Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия

— «Белгрейв-Тауэрс». Чем могу помочь? — раздался ясный голос молодой женщины.

— Я бы хотела поговорить с миссис Суошгеймер, пожалуйста.

— Миссис… повторите по буквам, если не сложно.

Эмми повторила.

— Секундочку. Да, она проживает у нас в гостинице. Мистер и миссис Уоррен Суошгеймер. Номер двести восемь. Мистер Суошгеймер забронировал его еще утром, но я не уверена, успела ли приехать миссис Суошгеймер…

— Но как же так?.. — начала Эмми и осеклась.

— Секундочку, я попытаюсь соединить вас. — В трубке несколько мгновений было тихо. Затем девушка произнесла: — Миссис Суошгеймер на линии. Пожалуйста, говорите.

— Здравствуйте, — раздался голос Дэффи. — Кто это?

— Простите, что тревожу вас, миссис Суошгеймер, — начала Эмми. — Я говорю из Фокс-Трота. Это Эмми Тиббет.

— Господи! — вырвалось у Дэффи. — Там больше ничего не случилось?

— Нет, все в порядке. Просто я только что нашла вашу брошь с изумрудами. Ту самую, которую вы надевали в субботу. Я думаю, вам будет приятно узнать, что она цела.

— Как это мило с вашей стороны, — успокоилась Дэффи. Голос ее прозвучал на этот раз почти дружелюбно. — А я, по правде говоря, даже не заметила пропажи. Как бы получше сделать так…

— Может быть, вы смогли бы приехать и забрать ее? — предложила Эмми. — Мне не хотелось бы рисковать и отправлять ее почтой в Париж. Таможня…

— Нет-нет, — быстро ответила Дэффи. — Упакуйте ее получше в картонную коробку, положите туда побольше ваты и пришлите мне сюда экспресс-почтой заказной посылкой со страховкой.

— Но…

— Я останусь здесь до четверга, времени хватит. — Где-то в глубине номера послышался мужской голос, хотя разобрать слова было невозможно. Эмми поняла, что сейчас Дэффи говорила что-то уже не ей, а в глубь комнаты, не очень громко, но достаточно для того, чтобы услышать. — Да-да, милый, я уже иду. Эта старая сумасшедшая склочница из Фокс-Трота нашла мою брошку. Ту самую, что мне на днях подарил Чак. — Затем, уже громче, она сказала в трубку: — Простите меня, миссис Тиббет, у меня в номере сейчас друзья, и мы собираемся в театр. Вы меня поняли? Упакуйте брошь и пришлите мне ее сюда, на этот адрес. Вот и отлично. Всего вам хорошего.

— До свидания, — только и смогла выговорить Эмми. Она спохватилась, что забыла спросить, на какое именно имя нужно отправить посылку: миссис Чарлз Суошгеймер или все-таки миссис Уоррен Суошгеймер. Впрочем, ответ был очевиден. «Бедный Чак!» — подумала Эмми, спускаясь по лестнице. Она решила рассказать обо всем Генри, но потом передумала. Эмми ненавидела сплетни.

Так или иначе, но сделать это она не успела по другой причине. Телефон зазвонил снова. Генри, без дела слонявшийся по дому в ожидании, что ему дадут что-нибудь поесть, первым снял трубку.

— Тиббет слушает.

— Господин старший инспектор? Это Сара Мэссингем. Я только что обо всем узнала! — Голос врача шипел из-за плохой связи.

— Что вы узнали? — поинтересовался Генри.

— Вердикт, другим словом и не назовешь. Я имею в виду диагноз. «Естественные причины». Чушь собачья! Вздор!

— Значит, вы сами не считаете…

— Если эта женщина умерла естественной смертью, значит, я соглашусь с тем, что свиньи умеют летать, что я сама — мужчина и что… — У доктора Мэссингем иссяк запас экстравагантных сравнений.

— Но полиция…

— Да, я все знаю. Их медик уже подписал свидетельство о смерти, полиция более не заинтересована в этом деле. В отличие от меня. И так как вы еще здесь, на месте, мне хочется верить, что вы тоже не согласны с ними. Черт меня возьми, но я намерена разобраться в этом деле, даже пусть это будет последнее, что я успею сделать в этой жизни. Вы на моей стороне, господин старший инспектор?

— Безусловно.

— Значит, нам надо объединять усилия. И чем быстрей, тем лучше.

— Может быть, мы встретимся сегодня вечером? — предложил Генри. Энтузиазм Сары Мэссингем оказался заразным.

— Почему бы и нет?

— Вы приедете сюда или мне лучше к вам?

— Лучше вы приезжайте ко мне. Тут нет любопытных ушей. Вы адрес знаете?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет.

— Берите ручку. Хиндчерст, Лайон-стрит, дом 24. От гостиницы поверните налево, затем следующий поворот направо. Дом стоит с левой стороны… Записали?

— Да. Я только наскоро перекушу и приеду.

Когда Генри положил трубку, Эмми поинтересовалась:

— Кто звонил?

— Здешний доктор.

— Правда? Есть новости?

— Не совсем. Но появляется шанс. По крайней мере мне так кажется.

— Что ты имеешь в виду?

— Она тоже не верит в естественную смерть. Она только что узнала медицинское заключение, которым очень возмущена, и готова бороться. Это великолепный союзник. Поэтому поторопись и быстрей покорми меня чем-нибудь, дорогая. У меня срочная встреча в Хиндчерсте.

— Ты хочешь сказать, это звонила доктор Мэссингем? Та самая хорошенькая девушка, которая сюда приходила?..

— Ну да. А кто же еще?

— Я почему-то подумала, что должен уже был вернуться лечащий врач леди Бэллок. Доктор Гриффитс.

— Слава Богу, еще нет. Ну ладно, хватит болтать; где же эта твоя еда наконец?..

Глава 11

Дом по указанному адресу в Хиндчерсте оказался симпатичным особняком из красного кирпича в стиле времен короля Георга. Стоял он в узком переулке за старинным зданием муниципалитета. Аккуратная медная табличка рядом с дверью, украшенной пилястрами, оповещала о том, что здесь практикует доктор Э. Гриффитс.

Дверь открыла Сара Мэссингем. Она была одета в брючный ансамбль из какой-то мягкой шелковистой ткани серо-голубого оттенка и более походила сейчас на супермодель, нежели на врача из местной больницы. Она тепло поприветствовала Генри и сразу же пригласила пройти наверх, объяснив, что первый этаж дома отдан под операционную, лабораторию и приемную для посетителей. И действительно, атмосфера клиники тут же давала о себе знать, причем не только видом, но и запахом. Дверь у основания лестницы отделяла «профессиональную» часть дома от жилых комнат доктора Гриффитса.

Как только они очутились по другую сторону двери, обстановка резко изменилась. Темно-красная ковровая дорожка на лестнице, по обеим ее сторонам на обитых сосновыми панелями стенах — эстампы на военные темы. Гостиная второго этажа удивила Генри искусно подобранной антикварной кожаной мебелью.

— Миленький дом, правда же? — улыбнулась Сара Мэссингем. — Присаживайтесь, а я сейчас налью вам что-нибудь выпить. Виски подойдет? Боюсь, больше тут ничего нет, кроме легкого вина, разумеется.

Генри охотно согласился на виски. Сара раскрыла створки изящного высокого комода, который, как оказалось, внутри был переоборудован под бар.

— А в нижней части здесь вмонтирована морозильная камера, — пояснила Сара. — Эти панели фальшивые. Настоящее кощунство, верно? Зато очень удобно. Доктор Гриффитс гордится своим изобретением. — Она выбрала два бокала и разлила виски. — Все нужные документы я выложила на диван. Я уже несколько раз самым внимательным образом успела их перечитать.

— Ну и как, удачно? — с надеждой в голосе поинтересовался Генри.

— Смотря что считать удачей. — Сара поставила бокалы на низенький мраморный журнальный столик. — Полиция считает свою работу законченной… И похоже, они ничего не упустили. Вот тут все анализы, какие только можно придумать. И все результаты отрицательные.

— Вы хотите сказать, — подхватил Генри, — они попросту не знают, от чего умерла леди Бэллок?

Сара укоризненно посмотрела на гостя:

— Мы все прекрасно это знаем. Она умерла от анафилактического шока.

— А могли бы вы это объяснить подробней? Но так, чтобы стало понятней сорокалетнему полицейскому, если можно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сара улыбнулась:

— Это непросто. В общем, сюда входит полная остановка всей системы жизнедеятельности — легких, сердца и всего остального. Основные симптомы такие, как будто человек действительно принял приличную дозу паратиона.