История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина

Сообщая эти сведения Кноррингу, полковое начальство указывало при этом, что переселенцы, как донские казаки, на прежних местах жительства пользовались всеми выгодами и привилегиями войска Донского, а именно: землями, лесами, вольной продажей вина, рыбными ловлями, беспошлинной солью и четырьмя четвертями на семью казенной ржаной муки. С переселением на Кубань казаки лишились всех этих выгод и привилегий. Земли и леса, находившиеся в их пользовании, принадлежали казне, а соль и вино получали через казенные ведомства. В этих видах, казачье начальство Кубанского полка просило генерала Кнорринга выхлопотать полку такие же права и привилегии, какими пользовалось Донское войско.

На первое место казаки поставили нужду в земле. Желая получить казенные земли в свое владение, они просили отмежевать им места, примыкавшие к Кубанской линии, начиная от левого берега реки Егорлыка до границ войск Донского и Черноморского и по Кубанскую линию. Все эти земли находились, по словам казачьего начальства, в районе казачьих станиц, а между тем казаки были стеснены ограниченным количеством мест, годных под хутора, и имели мало леса.

Затем казаки просили разрешения получать беспошлинно соль с Маныча и других «обракованных» озер, так как при существовавших способах приобретения соли из магазинов гор. Ставрополя казаки-одиночки терпели большую нужду и лишения.

Далее, казаки хлопотали о вольной продаже в станицах горячего вина, купленного на стороне, и о дозволении винокурения в полку для собственных нужд, а не для кормчества.

Так как полк не имел утвержденных штатов, то казаки ходатайствовали о пожаловании им штата знамен, а также о приравнении офицерской службы к службе Донского войска.

Наконец, казаки просили о возвращении в полк для конной службы 164 канонерских учеников, служивших без жалованья, или, в крайнем случае, назначить им определенные оклады содержания.

Этими скромными пожеланиями и ограничивались требования казаков Кубанского полка, или, точнее, их начальства.

Обревизовав Кубанский казачий полк, генерал Кнорринг донес 26 мая 1799 года императору Павлу, что он нашел полк в удовлетворительном состоянии. Несмотря на короткий период пребывания на Кубани, казаки успели уже обзавестись надлежащей обстановкой: станицы были устроены прочно и хозяйственно, военная охрана границы велась новоселами исправно и без особого для них отягощения. Кнорринг хвалил деятельную службу усердного и расторопного есаула Потапова, временно командовавшего полком вместо Чернозубова, отданного под военный суд за перегон из-за Кубани 5000 баранов, и просил назначить Потапова полковым командиром.

Пока осуществлялись эти пожелания казаков, сама жизнь заставила их наметить те поселочные и хозяйственные формы, которые впоследствии легли в основу колонизации всей Старой линии. Почти одновременно с станицами возникли хутора, которые устраивали казаки вдали от Кубани во избежание черкесских набегов. При слабых запашках линейцы обратили исключительное внимание на развитие скотоводства. Тому благоприятствовали обширные и богатые пастбища и степи и отсутствие таких угодий, как рыболовные места и соляные озера. В сущности, при зачаточном состоянии экономической жизни казаку, обремененному военной службой, трудно было заняться каким-нибудь другим промыслом, кроме скотоводства.

Внутренняя жизнь линейных казаков сложилась под влиянием тех начал, которые выработаны были исторически на Дону. Линейцы, как и донцы, крепки были семейным бытом. Семья в то время приняла уже те формы, при которых женщина являлась полноправной хозяйкой в доме. Все – и хозяйственные распорядки, и семейный уряд – всецело лежали на ней, когда муж был в отсутствии на военной службе, а служба эта отнимала почти все время у казака. Естественно, что женщина казака-линейца отвоевала себе почетное положение не только дома, в семье, но и на миру, в станице.

Общественной жизни у линейных казаков в первое время пребывания на Кубани почти не было. Молодцы-атаманы, избиравшиеся на Дону из лучших людей, назначались на Линии начальством и почти бесконтрольно распоряжались в станицах. Единоличной своей властью они часто делали то, что по праву принадлежало в одних случаях сходу, а в других – суду.

Сословное деление казаков – на старшин и рядовое казачество – слабо проявлялось в станичной жизни. Старшины, назначенные с Дона на Линию, занимались исключительно военной службой. Духовного сословия как бы не было совсем у казаков. Последнее объяснялось тем обстоятельством, что на Кубань переведены были исключительно раскольники, а раскол, как нежелательная правительству секта, преследовался. Духовные потребности массы поэтому удовлетворялись скрытно и тщательно охранялись от посторонних глаз.

В более широкое русло вошла жизнь линейного казачества в то время, когда на Линии были поселены новые пришлецы казаки, но это составляет уже последующий период местной казачьей истории.

Глава VIII Население Черномории

С переходом черноморцев на Кубань сразу же обнаружилась малочисленность войска как для заселения местности, так и для охраны ее границ со стороны черкесов. Обширный край и значительное протяжение сторожевой линии требовали больше населения, чем сколько перешло его из-за Буга.

В 1801 году в Черномории было всего два города, 42 селения или куреня, 30 церквей, 2763 двора с 23 474 д. м. п. 9135 д. ж. пола. На каждый населенный пункт, следовательно, приходилось 65 дворов, считая в том числе два города, и 740 д. об. пола населения, а женский пол составлял только 28 %, или немногим более четверти всех жителей. На населении лежала еще печать того случайного состава его, какой сложился при спешном формировали бывших запорожцев в новое войско. Большинство войска состояло из одиночек-запорожцев, меньшинство из семейных казаков.

Войско поэтому продолжало пополняться всевозможными элементами и различными способами – небольшими организованными партиями, осевшими уже на Кавказе переселенцами, отставшими от вой-ска одиночками и т.п. В феврале 1802 года малороссийская казенная палата уведомила Черноморское войсковое правление о желании переселиться в Екатеринодар 57 д. муж. и 56 д. жен. пола крестьян Конотопского уезда. В апреле того же года войсковая канцелярия постановила принять в войско 150 д. м. и 134 д. ж. п. жителей села Спасская и деревни Лебитиной Черниговской губ. В мае 1803 года черниговское губернское правление отправило 48 д. м. и 49 д. ж. пола крестьян, пожелавших переселиться к казакам на Черноморию. а в августе зачислено было в курень Джерелиевский несколько семей пришлого люда, и этим переселенцам даны были двухлетние льготы по отбыванию повинностей. В июле 1804 года сын еврея Авелейда, цезарский подданный, бежавший из Австрии, просил зачислить его, как принявшего православие, в черноморские казаки под именем Василия Лавровского, а за усердие наградить каким-либо чином. И Авелейда попал в казаки. В августе 1808 года одесский комендант г.-м. Кобле отправил в Черноморию для водворения в войско казака Федора Щербину, взятого администрацией с рыбных ловель князя Прозоровского, и таких, отставших от вой-ска одиночек, переслано было на Кубань много. В декабре 1808 года 74 д. м. и 38 д. ж. п. черниговских выходцев, переселившихся в Черноморию еще в 1804 году, просили войсковую канцелярию не высылать их обратно на родину, а причислить с вновь переселившимися черниговскими казаками в войско.

Очень много зачислялось также в войско всевозможных разночинцев. В архивных документах за 1810 год встречается целый ряд случаев зачисления в войско вольноотпущенников из крепостных крестьян, лиц, уволенных из духовного звания, детей бывших черноморских старшин, переселившихся по преклонному возрасту из войска в Россию, свободных выходцев из Слободской Украины и т.п.

Но особенно обилен был приток в войско всякого рода беглецов. Беглецы являлись в Черноморию из разных мест – из Украины, Великороссии, Литвы, Польши, уходили от помещиков, бегали от суда и наказания, шли к казакам евреи, румыны, греки, турки, татары и др. народности. Одним словом, бежали сюда все, кто искал воли, свободного труда, самостоятельного хозяйства, и тем более те, кто имел хоть малейшие связи с черноморцами – родня, знакомые, однокашники по службе и пр.

Чаще других стремились зачислиться в казаки беглые помещичьи крестьяне, но они больше других причиняли хлопот войску. За беглецами всегда следовала погоня, грозные предписания, принудительные циркуляры и пр. На казачью администрацию производили давление таврические губернаторы, в ведении которых находилось войско. Высшая войсковая администрация в свою очередь налегала на низшую и на жителей. Для обнаружения беглецов наряжались особые команды, командировались опытные офицеры. В августе 1800 года по распоряжению атамана Бурсака в поиски за беглецами по Черномории послан был полковник Кузьма Белый, изловивший 107 душ беспаспортных обоего пола, и такие розыски производились в войске довольно часто.