Верования дохристианской Европы - Мартьянов Андрей Леонидович

Если на современного человека, испорченного цивилизацией и считающего мистичное, потусторонее, атрибутами романов про Гарри Поттера, мерзкие рожи глядящие неживыми глазами со склона вулкана производят немалое впечатление, то что говорить о древних исландцах? Людях, считающих богов, монстров и великанов реальностью, не подлежащей обсуждению или оспариванию?

Наоборот, тогда считалось абсолютно ненормальным не верить в волшебных существ и эта накрепко вбитая опытом поколений истина нашла отражение в куда более поздних временах — средневековая инквизиция искренне полагала, что человек отрицающий колдовство и существование ведьм лжет или, в лучшем случае, заблуждается!

Для того, чтобы ознакомиться со сложной структурой Древнескандинавской Вселенной, нам на некоторое время придется перевоплотиться в одного из ее обитателей, который и совершит путешествие от корней Мирового Древа к его вершине, посетив все Девять Миров Иггдрасиля и встретившись с их удивительными обитателями, среди которых человек — далеко не самый важный и интересный.

Подземные царства.

Иггдрасиль, исполинский ясень, связывавший между собой Девять миров является стержнем, удерживающим Универсум, расположенный на двух осях — вертикальной и горизонтальной, с центром в Митгарде (мире Срединной ограды). Вертикальная ось составляется из четырех миров, в горизонтальной проекции их было пять, собственно Митгард и расположенные от него по сторонам света четыре «окраинных мира».

Итак, мы оказались во тьме у самых корней Иггдрасиля, но если присмотреться, то впереди виден холодный синевато-серый свет, в котором нет ни грана тепла и жизни. Так светятся гнилушки. Перед нами разлилась широкая и бурная река Гьёлль, через которую перекинут тонкий золотой мост, носящий название Гьялларбру — ведет он в самый нижний мир, Хельхейм. Обитель не-живых.

Пройти по мосту не так-то просто, как кажется на первый взгляд — его охраняет великанша Моудгюд и огромный четырехглазый пес по имени Гарм. Если быть с великаншей учтивым и объяснить цель путешествия, она пропустит гостя на мост.

Наши шаги отдаются громким звоном — Гьялларбру всегда звенит, когда по нему идет живой, и сохраняет тишину, если в Хельхейм переправляется мертвый. Когда-то, давным-давно, по мосту проезжал Хермод, один из богов-асов и посланец Одина, желавший выкупить из Хельхейма подло убитого бога Бальдра — великанша Моудгюд расспросила Хермода, и, удовлетворив любопытство, позволила войти в царство госпожи Хель.

Здесь уныло, холодно и скучно — прежде всего скучно. В концепции загробной жизни древних скандинавов не было воздаяний умершим за преступления, совершенные при жизни, и потому царство мертвых, Хельхейм нельзя ассоциировать с христианским адом. Скорее, это место напоминает греческий Аид — обитель отдохновения. Во владения Хель попадали все, кто умер от старости и болезней, женщины, дети, рабы. Не потому, что они были плохими, просто удостоиться пира в Вальхалле, у Одина, могли лишь воины, погибшие в бою, с оружием в руках — что считалось у древних скандинавов самой почетной и доблестной смертью, за которую даруется великая награда.

В Хельхейме никогда и ничего не происходит. Время будто бы остановлено. Здесь нет ни радости, ни горя, нет вечных страданий и вечного счастья. Вообще ничего нет, кроме теней умерших.

Впрочем, сама великанша Хель, дочь Локи и Ангброды, заслуживает внимания. Эта огромная женщина не отличается ни добрым характером, ни пленительной внешностью. Снорри Стурлуссон в «Младшей Эдде» («Видение Гюльви») описывает владычицу так:

«...Великаншу Хель Один низверг в Нифльхейм и поставил ее владеть девятью мирами, дабы она давала приют у себя всем, кто к ней послан, а это люди, умершие от болезней или от старости. Там у нее большие селенья, и на диво высоки ее ограды и крепки решетки. Мокрая Морось зовутся ее палаты, Голод — ее блюдо, Истощение — ее нож, Лежебока — слуга, Соня — служанка, Напасть — падающая на порог решетка, Одр Болезни — постель, Злая Кручина — полог ее. Она наполовину синяя, а наполовину — цвета мяса, и ее легко признать потому, что она сутулится и вид у нее свирепый».

Надо помнить, что Снорри передавал устную древнескандинавскую традицию через призму своего христианского мировоззрения и мог сгустить краски. В более ранних и архаичных источниках («Старшая Эдда») Хель упоминается лишь мимолетно, вскользь, определяется ее место в мире и точка. Можно сделать вывод, что древним авторам она была напрочь неинтересна — что можно сказать о этой скучнейшей великанше и ее не менее тоскливом царстве?!

В целом, и нам здесь больше нечего делать — с душами умерших не поговоришь, госпожа Хель молчалива и неприветлива, а мертвенный гнилушечный свет начинает раздражать. Поэтому мы слова войдем на золотой мост, кратко поблагодарим его стражницу Моудгюд, почешем за ушком пса Гарма и направимся к корню Иггдрасиля. Дорога лежит наверх, в следующий мир, находящийся куда ближе к поверхности земли, чем Хельхейм.

Слышите? Это звучат кузнечные молоты. Пахнет углем и раскаленным металлом. Мелькают золотистые искры. Нас встречает привратник — низенький, очень широкий в плечах, с бородищей до пупа и красным, словно обожженным лицом. На его шее тяжелая золотая гривна, сильные пальцы украшены перстнями с самоцветами изумительной огранки, на поясе боевой топор. Зовут привратника — Торин.

«Гном!» — скажете вы. И будете не правы. Торин — дварф. Или свартальв, «тёмный/черный альв». Царство, в которое мы входим, называется Свартальвхейм.

Дварфы были одними из первых живых и обладающих разумом существ, появившихся во Вселенной. Их происхождение никак нельзя назвать благородным — племя карликов боги сотворили из могильных червей, точивших тело первовеликана Имира, из которого появился материальный мир (эту историю мы еще обсудим в соответствующей главе).

Вновь слово предоставляется выдающемуся писателю, поэту и государственному деятелю древней Исландии Снорри Стурлуссону («Видение Гюльви»):

«...Затем сели боги на своих престолах и держали совет и вспомнили о карликах, что завелись в почве и глубоко в земле, подобно червям в мертвом теле. Карлики зародились сначала в теле Имира, были они и вправду червями. Но по воле богов они обрели человеческий разум и приняли облик людей. Живут они, однако ж, в земле и в камнях. Был старший Мотсогнир, а второй — Дурин».

Не взирая на крайне сомнительное родословие, племя дварфов оказалось невероятно талантливым и рукастым. Самые первые карлики вместе с богами участвовали в создании людей из глины, а затем дварфы стали непревзойденными мастерами кузнечного дела, выковывавшими чудесное оружие и магические предметы громадной силы. Даже боги Асгарда, гордые, кичливые и не терпящие конкурентов, признали молот Тора Мьёлльнир, выкованный дварфами Броком и Синдри, самым лучшим творением карликов и непобедимым оружием!

Свартальвы названы «тёмными» вовсе не потому, что они злые. Бесспорно, дварфы существа с тяжелым характером, хитрые, зачастую вероломные, своенравные, но не злобные от роду. Название они получили из-за жизни под землей — в самом начале времен, чтобы дварфы не конфликтовали со «светлыми альвами», боги наложили на них проклятие: любой карлик, появившийся под лучами солнца обращается в камень. С тех пор дварфы замкнуто и изолированно обитают в своем подземном царстве, накапливая несметные богатства и создавая удивительные артефакты, с которыми мы еще встретимся чуть позже.

Карликам приписывают немалую мудрость — дварф Альвис одно время слыл самым умным во всех Девяти мирах, и так загордился, что решил породниться с Асами, посватавшись к Труд, дочери самого Тора! Тор обхитрил наглеца, начав задавать хитроумные вопросы, Альвис увлекся и пропустил время рассвета, обратившись в камень.