твои комментарии о других женщинах? Разве меня ты не считаешь красивой? Сначала я огорчилась, потом задала вопрос, почему же я не могу удержать тебя? И когда ты меня любил, в голову мне закрадывалась предательская мысль — а не думаешь литы в это время о другой женщине. Ночью ведь все женщины одинаковы, не так ли? Я не хотела и не хочу впредь делить тебя с кем-либо еще, пусть это даже только твое воображение. Я не буду больше тенью ходить за тобой. Я так решила. Ты свободен, Генри, и можешь уйти.

— Ты все сказала? — холодно спросил он.

В ответ она только пожала плечами.

— Не сердись, ведь это ничего не изменит. Когда-нибудь, когда я уже не буду столь красива, ты решишься. Вначале будешь прибегать к разным уверткам, проводить со мной все меньше и меньше времени и в конце концов сбежишь. Я не хочу все время ждать этого. Если нам суждено расстаться, нужно сделать это сейчас, а не потом, когда у меня уже не станет сил бороться.

Генри медленно поднялся.

— Ты все сказала, что хотела? Надеюсь, теперь довольна? Что касается меня — кончено! Пусть каждый идет своей дорогой. От души желаю тебе удачи. Может, после того как набьешь себе шишек, ты захочешь вернуться? Найди меня. Я буду ждать. А сейчас я ухожу!

Он поднял шляпу и вышел, не взглянув на нее, напоследок громко хлопнув дверью.

С минуту она сидела неподвижно, затем расплакалась.

Глава 9

Проходя через холл, Мендетта небрежно кивнул телохранителю. Тот факт, что он имел людей, всю ночь постоянно патрулировавших вокруг его дома, давал ему ощущение могущества и безопасности. Равена он всерьез не принимал. Для него тот был всего лишь гангстер средней руки, снедаемый желанием убивать. И мысль о том, что тот угрожал ему, вызывала у Мендетты снисходительную усмешку. Хотя он и принял некоторые дополнительные меры предосторожности, мысль об угрозе со стороны Равена редко приходила ему в голову.

Поднявшись в лифте на шестой этаж, он тяжелыми шагами направился к своей квартире. Открыв дверь, он удивленно замер на пороге — в прихожей света не было. С секунду он колебался, рука рефлекторно дернулась к револьверу, но он уже давно не носил оружия. Мендетта тихо выругался и повернул выключатель.

Квартира была пуста. Мендетта положил шляпу и пальто на диван. Ему стало досадно, что он испугался. Он не носил оружия с тех пор, как перестал быть телохранителем. Много воды утекло с тех пор, и теперь он платит другим, чтобы его охраняли.

Мендетту раздражало отсутствие Джейн. Он хотел сегодня позабавиться с ней. Где ее носит, черт возьми?

Во всяком случае нужно позвонить Грентому, а к тому времени, когда он закончит разговор, глядишь, она и появится. Грентом ответил немедленно.

— Польсен успокоился, — сообщил Мендетта. — Так что неприятностей не будет.

— Чертовски приятная новость. Вчера вечером, как я и ожидал, в клуб явился Эллинджер. На всякий случай я послал по его следу своего парня. Эллинджер разговаривал с Роджерсом, а утром ездил повидаться с Флетчером. Вы его помните?

Все эти детали были скучны Мендетте.

— Не помню, — буркнул он. — Да и какое это имеет значение. Я хотел сказать, что…

Грентом прервал его.

— Но Таоси, это же важно! Флетчер — тот самый тип, который устроил недавно в клубе скандал из-за своей сестры…

Суровые глаза Мендетты превратились в узкие щелочки.

— Я думал, вы давно от него избавились, — с неудовольствием проговорил он. — Так говоришь, Эллинджер уже встречался с ним?

— Да.

— И что же?

— Ничего. Я просто сообщаю об этом факте вам.

— И ждешь от меня конкретных действий, — издевательски бросил Мендетта. — Почему, черт возьми, ты не можешь хотя бы один вопрос решить самостоятельно? Неужели я должен все время подсказывать, что нужно делать?

Наступило молчание, потом Грентом ответил:

— Хорошо. Я этим займусь… Так Польсен перестанет интересоваться моим клубом?

— Ты попал пальцем в небо, приятель! Польсен понятия не имеет, что я интересуюсь делами клуба «Двадцать девять». Но он не рыпнется, так как я держу его за горло. У меня на него есть компромат. — Мендетта криво улыбнулся. — Интересно, что Флетчер мог наговорить Эллинджеру?

— Не знаю. Но Эллинджер работает на Польсена, так что, вне всякого сомнения, доложит ему о результатах своего расследования. Таоси, заставь Польсена, чтобы тот приказал Эллинджеру прекратить заниматься этим делом. Этот репортеришка может доставить нам крупные неприятности, — с тревогой настаивал Грентом.