Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия

— То есть имеется в виду эта проклятая «Улетайка»?

— Да. Или любой другой инсектицид, содержащий паратион. Но только все дело в том, что не было найдено и следа этого яда ни в теле, ни в торте, ни в шампанском…

— Ни даже в розах, где он тоже мог находиться, — добавил Генри.

— Нет-нет, это уже не важно. — Сара отрицательно покачала головой. — То есть, конечно, розы могли опрыскать раствором паратиона, но только это никого бы не убило, даже если этот кто-то долго нюхал такие цветы. Правда, отравления иногда происходят. Но только в том случае, если человек долгое время применяет в работе паратион и его организм постепенно накапливает дозу — например, через кожу или легкие. Были случаи отравления детей, которым попадались в руки пустые баллончики из-под таких инсектицидов, и остатков ядовитого вещества хватало, чтобы исход получился летальным. Но чтобы убить человека с помощью паратиона, потребуется значительная доза вещества. Да при этом ее надо как-то незаметно подсунуть жертве… В любом случае это только теория, ведь никакого паратиона обнаружено не было.

— И к чему все это нас приводит? — обеспокоился Генри.

— К какой-то разновидности аллергии.

— Так же сказано и в полицейском отчете. Они не исключают такой возможности. Доктор Дюваль вообще об этом отозвался весьма скептически. Он считает, что аллергия — это выход для невежд, своеобразная палочка-выручалочка.

— Какой доктор? Как, вы сказали, его фамилия?

— Доктор Дюваль. Он из Швейцарии. Муж старшей дочери леди Бэллок. Правда, его не было в доме в момент смерти Кристэл. Он приехал только вчера, чтобы морально поддержать супругу.

— Ну что ж, если он считает невеждами тех, кто поставил диагноз «аллергия», значит, он в свое время очень плохо учился, — несколько натянуто произнесла Сара. — Но я прекрасно понимаю, что он хотел этим сказать. Некоторые личности действительно хватаются за подобные диагнозы и используют их как возможные объяснения только потому, что мы сами сравнительно мало что знаем об аллергии. Тем более о редкой ее форме. Но получилось так, что я долгое время занималась проблемой аллергии. Отчет патологоанатома вполне стандартный. — Она перелистала несколько страниц. — Вот тут, например… острая эмфизема легких… расширение правого желудочка… многочисленные незначительные кровотечения в сердце, легких, почках и надпочечных железах… Как это характерно!

— Характерно для чего? — насторожился Генри.

— Для анафилактического шока, — спокойно объяснила Сара.

— Послушайте, — посерьезнел Генри. — Я ведь всего лишь несчастный невежественный детектив. Не могли бы вы давать пояснения специально для меня простым языком?

— По-моему, все это просто как правда. Леди Бэллок умерла потому, что кто-то принес дозу какого-то средства или даже лекарства, на которое у нее была аллергия. Или, чтобы вам было проще понять, к которому у нее была повышенная чувствительность. Все остальные гости могли спокойно есть, пить и веселиться. Причем угощения были одни и те же — вино, десерт и так далее, потому что ни у кого из вас не было такой неестественной чувствительности к этому препарату.

Генри задумался.

— Но то, что вы сказали, не совсем похоже на аллергию. Я имею в виду, как ее воспринимают большинство обычных людей. То есть, как мне всегда казалось, аллергия — это когда у тебя начинает все чесаться, на коже появляется краснота или даже сыпь. Но от этого же не умирают!

— Аллергия может выражаться по-разному. Иногда реакция бывает очень бурной, но в общем где-то вы, конечно, правы: самый первый признак аллергии — это почти всегда именно зуд…

— Погодите-ка! — возбужденно воскликнул Генри. — Теперь я точно все вспомнил! Первое, что она сделала, — начала чесать лицо…

— Вот видите! — торжествовала Сара. — Жаль, что вы мне раньше про это не рассказали. Но наверное, вы посчитали, что это совсем уж малозначимый факт. Но он почти что доказывает, что мы имеем дело именно с аллергией. Только на что? Я знаю, что очень сильная и бурно протекающая реакция возникает на пенициллин, стрептомицин, фенитоин натрия…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну вот, опять началось, — посетовал Генри. — А теперь скажите мне честно, доктор Мэссингем, неужели вы серьезно полагаете, что или пенициллин, или что-то еще непроизносимое из вашего списка входило в состав торта или шампанского?

— Конечно, нет, — улыбнулась Сара. — Если бы они были, в анализах это было бы отмечено. Разумеется, некоторые люди могут неадекватно реагировать на разные объекты. Например, на цветочную пыльцу…

— На пыльцу? — Генри напрягся.

— Или на яичный белок.

— Мне кажется, теперь вы надо мной просто смеетесь.

— Ничего подобного. У людей может быть аллергия практически на что угодно.

— Не понимаю.

— Что же вам непонятно?

— А вот что. Леди Бэллок находилась в своем собственном доме, ела и пила все то, что было для нее привычным. Даже подарки на день рождения были традиционными. Это означает, что каждый год она ела точно такой же торт, пила шампанское и нюхала такие же цветы, но никакого вреда не наблюдалось. А вот в этом году, судя по всему, что-то изменилось. Или случайно, или об этом кто-то позаботился.

— Схватываете суть на лету! — похвалила Сара «ученика» и одарила очередной улыбкой. — Продолжайте.

— Вот вы сказали, — задумчиво произнес Генри, — что скорее всего такая форма аллергии у нее была на то, к чему раньше она была слишком чувствительна.

— Все верно.

— Например, если раньше она получала крошечные дозы паратиона, но в течение долгого времени…

— Стоп, — замотала головой Сара. — Очень милая версия, но она не работает. Во-первых, паратион не то вещество, на которое может или не может быть аллергии. Это самый настоящий яд, причем весьма опасный. И второе — в анализах не указано никакого паратиона. Его там не было. Все. Наш порочный круг замкнулся.

— А как насчет пенициллина?

— О нем я подумала в первую очередь, — призналась Сара. — Это самая распространенная аллергия на лекарства. Поэтому я сразу посмотрела историю болезни леди Бэллок в архиве доктора Гриффитса. За последний год она принимала лекарства, в состав которых входила незначительная доза пенициллина. Это были легкие простудные заболевания, и никаких отметок о сверхчувствительности на препараты в записях нет. Так что смело можно вычеркнуть пенициллин из нашего списка… Не желаете ли выпить еще немного?

— Как это прекрасно — опровергать мои версии одну за другой, — покачал головой Генри, передавая Саре пустой бокал. — А есть у нас хоть что-то положительное? Какова, например, ваша собственная теория?

— У меня такой пока что нет, — вынуждена была признать Сара. — Лед?

— Да, пожалуйста.

— Во всяком случае, нет того, что можно было бы назвать стройной версией, имеющей право на существование. Так только, некоторые мысли…

— Так давайте выслушаем их!

— Сколько вам наливать? Хватит? Отлично. Надеюсь, через край не перельется, когда лед начнет таять. Так на чем мы остановились? Ах да. На мыслях. — Сара уставилась на холодный камин. — Перво-наперво нам надо избавиться от версии «совпадение».

— Избавиться? Совсем?

— Когда я узнала вас в Фокс-Троте вечером в субботу, вы сами признались, что ваше появление там вовсе не было случайностью, — начала Сара. Генри промолчал. — Вы, видимо, ожидали, что нечто все же может случиться. Разве не так?

Генри немного подумал, прежде чем ответить:

— И да и нет. Я поехал в Фокс-Трот по просьбе леди Бэллок, потому что у нее возникло предчувствие, будто она в опасности.

— Она считала, что ее хотят убить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— В общем… да. Каким-то образом она вбила себе в голову именно эту мысль.

— Откуда могли появиться подобные мысли, можно узнать?

— Если бы я только знал это! — мрачно хмыкнул Генри. — Якобы от покойного лорда Бэллока посредством медиума, в роли которого выступал стаканчик для зубной щетки. Не смейтесь — я говорю правду. По крайней мере для меня она именно такой спектакль и устроила. Кажется, она искренне верила в такое гадание. Мне показалось, он хотел предупредить ее о том, что может случиться.