Прогулка заграницей - Марк Твен

Я закончилъ чтеніе ужаснымъ приключеніемъ, случившимся однажды съ м-ромъ Вайнеромъ на Маттергорнѣ въ то время, когда онъ въ одиночку бродилъ на этой горѣ въ 5.000 футъ надъ городомъ Брейлемъ. Онъ осторожно пробирался вдоль обрыва въ томъ мѣстѣ, гдѣ край его переходилъ въ крутую покатость, покрытую оледенѣлымъ снѣгомъ; покатость эта на глубинѣ около 200 футовъ переходила въ нѣчто вродѣ рытвины, непосредственно за которой зіяла пропасть въ 800 футовъ глубиною, дно которой представляла поверхность ледника. Нога у него поскользнулась и онъ упалъ. Онъ говоритъ:

«Ранецъ потянулъ прежде всего мнѣ голову внизъ и я упалъ на камни футовъ на 12 ниже пункта, откуда началось паденіе; камни сдвинулись съ мѣста и увлекли меня далѣе, при чемъ я, перевертываясь черезъ голову, полетѣлъ по наклону въ рытвину, палка выскочила изъ рукъ и я прыгалъ подобно мячику, дѣлая съ каждымъ разомъ все большіе и большіе прыжки; раза четыре или пять я ударялся головою то о ледъ, то о камни все съ большею силою. Послѣднимъ скачкомъ я пролетѣлъ, не касаясь земли, около 50–60 футъ, отъ одного края рытвины до другого, и ударился о скалу, къ счастію, всѣмъ своимъ лѣвымъ бокомъ. Платье мое зацѣпилось за камни, такъ что нѣсколько задержало мое паденіе, и я безъ движенія упалъ на спину въ снѣгъ. Къ счастію, голова моя пришлась выше ногъ и нѣсколько отчаянныхъ усилій дали мнѣ возможность удержаться въ рытвинѣ почти на самомъ краю пропасти. Палка, шляпа и вуаль — все это покатилось далѣе и исчезло изъ виду, а грохотъ и удары скалъ, стронутыхъ мною и упавшихъ на ледникъ, говорили мнѣ, какой участи я только-что избѣжалъ. Я упалъ съ высоты около 200 футъ и сдѣлалъ это разстояніе въ семь или восемь прыжковъ. Еще какихъ-нибудь десять футъ и мнѣ пришлось бы совершить гигантскій скачекъ съ высоты 800 футъ на лежащій внизу ледникъ.

„Положеніе было очень серьезное. Кровь лила болѣе чѣмъ изъ двадцати ранъ. Самая серьезная была на головѣ, и я тщетно усиливался закрыть ее одною рукою, держась въ то же время за скалу другою. Кровь лилась цѣлымъ фонтаномъ при каждой пульсаціи. Наконецъ, какъ бы по вдохновенію, я схватилъ большой комъ снѣга и облѣпилъ имъ, какъ пластыремъ, свою голову. Мысль оказалась удачною и истеченіе крови уменьшилось. Тогда осторожно я началъ ползти вверхъ и черезъ нѣсколько минутъ отчаянныхъ усилій достигъ до безопаснаго мѣста, гдѣ и упалъ въ обморокъ. Солнце уже садилось, когда сознаніе вернулось ко мнѣ, и, прежде чѣмъ я успѣлъ спуститься съ Великой Лѣстницы, сдѣлалось темно хоть глазъ выколи; но счастіе и осторожность помогли мнѣ и всѣ 4.700 футовъ спуска до Брейля были совершены мною благополучно, такъ что я ни разу не поскользнулся и не сбился съ дороги“.

Раны продержали его нѣсколько дней въ постели. Затѣмъ онъ выздоровѣлъ и снова взошелъ на эту гору. Таковы истинные любители горъ; чѣмъ болѣе они забавляются, темъ сильнѣе разгорается въ нихъ желаніе.

ГЛАВА VII

Окончивъ чтеніе, я почувствовалъ, что уже не принадлежу самому себѣ; я сдѣлался разсѣянъ, задумчивъ; я грезилъ наяву невѣроятными опасностями и приключеніями, которыя я только что пережилъ вмѣстѣ съ авторомъ книги и которыя закончились нашимъ общимъ тріумфомъ. Нѣкоторое время я просидѣлъ молча, потомъ обернулся къ Гаррису и сказалъ:

— Я рѣшился.

Что-то такое поразило его въ моемъ тонѣ; я замѣтилъ, что когда онъ взглянулъ мнѣ въ глаза и прочелъ то, что тамъ было написано, то лицо его сильно поблѣднѣло. Послѣ мгновеннаго колебанія онъ спросилъ:

— Что такое? Говорите!

— Рѣшено, — сказалъ я совершенно хладнокровно:- что я поднимусь на Риффельбергъ.

Еслибъ я выстрѣлилъ въ моего бѣднаго пріятеля, то и тогда онъ не свалился бы такъ внезапно со своего стула, какъ теперь, услышавъ эти слова. Если бы я былъ его отцомъ, то и тогда онъ не просилъ бы меня болѣе усердно отказаться отъ моего намѣренія. Но я былъ глухъ ко всѣмъ его убѣжденіямъ. Замѣтивъ, наконецъ, что ничто не можетъ измѣнить моего рѣшенія, онъ замолчалъ и наступившая затѣмъ тишина прерывалась только его вздохами. Я сидѣлъ, какъ мраморная статуя, съ глазами, устремленными въ пространство и мысленно уже боролся съ опасностями горной экскурсіи; долго другъ мой глядѣлъ на меня молча, при чемъ въ глазахъ его сквозь слезы блистало восторженное удивленіе, но, наконецъ, онъ не вытерпѣлъ, бросился въ мои объятія и растроганнымъ голосомъ воскликнулъ:

— Вашъ Гаррисъ никогда не покинетъ васъ! Мы умремъ вмѣстѣ!

Похвалами и одобреніемъ мнѣ удалось утѣшить своего благороднаго друга, который скоро позабылъ свои страхи и самъ почувствовалъ жажду приключеній. Онъ хотѣлъ сейчасъ же нанять проводниковъ и выступить въ два часа ночи, полагая, что всегда принято выступать въ это время, однако, я напомнилъ ему, что въ такой часъ никто насъ не увидитъ и что выступленіе ночью принято дѣлать не изъ деревни, а съ перваго ночлега въ горахъ. Я сказалъ, что мы выйдемъ изъ деревни завтра часа въ три или четыре послѣ полудня, а тѣмъ временемъ онъ можетъ подыскать проводниковъ и распространить въ публикѣ слухи о предполагаемой экскурсіи.

Я легъ въ постель, но не могъ заснуть. Врядъ ли найдется хоть одинъ человѣкъ, отъ котораго не убѣжалъ бы сонъ послѣ того, какъ онъ окончательно рѣшился пуститься на одно изъ этихъ альпійскихъ изслѣдованій. Всю ночь я прометался въ лихорадкѣ и былъ чрезвычайно обрадованъ, услышавъ, наконецъ, что часы пробили половину двѣнадцатаго и, вспомнивъ, что пора одѣваться и идти къ обѣду. Поднявшись, усталый и измученный, я пошелъ въ столовую, гдѣ оказался предметомъ общаго вниманія и любопытства, такъ какъ новость успѣла уже распространиться. Ѣсть за общимъ столомъ, когда вы являетесь героемъ дня, когда на васъ устремлены всѣ глаза, не совсѣмъ удобно, хотя, нельзя не сознаться, что довольно-таки пріятно.

Лишь только въ Зерматѣ разнесся слухъ, что задумано серьезное восхожденіе, всѣ жители какъ мѣстные, такъ и пріѣзжіе, отложивъ собственныя дѣла, наперебой стремились отвоевать для себя хорошія мѣста, чтобы посмотрѣть на выступленіе экспедиціи. Партія наша состояла изъ 198 существъ, включая муловъ, и 205, если считать и коровъ; она выступила въ слѣдующемъ порядкѣ.

Было уже болѣе четырехъ часовъ пополудни, когда экспедиція была готова къ выступленію. Въ отношеніи численности и эффектности это была лучшая экспедиція изъ всѣхъ, какія когда-либо выходили изъ Зермата.

Я приказалъ главному проводнику расположить людей и животныхъ въ одну линію въ разстояніи 12 футъ другъ отъ друга и привязать ихъ къ общей толстой веревкѣ. Онъ началъ было спорить, говоря, что первыя двѣ мили путь идетъ по мѣстности ровной какъ столъ, гдѣ мѣста довольно для всѣхъ, и что веревка употребляется исключительно лишь въ самыхъ опасныхъ мѣстахъ. Но я ничего не хотѣлъ слышать. Съ меня было довольно того, что я прочелъ въ книгахъ, что весьма много серьезныхъ несчастій случается въ Альпахъ единственно вслѣдствіе нежеланія путешественниковъ во-время связаться общею веревкою. Я не желаю увеличивать и безъ того длинный списокъ несчастныхъ случаевъ. Тогда проводникъ повиновался.