Генерал де Голль - Николай Молчанов

Наиболее близкой де Голлю оказалась возникшая в 1945 году ЮДСР (Демократический и социалистический союз Сопротивления). В нее вошло много голлистов, в том числе ближайшие сотрудники генерала. Но эта маленькая партия не приобрела серьезного значения. Возродилась еще довоенная партия радикалов, хотя их влияние было в корне подорвано вишистской деятельностью многих ее лидеров. Радикалы выступали за восстановление системы Третьей республики и уже поэтому оказались в оппозиции к генералу. Были еще разные осколки довоенных правых. Среди них— группа независимых во главе с бывшим покровителем де Голля Полем Рейно. Но никакой более или менее крупной правой партии французской буржуазии сразу после войны создать не удалось.

Политические партии вообще никогда не внушали никакого доверия генералу де Голлю, а тогда — в особенности: «Я видел, — писал он, — как на горизонте сгущаются тучи, и понимал, что отныне мне придется действовать в сложной обстановке критики и оппозиции».

Признаки этого появились задолго до окончания войны. А 19 марта 1945 года к де Голлю явилась делегация от всех групп консультативной ассамблеи и потребовала, чтобы правительство считалось с ее мнением. Де Голль ответил, что власть принадлежит только ему и он будет осуществлять ее от имени Франции и нести ответственность только перед ней, вплоть до проведения всеобщих выборов, которые состоятся после войны. Но вскоре война закончилась, и надо было назначать выборы и решать вопрос о будущем устройстве страны. Де Голль не питал особых надежд на то, что выборы приведут к сохранению или укреплению его власти. Вместе с тем он не пытался сохранять свою неограниченную власть путем отказа от выборов и использования насилия. Он сам объяснял это так: «По всей видимости, мне было бы позволено продолжить существование своего рода монархии, установление которой я в свое время взял на себя и которая была затем подтверждена всеобщим согласием. Но французский народ является таким, каков он есть. Если он чего-то не пожелает, никто не заставит его изменить своей воли… Одна только армия могла бы снабдить меня средствами обеспечить спокойствие страны, подавив сопротивление непокорных. Но подобная военная тирания, установленная силой в мирное время, вскоре же стала бы выглядеть в глазах всех людей непростительной».

Поэтому генерал де Голль, как он и обещал, решил предоставить народу выразить «свою волю» всеобщим голосованием. Только таким образом он считал возможным осуществить свои замыслы, заключавшиеся отнюдь не в простом намерении удержаться у власти. Для этого ему стоило лишь считаться в какой-то мере с правилами парламентской игры и традиционными политическими нравами. Нет, он хотел сохранить власть только при условии ликвидации этой игры и этих нравов, то есть путем резкого ограничения республиканской демократии. Он хотел увенчать свою карьеру созданием такого политического строя, который, по его мнению, в наибольшей степени способствовал бы борьбе за величие Франции. Он мечтал сконцентрировать все физические, интеллектуальные и моральные силы нации для достижения этого величия, то есть для усиления международного влияния Франции. Сделать Францию дисциплинированной, сплоченной вокруг одного идеала возвышения родины и нации, вдохновленной и руководимой одним достойным человеком, естественно, Шарлем де Голлем. Вот цель, которую он поставил перед собой. Де Голль взял многое от монархии, многое от республики, сохранил уважение к основным личным правам и свободам и создал модель, являющуюся, по его мнению, сочетанием всего лучшего, что дал богатый исторический опыт Франции. Правда, осмыслен этот опыт исключительно с личной точки зрения самого де Голля, и идеал государства скроен как раз По его мерке. Этот план государственного строя называли республикой президентского типа, монархической республикой, режимом личной власти и т. п. Ясно, во всяком случае, что он далек от народовластия, от подлинной демократии, требующей участия каждого в управлении обществом. Голлистский проект сильного государственного устройства крайне специфичен, и его функционирование полностью зависит от счастливого, почти исключительного случая, который дает власть человеку, действительно способному быть арбитром, что в классовом обществе практически невероятно; здесь все возможно, и произвол главы государства ничем не ограничен, кроме его собственной воли. Словом, этот проект де Голля предназначался исключительно для де Голля.

Чтобы провести его в жизнь, ему надо было теперь с помощью всенародного голосования предотвратить восстановление Третьей республики и создать Учредительное собрание с ограниченными функциями. Оно должно существовать короткий срок, в течение которого ему предстоит лишь одобрить проект конституции, не вмешиваясь в дела правительства. Референдум 21 октября, казалось, был явным успехом де Голля, однако в тот же день избиратели выбрали в Учредительное собрание 160 коммунистов, 142 социалиста, 30 членов ЮДСР, 152 — МРП, 29 радикалов и 66 разных правых. Все они, даже те, кто на референдуме призывал отвечать так, как хотел де Голль, в той или иной степени отвергали конституционные планы де Голля. Они не считали также, что Учредительное собрание не должно вмешиваться в дела управления. Де Голль понял, что схватка между ним и партиями неизбежна и что он не может рассчитывать на эффективную поддержку. Поэтому де Голль решил, как он вспоминал, что ему «осталось выполнить еще один долг: уйти морально чистым с политической сцены».

Правда, Учредительное собрание оказывало ему исключительные почести. Оно единогласно избрало его вновь главой правительства, теперь уже не временного, и провозгласило, что «Шарль де Голль имеет большие заслуги перед родиной». Но Клемансо в свое время тоже Удостоился такой оценки, после чего его провалили на президентских выборах.

Когда де Голль приступил к формированию правительства, социалисты, радикалы и даже представители МРП начали высказывать всякие оговорки и ставить свои условия. Но особенно острый конфликт возник у де Голля с коммунистами. Поскольку они. оказались первой партией страны, то, естественно, потребовали хотя бы один из самых важных министерских портфелей: национальной обороны, иностранных дел, внутренних дел. Де Голль отказал, дав понять, что он не считает Коммунистическую партию достаточно «национальной» и «французской». Коммунисты возмутились. В самом деле, 75 тысяч их товарищей пали под пулями фашистов. Ни одна другая партия не сделала и половины того, что совершили коммунисты в борьбе за свободу родины.

Де Голль подает в отставку и, выступая по радио, пытается оправдать свою решимость не доверять компартии «ни один из трех рычагов, управляющих внешней политикой, то есть дипломатию, которая ее выражает, армию, которая поддерживает ее, и полицию, которая защищает ее».