Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - Крис Огден

К началу 1960-х годов управленческий состав все еще не взял на себя руководящую роль в сфере трудовых отношений. И потому профсоюзы, при поддержке лейбористского правительства Вильсона, ухватились за предоставившуюся возможность и заполнили вакуум лидерства. В отсутствие весомых авторитетов руководители низовых профсоюзных организаций практически поставили под свой контроль функционирование огромного числа фирм. Когда в начале 1970-х годов разразились инфляция и нефтяной кризис, подскочила-то зарплата, но не производительность труда.

На протяжении десятилетий выступлений трудящихся шахтеры оставались профсоюзом, наиболее упорствующим в своем неподчинении правительству. В 1974 году шахтеры после 25 дневной забастовки в угольной промышленности свалили правительство Хита. Тэтчер использовала это поражение, чтобы на следующий год заставить его уйти и от руководства партией. Она хорошо знала шахтеров: низкопроизводительных по сравнению с шахтерами континентальных стран Европы, но никогда не устающих требовать больше и больше. С ее точки зрения, НПШ под руководством Скаргилла, проводившего отпуска на Кубе и в Советском Союзе, олицетворял собой всю гниль, какая накопилась в британской экономике. Тэтчер понимала, что шахтеры воинственны, опасны, и видела свой долг в том, чтобы поставить их под каблук, дабы страна могла идти вперед. Она понимала также, что должна выбрать для этого верный момент: однажды она уже попыталась это сделать и потерпела неудачу.

Тремя годами раньше, в 1981 году, пятьдесят тысяч шахтеров начали забастовку, после того как правительство приняло программу, предусматривавшую закрытие части шахт. Тэтчер, которую забастовка застала врасплох, отступила. На этот раз, однако, у нее за кулисами поджидал своего выхода на сцену Ян Макгрегор. Это шотландец, который в 1940 году, приближаясь к своему тридцатилетию, уехал в поисках карьеры в Соединенные Штаты. Он стал там процветающим банкиром и специализировался по инвестициям вплоть до 1980 года, когда Тэтчер заманила его назад в Англию, соблазнив контрактом на реорганизацию «Бритиш стил», которая терпела многомиллиардные убытки. Сократив 70 тысяч рабочих мест и справившись с профсоюзами сталелитейщиков, Макгрегор превратил компанию в прибыльную. Жесткий бизнесмен, Макгрегор не знает границ в своих похвалах Тэтчер. Обретя опыт сотрудничества с премьер-министром в тот период, когда он пытался спасти «Бритиш стил», Макгрегор заявил: «Великобритания — это единственная из западных демократий, где у руководства стоит профессионал» {9}.

Но и сам Макгрегор произвел столь же большое впечатление на Тэтчер. Она хотела, чтобы он в угольной промышленности сделал то же самое, чего добился в сталелитейной. Она обратилась к нему с просьбой перестроить отрасль, которая в 1983 году обошлась правительству в 1 миллиард долларов субсидий. План был несложен. Он предполагал закрытие сорока неэффективных шахт и отправку на пенсию двадцати тысяч шахтеров. Но в нем был спрятан и крючок. Тэтчер знала, что Скаргилл ждет не дождется драки, и решила заманить его в ловушку. Она знала, что он попадется на этот крючок — несмотря на то, что к 1984 году уже не было дефицита энергии; несмотря на то, что правительство скрытно накопило 20 миллионов тонн угля, пятимесячный его запас; несмотря на то, что за весной должно было прийти лето и потребности в отоплении сокращались.

Как она и ожидала, Скаргилл принял вызов, как только были объявлены реформы Макгрегора. Скаргилл поднял свой профсоюз, но отказался поставить вопрос о забастовке на голосование, так как опасался, что не сможет собрать 55 процентов голосов, необходимых для принятия решения об общей забастовке в соответствии с уставом НПШ. Этот шаг, вызвавший отрицательную реакцию умеренно настроенной части шахтеров — 40 тысяч которых продолжали работу, а 140 тысяч присоединились к забастовке, — работал прямо в пользу правительства. «Если, возглавляя профсоюз, вы боитесь демократии, вам надо складывать вещички и отправляться домой», — заявил Сидней Уэйхел, бывший руководитель Национального профсоюза железнодорожников. Тэтчер вряд ли бы выразила эту же мысль иными словами.

Между пикетами забастовщиков и полицией началась открытая война. Ежевечерне по национальному телевидению показывались сцены кровавых стычек. К середине лета забастовка обошлась уже более чем в 2 миллиарда долларов, считая по стоимости непроизведенной продукции, а курс фунта стерлингов упал до 1,29 доллара с прошлогодних 1,50. На Тэтчер нарастало давление в пользу какого-то разрешения конфликта; однако она держала в уме куда более значительную цель. Она вообще не собиралась урегулировать этот спор, никогда и ни при каких обстоятельствах. Как не мог быть предметом переговоров суверенитет Англии над Фолклендскими островами, так же невозможно было вести какие бы то ни было переговоры о компромиссе со Скаргиллом. А кроме того, она понимала смысл того, что забастовочные фонды шахтеров истощались, а забастовки поддержки и солидарности закончились неудачей. Она не намеревалась ослабить хватку и дать им уйти с крючка. Движимая примитивным гневом и глубокими убеждениями, Тэтчер строила планы, как раздавить Скаргилла. Он символизировал все то, что она ненавидела.

В конечном итоге борьба продолжалась пятьдесят одну мучительную неделю. К марту 1985 года рядовые члены профсоюза постепенно вернулись на работу, а НПШ прекратил забастовку, ни на гран не поколебав решимости Тэтчер. В краткосрочном плане забастовка обошлась дорого: темпы прироста валового внутреннего продукта упали с трех до двух процентов в год; положительное сальдо торгового баланса сократилось на 2 миллиарда долларов, а бюджетный дефицит подскочил на ту же величину. Курс фунта стерлингов снизился до рекордно низкой отметки — 1,03 доллара, что вызвало приток в Англию сотен тысяч туристов в погоне за выгодными покупками и сделками.

Но в долговременной перспективе забастовка шахтеров стала для Тэтчер еще одним историческим водоразделом. Фолклендская война заметно подняла моральный дух страны, но не оказала никакого глубинного воздействия на идущие в стране социально-экономические процессы. Забастовка шахтеров сделала именно последнее. «Забастовка была нашим Вьетнамом», — сказал шахтер Майкл Руни {10}. Стало ясно: пока на Даунинг-стрит остается Тэтчер, конфронтационные забастовки, потрясавшие страну в течение двадцати лет, не будут приносить результатов. Когда в 1974 году Тед Хит задал вопрос: «Кто правит Британией?», ответом было — «Профсоюзы!». Десятилетие спустя ответ оказался иной. Управлял снова премьер-министр, или по крайней мере этот премьер-министр. Ее популярность снова резко возросла. Друг за другом потерпели неудачу забастовки, к которым призывали другие профсоюзы: почтовых работников, железнодорожников, гражданских служащих. Профсоюзы, которые организовывали забастовки или угрожали ими в 1960-е и 1970-е годы, добивались значительных увеличений заработной платы и социальных выплат. К концу 1980-х годов прибавки едва поспевали за темпами инфляции.