Малайсийский гобелен - Брайан Олдисс

Она всплеснула худыми руками и доверительно придвинулась ко мне.

— Кайлус преувеличивает. За час он развратил меня, дорогой Чироло, и я прошу побыть с нами, чтобы хоть как-то меня защитить.

Они смеялись. Мы беседовали оживленно и весело, а они бросали друг на друга шаловливые взгляды. Мне было хорошо в их компании.

— Тереза, Периан плохой защитник для юных дам. Он полнейший развратник. Я расскажу тебе, что он как-то сделал, — Кайлус что-то зашептал ей в самое ухо. Глаза Терезы заиграли, она схватила меня за руку и заразительно засмеялась.

— Как мне пережить вечер в обществе двух таких записных распутников?

— Мы тебе объясним, — сказал Кайлус, подмигнув мне. — Пойдем, устроимся где-нибудь, чтобы спокойно попить и поесть, а наш героический друг поведает о подробностях своего знаменитого сражения с драконом, половой член которого он держит у себя под подушкой. Говорят, это приносит удачу и усиливает потенцию.

— Да я сейчас не могу, — сказал я. Но все же пошел с ними, отбросив на время все заботы.

Дорогой Кайлус! Ты добрый друг. Я хотел доставить тебе удовольствие, а также Терезе Орини. Но сквозь дым лесного алтаря меня в упор разглядывают глаза рептилии и я слышу голос: «Твои ошибки повторяются. Их цепь бесконечна…» И это иссушает мне душу. Меня точит язва познания. Я должен узнать, что случилось с Армидой и Отто — как странно связались эти несовместимые имена — во что бы то ни стало.

Я ускользнул от своих воодушевленных друзей. Сейчас компания унылого работяги Бонихатча была мне более по душе.

Высокие свечи горели в канделябрах, и их свет отражался в пруду. В холодном осеннем воздухе звучала музыка, а слуги в кабаньих масках приносили жаровни с пылающим углем. Для многих это был пикник на открытом воздухе. Красноватое пламя бросало отблески на лица любовников или тех, кто станет любовниками на следующий вечер. Я было собрался уйти, но среди гостей был еще один мой друг — Портинари, чей отец поставил провизию для пиршества.

— Периан, старина! Ну, ты как будто с похорон явился! Какие-нибудь неприятности?

— Да нет, Густав, я в порядке — просто слегка перебрал.

— Думаю, тут не в вине дело. Нет, нет, ничего не говори. Я только хочу сказать, Периан, возможно, мы плохо знаем друг друга… Я попытался пройти мимо.

— Это точно. Всеобщая беда. Ты уж извини — я не настроен для беседы.

— Пока ты не ушел, Периан… Может, я лезу не в свое дело, но я случайно узнал, что Кемперер и Ла Сингла заняты беседой с Эндрюсом Гойтолой и его женой о завтрашнем представлении. Армида сейчас одна. Она отослала Йоларию и ждет в условленном месте. Так что, если хочешь, я отведу тебя…

Я хлопнул его по плечу:

— Ты так добр, Густав. Я сам не свой. Мне просто необходимо поговорить с Армидой.

Мы пересекли переполненные людьми комнаты, и он повел меня наверх. Верхний этаж занимал меньшую площадь и служил в основном преддверием балкона, обегавшего все четыре стены дворика.

— Прости, дружище, что я вмешиваюсь, — раз за разом повторял Портинари.

Он указал мне на занавешенную дверь и оставил меня. Я немедленно вошел.

— Гай? — спросил голос. Это была Армида. В комнате стоял диван, письменный стол, два кресла и что-то еще. Окно выходило во дворик. Армида находилась в тени, и ее едва было видно. Комнату освещал лишь красноватый свет, шедший из двора.

— Это не Гай. Это я, Периан, твой возлюбленный, — сказал я, направляясь к ней.

— О, Периан, рада слышать твой голос! То, что случилось, — ужасно…

— Это было унизительно для тебя и меня. Но ты не искала меня после этого.

— Отец был груб с тобой. Но он подумал, что ты очень занесся. Он по-своему старался быть справедливым.

— Ты тоже считаешь меня слишком самоуверенным?

— Периан, ты живешь в своем очень экстравагантном мире. Но в этой жизни каждый должен знать свое место.

Она стояла в напряженной позе, отстранясь от меня.

— Я терпел все твои упреки и капризы. Ты позволила своему отцу угрожать мне. И вот я перед тобой, и все мои чувства говорят мне, что ты меня не хочешь: не желаешь даже говорить со мной и прикасаться ко мне.

— Живя в обществе, нужно соблюдать его законы. Поговорим обо всем как-нибудь в другое время. Пожалуйста, не расстраивай меня.

— Что ты имеешь в виду? Армида, моя дорогая, хорошо, я не дотронусь до тебя, но посмотри мне в глаза и скажи — мы все еще помолвлены с тобой.

Она выдавила улыбку:

— Это была маленькая тайная шутка. Я была уверена, что именно об этом ты хотел тогда сказать отцу.

— Почему ты со мной так разговариваешь? Думаешь, я не понимаю, о чем ты говоришь? О, Армида, как все у нас изменилось к худшему!

— Нет, ничего не изменилось. Я и не хочу этого. Я осталась прежней, это ты стал другим.

— Меня лишь одно беспокоит. Если нет причин для беспокойства, скажи мне об этом, умоляю тебя, и все будет хорошо, и я буду снова принадлежать тебе телом и душой. Скажи, что твой отец не питает ко мне ненависти.

— К чему эта драматизация? Вечная игра, вечные страдания. Мне больше по душе люди простые и веселые. Что с тобой происходит? Это имеет какое-нибудь отношению к Гаю?

— Гай? Я говорю о твоем отце. Почему ты упомянула Гая? Что он для тебя?

Она по-прежнему стояла как завороженная.

— Я не намерена бросать Гая, если ты это желаешь услышать. У меня пересохло в горле. Что-то душило меня, вернулись все мои страхи. Я смутно слышал свой собственный голос:

— Ты хочешь мне сказать, что вы с Гаем занимаетесь любовью? Она колебалась лишь мгновение:

— Да, и ты знаешь об этом, дурак! Чем ты думаешь мы еще занимались? Беседовали о растениях? Я лишь мог произнести:

— Но он же мой друг — он называет себя лучшим моим другом… И ты, не чувствуя никакой вины, говоришь мне такие ужасные вещи? Вы не могли сделать этого, ни один из вас… — Слова улетали в пустоту. Казалось, и кровь покинула меня. Армида самодовольно и вызывающе смотрела на меня.

— Какое у тебя право так говорить? Ты очень хорошо знал, чем мы занимались, и поощрял это. С чего это я должна чувствовать вину? «Любовь свободна в своем выборе» — это ведь твои знаменитые слова? Ты сказал Гаю, что не обвиняешь его. И повторил это сегодня. Ты сам хотел, чтобы я любила его. Ты хотел, чтобы все было честно, — все так и было. Ты сам толкнул меня к нему. — Теперь она стояла прямо передо мной, в глазах горел огонь.

— Армида, — да, любовь, но не блуд! Я в самом деле хотел, чтобы ты дружила с моим другом, но лишь для того, чтобы ты не чувствовала себя виноватой…

— Виноватой! — презрительно рассмеялась она. — Я не чувствую за собой вины, как и Гай. Ты думаешь, мы отправились в лес, чтобы обсудить проблемы лесоводства? То, чем мы занимались, было естественной необходимостью, не более того, что ТЫ проделывал со своими шлюхами.