Прогулка заграницей - Марк Твен

Когда партія была приведена въ порядокъ и, связанная веревкою, ожидала сигнала тронуться въ путь, я рѣшилъ, что никогда еще не видалъ болѣе великолѣпнаго зрѣлища. Въ длину она занимала 3.122 фута, т. е. болѣе полумили; всѣ, кромѣ меня и Гарриса, шли пѣшкомъ; каждый имѣлъ зеленую вуаль, синія снѣговыя очки, бѣлую повязку на шляпѣ, собственный свертокъ веревокъ, надѣтый черезъ плечо на крестъ, свой ледяной топоръ у пояса; каждый въ лѣвой рукѣ несъ альпенштокъ, а въ правой зонтикъ (свернутый), а на спинѣ палку съ крюкомъ, висѣвшую на перевязи. Вьюки муловъ и рога коровъ были украшены массой альпійскихъ розъ и эдельвейсовъ.

Я и мой агентъ были единственными всадниками. Мы ѣхали впереди на самомъ опасномъ посту, и для безопасности каждый изъ насъ былъ связанъ съ пятью проводниками. Наши оруженосцы несли за нами ледяные топоры, альпенштоки и прочіе снаряды. Мы сидѣли на очень маленькихъ осликахъ, что было придумано нами въ видахъ большей безопасности; въ случаѣ чего-либо мы могли распрямить ноги и тотчасъ же встать на землю, предоставивъ ослику одному продолжать свой путь. Кстати, я не могу рекомендовать этихъ животныхъ, по крайней мѣрѣ, для экскурсіи съ цѣлью удовольствія, такъ какъ уши ихъ заслоняютъ всякій видъ. Мы съ Гаррисомъ имѣли полный горный костюмъ, но, обсудивъ дѣло, оставили его дома. Изъ уваженія къ множеству туристовъ обоего пола, собравшихся около гостинницы, чтобы посмотрѣть на наше шествіе, а равно и къ тѣмъ, которыхъ мы разсчитывали встрѣтить во время нашего путешествія, мы рѣшили совершить восхожденіе въ вечернемъ костюмѣ.

Въ четверть пятаго я отдалъ приказъ къ выступленію и мои помощники разошлись на свои мѣста по линіи. Громадная толпа, собравшаяся у гостинницы «Monte Rosa», съ привѣтственнымъ крикомъ раздѣлялась на-двое, какъ только показалась наша процессія. Я скомандовалъ: «Смирно! Шагомъ маршъ!» И моментально зонтики раскрылись на протяженіи всей полмили. Это было прекрасное зрѣлище, вызвавшее всеобщее удивленіе. Ничего подобнаго не видали до сей поры Альпы. Всеобщій восторгъ чрезвычайно радовалъ меня, и чтобы выказать свою благодарность, я все время ѣхалъ съ открытой головой, держа въ рукахъ свою пробковую шляпу. Это былъ единственный способъ, которымъ я могъ выказать свою признательность — я былъ слишкомъ растроганъ, чтобы говорить.

Напоивъ животныхъ и запасшись водою у холоднаго источника, бьющаго неподалеку отъ деревни, мы тронулись далѣе и скоро оставили за собой предѣлы цивилизаціи. Около половины шестого мы подошли къ мосту, перекинутому черезъ Виспъ, по которому послѣ предварительнаго осмотра, произведеннаго особымъ, высланнымъ для этого отрядомъ, караванъ нашъ и перешелъ благополучно на другую сторону. Путь нашъ шелъ теперь слегка въ гору и до церкви Винкельмоттенъ пролегалъ по лугамъ, покрытымъ сочною зеленою травою. Не останавливаясь для осмотра этого зданія, я произвелъ фланговое движеніе направо и перешелъ мостъ черезъ Финделенбахъ, предварительно испробовавъ его прочность. Здѣсь я повернулъ опять направо и, наконецъ, вышелъ на обширные луга, совершенно пустынные, если не считать двухъ покинутыхъ хижинъ, стоявшихъ на самомъ дальнемъ концѣ ихъ. Пользуясь отличнымъ мѣстомъ для стоянки, мы раскинули свои палатки, поужинали, разставили стражу, занесли въ свой дневникъ всѣ событія дня и легли въ постель.

Встали мы въ два часа ночи и одѣлись при свѣтѣ свѣчекъ, при чемъ порядочно таки прозябли. На потемнѣвшихъ небесахъ блестѣло нѣсколько звѣздъ, а величественная громада Маттергорна была окутана сѣрою облачною пеленою. Главный проводникъ совѣтовалъ подождать; онъ говорилъ, что боится дождя. Мы ждали до 9-ти часовъ, а потомъ двинулись дальше при довольно ясной погодѣ.

Путь нашъ шелъ по ужаснымъ крутизнамъ, густо поросшимъ лиственницей и кедромъ, и поминутно пресѣкался глубокими рытвинами, вымытыми дождями и засыпанными камнемъ. Въ добавленіе ко всѣмъ опасностямъ и трудностямъ, мы поминутно встрѣчали возвращающихся пѣшихъ и конныхъ туристовъ, которые въ своей поспѣшности замѣшивались въ наши ряды и приводили ихъ въ разстройство.

Положеніе наше становилось все болѣе и болѣе затруднительнымъ. Часовъ около двухъ послѣ полудня проводники наши расположились сдѣлать остановку и въ полномъ составѣ, въ числѣ 17-ти человѣкъ, принялись совѣщаться. Просовѣщавшись цѣлый часъ, они объявили, что возникшее у нихъ подозрѣніе, повидимому, оправдалось — другими словами, они полагаютъ, что заблудились. Я удивился и спросилъ, почему они только предполагаютъ, а не з_н_а_ю_т_ъ этого навѣрное?

— Нѣтъ, — отвѣтили они, — сказать съ увѣренностью, заблудились мы или нѣтъ, мы не можемъ, потому что никто изъ насъ никогда здѣсь не бывалъ.

У нихъ было сильное предчувствіе, что они заблудились, но доказательствъ этого никакихъ, если не считать того обстоятельства, что они совершенно не знали, гдѣ мы находимся. Съ нѣкотораго времени мы перестали встрѣчать туристовъ, и это принято было проводниками, какъ весьма подозрительный признакъ.

Было ясно, что мы сбились съ дороги. Весьма естественно, что проводникамъ совсѣмъ не хотѣлось идти впередъ однимъ и разъискивать дорогу; поэтому мы пошли всѣ вмѣстѣ; для большей безопасности мы двигались медленно и осторожно, такъ какъ лѣсъ былъ чрезвычайно густъ. Шли мы не въ гору, а вокругъ горы, разсчитывая попасть на свой старый слѣдъ.

Передъ самымъ наступленіемъ ночи, почти выбившись изъ силъ, мы уперлись въ скалу. величиною съ домъ, преградившую намъ дорогу. Препятствіе это лишило моихъ спутниковъ послѣдняго мужества; ихъ охватилъ паническій страхъ. Плача и всхлипывая, они жаловались, что никогда уже не увидятъ своего дома и своихъ близкихъ. Затѣмъ они стали обвинять меня за то, что я повелъ ихъ въ эту фатальную экспедицію. Нѣкоторые даже грозили мнѣ.

Моментъ былъ не таковъ, чтобы выказать слабость. Я произнесъ рѣчь, въ которой говорилъ, что многіе другіе альпійскіе путешественники находились въ положеніи не менѣе опасномъ, чѣмъ наше, но, благодаря мужеству и присутствію духа, счастливо изъ него выпутались. Я обѣщалъ не покидать ихъ; я обѣщалъ спасти ихъ. Указавъ имъ на то, что у насъ достаточно запасовъ, чтобы выдержать цѣлую осаду, я спросилъ, неужели они думаютъ, что жители Зермата позволятъ безслѣдно исчезнуть подъ самымъ ихъ носомъ цѣлой экспедицій и не постараются навести о насъ справокъ? Нѣтъ, это невозможно; Зерматъ пошлетъ, конечно, экспедицію на поиски, и мы будемъ спасены.

Рѣчь эта возъимѣла хорошее дѣйствіе. Люди съ ободренными лицами схватились за палатки, и прежде чѣмъ наступила ночь, мы были уже подъ кровомъ. Я былъ чрезвычайно доволенъ, что запасся неоцѣнимымъ средствомъ, о которомъ, однако же, не упоминается ни въ одной книгѣ, трактующей о путешествіяхъ по горамъ. Я говорю объ успокоивающихъ лекарствахъ. Ее будь у меня этого благословеннаго средства, никто изъ людей ни на минуту не заснулъ бы въ эту ужасную ночь, не будь его они провели бы всю ночь безъ сна и на утро встали бы утомленные, разбитые и неспособные свершить предстоящую имъ тяжелую задачу; для меня же была виски. Итакъ, всѣ спали въ эту ночь, кромѣ меня и моего агента: бодрствовали только мы двое, да еще буфетчикъ. Я не могъ дозволить себѣ лечь спать въ такую минуту. Я считалъ себя отвѣтственнымъ за всѣхъ своихъ спутниковъ. Я хотѣлъ быть наготовѣ на случай лавины. Теперь я знаю, что тамъ не могло быть никакой лавины, но тогда я этого не зналъ.