Нансен. Человек и миф - Наталия Будур

В 1913 году она была ещё далеко не закончена, большую часть пути пришлось поэтому ехать на лошадях. Нансен этому обрадовался — так было легче ознакомиться с природными условиями края. Например, он обратил внимание на многолетнюю мерзлоту и связанные с нею наледи».

Фритьофу удалось подметить и то, что впоследствии исследователи назовут «жёлтым вопросом Нансена» — он обратил внимание на присутствии на Дальнем Востоке большого количества корейцев и китайцев, о которых написал так:

«Работают корейцы совсем иначе, нежели русские, усерднее возделывают землю и собирают лучший урожай, продают много зерна и сена и с течением времени достигают известного благосостояния. С помощью этих усердных и умелых земледельцев обработаны большие пространства новых земель… Неприхотливость и умеренность потребностей китайцев хорошо известны, и они причиной, что китаец довольствуется гораздо меньшим заработком, нежели европейский рабочий. К тому же он вообще работоспособнее… Корейцев на постройке Амурской дороги занято несколько тысяч; ими дорожат, особенно в болотистых местностях, так как они гораздо лучше переносят сырость, нежели русские, вообще неохотно работающие на болотах, тогда как корейцы ничего против этого не имеют… Вдобавок все китайцы и корейцы в общем чрезвычайно работящий и добросовестный в работе народ, чем не всегда отличаются тамошние русские… А что китайский заткнёт за пояс и русского, и европейского — факт общеизвестный».

И делает вывод:

«И вот эти качества, вместе взятые, представляют, по отзыву русского писателя Болховитинова, большую опасность, нежели китайские войска и флот… Рано или поздно помериться силами им всё-таки придётся».

Когда путешествие уже близилось к концу, Нансен записывает в дневнике:

«Вот скоро и конец. И мне невольно становится грустно при мысли о том, что надо расставаться с этими обширными лесами Сибири и её торжественно строгой природой, где только простые величавые линии и никаких мелочей. Я полюбил эту бескрайнюю страну, необъятную, как само море, страну нескончаемых равнин и гор, с закованным в лёд побережьем Ледовитого океана, пустынным привольем тундры, загадочными дебрями тайги, волнистыми степями и синими лесистыми горами — где лишь местами вкраплены клочки обжитой земли».

В Петербург, где у него было много друзей, Нансен приехал в конце октября. Фритьоф встречался с учёными — П. П. Семеновым-Тян-Шанским, А. П. Карпинским, Н. М. Книповичем.

В России великого норвежца почти боготворили, и когда он в один из вечеров отправился в театр, в антракте на сцену вышел директор и объявил, что среди публики присутствует Фритьоф Нансен. Раздались аплодисменты, публика поднялась со своих мест, и Нансену пришлось улыбками и поклонами отвечать на овации.

30 октября Нансен принял участие в экстренном заседании по снаряжению экспедиции к Северному полюсу, на котором обсуждались перспективы дальнейшего продолжения экспедиции Г. Я. Седова. Нансен выступил с докладом и дал ряд практических рекомендаций.

Возвращение домой было радостным.

«Когда отец вернулся в Кристианию в октябре 1913 года, Восточный вокзал был переполнен журналистами, — писала Лив Нансен-Хейер. — Но он никому не стал отвечать на вопросы. „Сейчас я хочу только одного, — смеясь сказал он им, — увидеться с детьми“.

Позже отец много рассказывал об этом долгом удивительном путешествии. Он привёз нам и подарки — русские шкатулки и шали и многие другие удивительные вещи, каких мы никогда в жизни не видели. Отец был просто переполнен впечатлениями, новыми мыслями и идеями о географических, метеорологических и этнографических особенностях Сибири. Он сразу же принялся за обработку материала. Беседовал с русскими специалистами о систематических исследованиях процесса тундрообразования, который его заинтересовал, о возможностях планомерного освоения пустующих земель в районе Амура и о множестве других дел. Его увлекла мысль об организации этнографической экспедиции на Дальний Восток. Говоря о путешествиях Свена Хедина, он добавлял, что „многое ещё требует дальнейших исследований“, поэтому ему очень хотелось самому отправиться на Восток. Даже в январе 1917 года, когда Лиду предстояло поехать в Америку, Нансен поручил ему навести справки у китайского посла в Вашингтоне Веллингтона Ку, нельзя ли будет получить разрешение на путешествие по Центральному Китаю. Веллингтон Ку отвечал, что китайское правительство несомненно пришлёт Нансену приглашение. Но революция в России и вслед за ней работа в международных организациях помешали этим планам.

По возвращении из поездки по Сибири Лид как-то провёл вечер в Пульхёгде. Отец спросил, не собирается ли он писать о плавании в Сибирь. Лид ответил, что у него столько дел с Сибирским обществом, что ему просто не до этого. „Тогда я напишу сам“, — сказал отец. Просто он по своей тактичности не хотел перебегать дорогу Лиду. Осенью 1914 года в Норвегии вышла толстая книга „По Сибири“. Она сразу же была переведена на английский, а вскоре и на многие другие языки. В Европе бушевала война, и всё же книга вызвала большой интерес. В Германии она вышла четырьмя тиражами. Это и понятно — книга рассказывала о континенте, доселе малоизвестном на Западе».

Глава одиннадцатая

Нешуточные страсти

Нансен после возвращения домой много времени продолжал уделять своим научным занятиям. Он поддерживал связь и с учёными России. Так, в 1914 году его частыми гостями были русские моряки, подбиравшие суда для спасательной экспедиции, которой предстояло оказать помощь Седову и заняться поисками экспедиций Брусилова и Русанова.

Летом 1914 года Нансен вместе с Хелланд-Хансеном отправились в новую экспедицию на судне «Армауэр Хансен» по маршруту Кристиания — Лиссабон — Мадейра — Азорские острова. Нансен очень переживал из-за угрозы возникновения войны — и предчувствия его не обманули. В одном из портов он узнал о начале Первой мировой войны.

Нансена уже давно беспокоила обороноспособность его страны. Начиная с 1913 года она стала определять его политическую позицию и деятельность. Он много ездил по стране и страстно выступал, призывая обратить внимание на жалкое состояние вооружённых сил Норвегии. Они были совершенно небоеспособными.

«Отец даже не был уверен, — писала Лив Нансен-Хейер, — есть ли твёрдое намерение решительно защищать свою страну у тех, на кого возложена ответственность за это. Одни считали, что для маленькой Норвегии бесполезно пытаться отразить нападение великой державы, другие думали о том, каких это потребует затрат.