Нина «Золотоножка» - Юрий Комарницкий

Они много пили. Харасанов то и дело поглядывал на Франца знакомым взглядом. Назревал серьезный разговор.

— Тебя, Франц, безусловно интересует причина по которой мы с Василием приехали в Россию. Этих причин целых три. Две относятся к сугубо моральной категории. Третья — материального характера, чисто бизнесовая. Вы готовы меня выслушать? — после некоторой паузы спросил Франца и Наташу.

Они молчали.

— Как говорят до сих пор на территории бывшего Союза “молчание — знак согласия”. Во-первых, я должен любой ценой отыскать могилу Татьяны и похоронить ее по-человечески. Где ее могила? Под каким номером?.. Соответствует ли этот номер действительности? — с тоской произнес Харасанов. — Думаю, вытащить правдивую информацию из московских ищеек будет нелегко. Вторая причина — вы с Наташей. Да, да, Франц! Не смотри на меня удивленными глазами. В Нью-Йорке я купил для тебя студию, подготовил приличное жилье. Так что пора, Франц, воплотить твою мечту в действительность. Что касается третьей причины, уверен, Франек, она тебя удивит, шокирует, произведет эффект разорвавшейся бомбы.

— Мы заинтригованы. Говори, не тяни!

— В США я занимаюсь бизнесом, можно сказать, большим бизнесом. Недавно у мена появился коллега, который скупает и коллекционирует произведения искусства. Как-то он мне поведал, что начиная с 20-х годов коммунистические лидеры в Москве проводили закрытые аукционы произведений искусства. Для крупнейших миллиардеров и миллионеров выставлялись полотна знаменитых художников всех времен и народов. “Народное достояние”, как тогда выражались, уходило в тайные частные галереи Вашингтона и Дели, Лондона и Парижа. Так вот, Франек, теперь самое интересное, — продолжал Харасанов. — Он мне предоставил список не проданных по неизвестным причинам полотен. Я прочитал следующий текст: “Франц Бялковский. Украина, 1969 год. “Революция на Земле глазами марсиан”.

Картина оценена в двадцать миллионов долларов. Предлагаемая на аукционе сумма достигла восьмидесяти миллионов долларов. По неизвестным причинам в последний момент картина была снята с аукциона.

Из обычного гостя, которым в данный момент являлся Франц, он превратился в каменного. Наташа закрыла глаза, как-то глупо вытянув шею. Граната разорвалась со всеми последствиями взрыва.

— До вашего приезда кое-какую работу мы уже проделали, — после некоторой паузы продолжил Харасанов. — Круг людей, имеющих непосредственное отношение к полотну, вот в этом списке. Из перечисленных наибольший вес с советской стороны, — улыбнулся Харасанов, — имел член Политбюро товарищ Войтович. Дальше идет разная шушера, наименьшей из которых является фигура хранителя запасников бывшего гэбиста Павла Васильевича Космакова.

КУРГАНСКИЙ волк

Ненависть к богатым, которая, как правило, у бедных базируется на зависти, сделала свое. Павел Васильевич Космаков сумел убедить двадцатилетнего предводителя чекистов города Кургана, что купец Полухин, который по сути вывел Космакова в люди, кровопийца и гад, и его необходимо срочно уничтожить.

Перед тем, как чекисты разработали операцию, Павлуша Космаков проник в подвалы Полухина и утащил два бочонка золотых монет, которые Полухин, как истинный купец, хранил дома. Зная, что кража всплывет, вор зарядил обрез японского карабина, пробрался в спальню Полухина и в упор расстрелял хозяина и его двадцатилетнюю жену. Чекистам осталось только констатировать факт и зачислить бывшего приказчика в свои ряды. С тех пор молодой сотрудник ВЧК Павел Космаков становился все более и более заметной фигурой в городе Кургане.

Необходимо сказать, что не только хватка, но и лицо этого человека было волчьим. Острое с близко посаженными зелеными глазами, оно внушало непроизвольный страх у всех, кто с Космаковым общался. Ежедневно в подвалах общеизвестной организации он собственноручно расстреливал классовых врагов, а в свободное время, запершись в реквизированном особняке, пересчитывал тысячи золотых монет, украденных у купца.

Но слухи о проделках бывшего приказчика все же просочились. Люди догадывались кто истинный виновник смерти купца и его жены. Как известно, дыма без огня не бывает. Поэтому молодой начальник ВЧК решил в отсутствие Космакова обыскать его дом. Откуда ему было знать, что вместе с пакетом в город Кустанай, адресованном тамошнему ВЧК, в телеге под соломой, из России в Казахстан уезжали два бочонка, нагруженные золотом.

Мысль, куда спрятать богатство, не давала Космакову покоя. Старинных замков, заброшенных домов, горных рек с берегами, поросшими вековыми деревьями, в северном Казахстане не имелось. Закопать золото в “чистом поле” было рискованно. Песчаные бури могли превратить заветное место в безликую пустыню — естественный ландшафт северного Казахстана. Но и оставлять в Кургане было рискованно. Среди населения появилось множество врагов. В принципе необходимо искать новое место жительства. Оказывается, у Полухина была вторая семья где-то под Акмолинском. Доходили слухи, что взрослые сыновья купца уже наводили о Космакове справки.

Подлый по натуре и коварный в поступках приказчик уже разработал план как “убить двух зайцев”. Одного в прямом смысле, а второго — в переносном. Но пока предстоял Кустанай и необходимость надежно укрыть от человеческих глаз пятьдесят килограммов червонного золота.

Город на берегу реки Тобол встретил Космакова мрачным, дождливым рассветом. В отличие от центрального Казахстана, здесь иногда бывают затяжные дожди. Фактически этот город стоял на границе с Россией. До Кургана, как и до Новотроицка, было подать рукой.

Павлуше Космакову определенно везло. В Кустанайском ВЧК находился с проверкой гость из Москвы — соратник “железного” Феликса — Ян Войтович. Хищное лицо Космакова пришлось по душе опытному чекисту. Но главную роль в сближении все-же сыграли роль вещи столь прозаические, что узнай о них “железный” Феликс, он назвал-бы своего протеже мягкотелым интеллигентом, обывателем и еще бог знает кем.

Не думая о себе, Космаков сходу предложил измаявшемуся Яну русскую баньку и в придачу привести в лучший вид шапку нестриженных волос.

Банным делом, как и искусством брадобрея, бывший приказчик владел в совершенстве. Глубокой ночью, после баньки, стрижки и третьей бутылки пшеничной водки, Ян Войтович предложил Космакову переехать в Москву и стать по совместительству его личным парикмахером. Космаков сразу же согласился и попросил у Яна Войтовича о двух услугах. Первая: передать Дзержинскому докладную записку о бесчинствах, творящихся в рядах ВЧК города Кургана. Вторая была просьбой к Войтовичу отпустить его на три дня к несуществующему брату в поселок Джетыгару на границе с Оренбургской областью.

… Дорога оказалась утомительной и долгой. Легкая тачанка, с разрешения начальника ВЧК укомплектованная пулеметом, подъехала к отдаленному поселку спустя десять часов интенсивной тряски.

Космаков достал из полевой сумки карту, внимательно рассмотрел обозначения и поехал дальше.

Едва различимая старая дорога уводила куда-то в сторону от поселка. Появились заросшие травой холмы, напоминающие древние могильники. “А вот и вы, дорогие”, — сказал громко Космаков, классически потирая от удовольствия руки.

Поселок виднелся на расстоянии трех-четырех километров. Тишину нарушало только пение сверчков.

Космаков остановил лошадей у подножья самого высокого холма и поднялся на вершину. Недалеко виднелись разбросанные тут и там полуразрушенные срубы, напоминающие колодцы.

“Вряд ли кто либо в ближайшие сто лет вами заинтересуется”, — подумал Космаков, и спустился вниз.

Стволы отработанных англичанами золотоносных шахт темнели черными провалами. Время сделало свое. Крышки срубов почти сгнили, земля осунулась, обнажая опасные места. Космаков вытащил из тачанки веревочную лестницу и толстую пеньковую веревку с навязанными узлами. Один конец лестницы прикрепил к толстой, еще не успевшей сгнить, свае, а другой сбросил в провал шахты. Затем проделал то же самое с веревкой, но конец привязал не к бревну, а к железному кольцу на тачанке.

Хорошо обученные военным командам лошади мгновенно реагировали на свист. Космаков привязал бидон с золотом к веревке, опустил в отверстие шахты, а сам по веревочной лестнице начал спускаться в ствол.

“Летучка”[4] освещала мрачные стены. Спуск был длителен, но страха Космаков не испытывал. Человек, детство которого прошло в заплеванных притонах и подворотнях, прошел закалку, которая не снилась благополучному обывателю.

Отработанная шахта была наполовину заполнена водой. Стараясь далеко не уходить, Космаков отыскал подземное озеро в отработанном забое, возвратился к стволу и дважды свистнул. Через минуту тяжелый бидон был у его ног.