Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга - Петр Киле

К е р н. Зачем?

Г е н е р а л. Я обещал мадам Осиповой помирить вас. Я сам поеду с вами.

К е р н (рассмеявшись). Воля ваша! Ежели я откажусь, вы, чего доброго, силой усадите меня в карету, и тогда вся дорога превратится в сущий ад.

Г е н е р а л. Мы выедем завтра утром.

К е р н. Но не забудьте про уговор.

Г е н е р а л. Я держу свое слово. (Уходит.)

К е р н (вспыхивая от радости). Ах, что же он задумал? Не хочет ли убедиться, как далеко зашел мой роман с поэтом? Ну, что ж, генерал Керн собственной персоной может сыграть роль ушата холодной воды для разгоряченной головы Пушкина. Но это будет его последнее явление со мною в свете. (Выходит, заслыша детские голоса за дверью.)

Сцена 4

Тригорское. Гостиная. В окнах поздняя, все еще прекрасная пора осени. Входит Пушкин, и тут же показывается Анна Вульф.

               П у ш к и нА где же гостья? Или это шутка?

                 В у л ь фНет, нет, приехала внезапно, с мужем,Который и привез ее миритьсяС семейством нашим.

               П у ш к и н                                     Что же это значит?Сей генерал, что доброта сама?А, впрочем, я и думал: добрый малый,С которым обращаются жестоко,Как водится, смеясь над старым мужем.

                 В у л ь фДобро и зло соседствуют в сердцах,Как видно, и в словах, вас недостойных.

               П у ш к и нТак объясните мне, чего не знаю.

                 В у л ь фНо здесь шарада; разгадать ееВы не сумели при уме-то вашем,Лишь масло подливали вы в огонь,Как бес.

               П у ш к и н              (довольный)               Как бес! Ах, с вами спорить в радостьВсегда мне было. Слишком вы умныДля женщины влюбленной и жены.

                 В у л ь фА вам не хочется блистать умом,Я знаю; да, когда ума палата,Как золотом полна, что дорожитьБогатством.

               П у ш к и н                      Нет, поэзия должна,Прости, о Феб, быть глуповатой чуть,Как женщина при всех дарах Венеры...

Слышны голоса; в дом вбегают юные барышни, среди них и Зизи, затем некий господин Рокотов(сосед), Осипова, за ними Анна Керн и  генерал Керн, подтянутый, важный. Пушкин раскланивается и остается в стороне.

И тени ни смущенья, ни волненья,Тиха, серьезна и грустна чуть-чуть;Лишь поклонилась, словно бы с усмешкой,Глядит равно на всех и на меня.А я-то возносил мольбы, как нищийУ храма красоты, самой Венеры,Которой в радость эти восхваленья.Я звал ее на тайное свиданье, -Приехала, но, как нарочно, с мужем,Что счесть нельзя иначе, как насмешку.

                  В у л ь фНет, это цепи, как поэт в цепях,Иль кот ученый из народной сказки.

                П у ш к и нЧто я заговорил внезапно вслух?

                  В у л ь фНет, взор ваш выразителен на диво,Как слово ваше или карандаш, -То зеркало души и мыслей ваших,Я вижу в нем всю бездну бытия,И кругом голова от страха счастья.

               П у ш к и нНе надо падать в обморок, прошу.

       Керн подходит к ним.

Сударыня, мундир супруга, видЕго достойный, делают прекраснейВас во сто крат, прелестней, беззащитней.О, дорого б я дал увидеть в пареС его величеством в мазурке вас,Воздушную и юную, как феяИз снов моих, из юности лицейской.О, зрелище какое, генерал!

              Г е н е р а лИ что же вы сказать хотели, сударь?

           Все невольно переглядываются.

К е р н. Мне кажется, я поняла. Да, у меня было три встречи с императором Александром Павловичем, о которых я вспоминаю с изумлением, не приснилось ли это все мне. Здесь все об этом наслышаны, а некоторые были свидетелями, но мне хочется рассказать о них вам. Вы поэт, вы летописец нашей жизни, которая становится уже историей.

П у ш к и н. Да, прекрасно!

К е р н. В Полтаве готовился смотр корпуса Сакена, в котором муж мой был дивизионным командиром. Немного прибитая на цвету - как говорят в Малороссии, - необыкновенно робкая, выданная замуж... слишком рано, я привезена была в Полтаву. Тут меня повезли на смотр и на бал, где я увидела императора. Сакен был со мною знаком, он и указал государю на меня, и сказал ему, кто я. Император имел обыкновение пропустить несколько пар в польском прежде себя и потом, взяв даму, идти за другими. Что, Пушкин?

П у ш к и н. Вы прекрасно рассказываете! Продолжайте, пожалуйста.

К е р н. Эта тонкая разборчивость, только ему одному сродная, и весь он, с его обаятельною грациею и неизъяснимою добротою, невозможными ни для какого другого смертного, даже для другого царя, восхитили меня, ободрили, воодушевили, и робость моя исчезла совершенно.

П у ш к и н. Да, конечно!

К е р н. Не смея ни с кем говорить доселе, я с ним заговорила, как с давнишним другом и обожаемым отцом! Он сказал о муже, между прочим: "Храбрый воин". Это тогда так занимало их!

Г е н е р а л. Еще бы! Только что нами был повержен Наполеон.

П у ш к и н. Признайтесь, сударыня, по юности лет вы влюбились в императора!

К е р н. Много было героев вокруг, красавцев, которыми все восхищались, - мне было все равно. А он был выше всего, как божество; я не была влюблена, я благоговела, я поклонялась ему!.. Этого чувства я не променяла бы ни на какие другие, потому что оно было вполне духовно и эстетично.

П у ш к и н. Как! Эстетично? Новое слово!

К е р н. Если бы мне кто сказал: "Этот человек, перед которым ты молишься и благоговеешь, полюбил тебя, как простой смертный", я бы с ожесточением отвергла такую мысль и только бы желала смотреть на него, удивляться ему, поклоняться, как высшему, обожаемому существу!.. Это счастие, с которым никакое другое не могло для меня сравниться!

П у ш к и н. Мне понятно ваше чувство, но и царь, как ни крути, не божество, а простой смертный. Ему мало поклонения, он мог, хотя бы лишь в глубине сердца, пожелать любви вашей.

Г е н е р а л. Господин Пушкин!

К е р н. Я забыла сказать, что немедленно после смотра в Полтаве господин Керн был взыскан монаршею милостью: государь ему прислал пятьдесят тысяч за маневры.

П у ш к и н. Ого!

Г е н е р а л. Что значит "Ого"?

К е р н. Но потом муж мой не поладил с Сакеном, и вышел приказ: "Генералу Керну состоять по армии". Вот тогда-то меня отец привез в Петербург, чтобы я показалась императору, поскольку он меня приглашал приехать в столицу, а я его по своей детской наивности в Лубны.

П у ш к и н. И как? Вы с ним встретились?

К е р н. Тогда-то я встретилась с вами у Олениных, господин Пушкин, но вас не заметила, поскольку была в полном упоении от нашего баснописца Крылова. Как он восхитительно читал басню про осла!

П у ш к и н. Сударыня, в чем я перед вами провинился? Вы словно щелчки по лбу мне наносите.

Г е н е р а л. У молодого человека большое самолюбие.

П у ш к и н. Справедливо. Так, вы встретились с императором?

К е р н. Случай мне доставил мельком это счастье: я ехала в карете довольно тихо через Полицейский мост, вдруг увидела царя почти у самого окна кареты, которое я успела опустить, низко и глубоко ему поклониться и получить поклон и улыбку, доказавшие, что он меня узнал. Через несколько дней Керну предложили от имени царя бригаду, стоявшую в Дерпте. Муж согласился, сказав, что не только бригаду, роту готов принять в службе царя.

Г е н е р а л. О, разумеется!

К е р н. Этот милый Дерпт всегда мне будет памятен. Мне там было хорошо. Ко мне туда приехали дорогие гости (взглядывает на Осипову и Анну Вульф). Вот оттуда мне повелели ехать на маневры в Ригу. Меня сопровождала Анета, к счастью, и на балу я танцевала вновь с императором, который вспомнил нашу мимолетную встречу на Полицейском мосту.

П у ш к и н. Господин Керн вновь получил дивизию?