Странная (СИ) - Шумкова Татьяна Александровна

Дарья вдруг обмякла в его руках и, не выдержав его напора и злости, прошептала:

- Не надо так. – В ее голосе несомненно чувствовалась боль и в тоже время, она как будто пыталась успокоить его, усмирить эту неистовую стихию, погасить безумный огонь, бушевавший в нем, сжигающий все на своем пути и оставляющий только пепел.

- Прошу тебя, остановись, - произнесла она уже настойчиво, громко. Как бы требуя, чтобы он ее услышал. Откуда только силы взялись. Дарья возможно до конца не поняла, но интуитивно почувствовала, что с Виктором нужно именно так. Она пыталась донести каким-то образом до него, что просто необходимо, чтобы сегодня хоть что-то осталось, кроме руин.

Страсть полностью поглотила его. Он сначала вроде и не обратил внимания на ее мольбу. Резко припал к ее шее, его дыхание обожгло настолько, что она дернулась в его руках, но он вновь удержал ее. Казалось, его поцелуй будет длиться вечно, и все же с трудом оторвавшись от нее, Виктор слегка отодвинулся, давая хотя бы немного пространства, чтобы дышать. Его дыхание тоже немного выровнялось. Возможно слова Дарьи все же возымели действие. Ее руки упирались о стену, и он положил свои ладони на ее тонкие пальцы. На этот раз, каким-то неимоверным усилием, сдерживая себя, она хорошо это чувствовала, целовал легко, почти невесомо. Как будто изучая Дарью. Ни одну женщину до нее ему не хотелось изучать, рассматривать. Она казалась ему совершенством. Его как будто наконец отпустило и злость ушла.

- Прости, - прошептал он едва слышно. Оторвав свою ладонь от ее руки, уверенно провел по спине Дарьи, вызвав дрожь во всем теле. И она оставила свое сопротивление, понимая, что еще одна обида ничего хорошего не принесет.

Его рука спустилась ниже, а потом снова заскользила по ноге вверх, задирая платье и чуть притормозила. Вторая рука была на ее груди. Дарья не выдержала этой сладкой пытки и сама прижалась спиной к нему, запрокинув при этом одну руку и проведя по его волосам. Наградой ей был его тяжелый вздох.

- Что же ты делаешь со мной? – Он сказал это таким тоном, почти с отчаянием, как будто понимал бесполезность любой попытки, что-то изменить в их отношениях.

Дарья на миг прикрыла глаза. Да, она тоже прекрасно понимала, что то, что сейчас было между ними, по большому счету, ничего не решит, но она хотела быть с ним. И она сама сейчас хотела спустить тормоза, не хотела ни о чем думать, и ни капли сдерживать себя. Дарья потянулась к нему, их губы оказались совсем близко и он тут же воспользовался этим, накрывая ее губы своим ртом, нещадно сминая, терзая.

Рука наконец достигла своей цели и он не медля ни секунды сорвал с нее тонкие трусики, Дарья снова вздрогнула, но не от страха, а от желания. Он властно, уверенно, чуть наклонил ее вперед, понукая снова упереться о стену, и уже ничего не мешало ему войти в нее. На какой-то момент Виктор снова остановился, давая привыкнуть, успокаивая, проводя ладонью по спине. Но уже в следующую секунду все тормоза сорвало напрочь и он начал двигаться в ней, уже не сдерживая себя. Одна рука при этом лежала у нее на животе, крепко держа ее, а другая, как будто продолжая изучать ее, скользила по лицу, останавливалась на ее губах и дальше на шее, на которой сквозь прозрачную кожу билась тонкая голубая жилка. Виктор тут же припал к ней губами. Нервы у обоих были оголены до предела. Когда его рука достигла груди и чуть сжала ее, Дарья уже не смогла сдержать стона, почти всхлипа…

Потом Виктор повернул ее и прижал к себе. Они стояли какое то время, восстанавливая дыхание. Все произошло очень быстро, и ясно было, что обоим этого было катастрофически мало. Они как будто сбросили негативные эмоции, накопившиеся из-за долгого молчания. Хотелось продолжения, но уже не так нервно, а спокойно и со вкусом. Как Виктор это умел. Дарья сейчас полностью доверилась ему.

Он первый пришел в себя.

- Красивое платье, - прозвучало хрипло. Она не успела ответить, он сделал едва заметное движение и платье, державшееся до этого на тонких бретельках, оказалось на полу.

- Но так гораздо лучше, - это было уже сказано с насмешкой, которая говорила, что Виктора ничего не может изменить. Смущая Дарью, которая осталась стоять перед ним в одних туфлях, он неторопливо осмотрел ее совсем по хозяйски, отчего она покраснела. Хотя чего уж там, сейчас уже поздно играть в скромницу, сама напросилась. А его слова и неожиданно серьезный взгляд заставили совсем забыть о стеснении:

- Ты очень красива. Безумно красива. – Он снова притянул ее к себе, запустив пальцы в длинные волнистые волосы, и поцеловал, но уже неторопливо, долго, полностью забирая ее дыхание. Его откровенный взгляд полный страсти завораживал. Немного отстранившись от нее, Виктор в считанные секунды буквально сорвал с себя одежду, и они оказались на кровати. И уже в следующее мгновение, Дарья снова потерялась, почти забылась. Он нависал над ней, то приближаясь, то отстраняясь, покрывал ее тело бесконечными поцелуями, не давая прийти в себя ни на минуту. Движения рук были медленными, неторопливыми и обстоятельными. Сводящими с ума, доводящими до экстаза. Заставляющими почти просить о такой желанной разрядке. Ночь была поистине волшебной, действительно новогодней…

И тем хуже оказалось пробуждение. Не обнаружив утром Виктора в постели, Дарья невольно заплакала. Горько, почти как ребенок от обиды. Ей впервые было не безразлично, что его нет рядом. Платье, которое теперь ненужной тряпкой валялось возле кровати, не помогло. Все это было нелепо. Для Виктора это был слишком дешевый прием. Он конечно взял то, что само плыло ему в руки, но отказываться от собственных условий не собирался. Для него это был просто секс. Примирение явно не состоялось…

Дарья подошла к окну, услышав еле различаемые голоса. На улице крупными хлопьями падал снег, а во дворе Димка играл в снежки с Крымовым. Дарья поняла, что Виктор, скорее всего, появится здесь только после ее отъезда.

Было грустно и тоскливо. Дарья надеялась на новогоднее чудо, но его не произошло. Но долго думать об этом она не могла себе позволить. Надо было провести оставшееся время с пользой. Умывшись и одевшись, буквально в считанные минуты, она выскочила на улицу. Анна Ивановна кричала ей вслед про завтрак, но она только отмахнулась. Все потом. Сейчас ей обязательно надо быть там, с сыном.

Последний город, где проходили съемки, был Питер. На улице стояла ранняя весна и было страшно холодно. На съемочной площадке ничего не ладилось. Уже окончательно стало ясно, что съемочный процесс не вписывался в бюджет фильма. От этого режиссер с продюсером постоянно были на ножах. Нужной погоды не было. Аппаратура вдруг стала периодически ломаться. А ведь оставалось доснять всего одну серию.

Дарья, сидевшая на лошади, опустила поводья. Снова что-то там сломалось. Сегодня для нее был худший съемочный день за все время. Она целый день провела на площадке. Страшно устала, замерзла и подозревала, что бесследно для нее это не пройдет. Непременно заболеет. Единственное средство из доступных, которое было на площадке, чтобы согреться это горячий кофе, но и он конечно не спасал. А режиссер даже не думал никого жалеть, в том числе Дарью. Наконец прозвучала команда. Дарья выпрямилась, к ней подъехал, также сидевший на лошади, партнер по съемке. Она всегда удивлялась метаморфозе, происходящей с этими людьми. Наверное, это и был профессионализм. Вот только недавно он ругался, кричал, зло матерился, грозился уйти со съемочной площадки. Его все уговаривали, успокаивали. Он же звезда. А только стоило прозвучать команде «мотор», как он уже счастливо улыбается и смотрит на нее влюбленными глазами. Дарье трудно было так легко переключаться.

И вот произошло чудо. Наконец из-за туч показалось долгожданное солнце. Все в хорошем смысле слова, встали в стойку. На съемочной площадке наступила тишина, только слышались команды режиссера и наконец сцена была снята. Вся группа зааплодировала. Но тут к режиссеру подошел оператор и что-то сказал ему. Выяснилось, что надо было переснять кусочек из другой сцены, раз уж солнышко наконец решило порадовать их. Дарья первый раз чуть не заплакала. Отец когда-то в детстве научил ее скакать на лошади. И она навсегда полюбила этих животных, но сейчас ей казалось, что она начинает их ненавидеть. Почти целый день провести в седле, это было слишком.