Комендантский час - Вероника Иванова

— А не проще ли было сразу, по свежим следам…

— Участок выставлен на торги, — кивнул Миша в сторону информационного табло на углу. — Кто купит, того и забота.

— А если никто не… так все и будет стоять?

— Ну на крайний случай городской совет изыщет возможности. Но поверь, торопиться с этим не станет.

И значит, я не смогу увидеть…

Но кто-то видеть был должен.

Торги, говорите? Отлично. Хорошая вещь. Удобная. Одна только есть проблема: моя техническая неприспособленность.

— Эй, убивец! Пошуруй тут пальчиком, будь добр.

Молчание и полная неподвижность.

— Я неясно выразился?

Пауза.

— Как ты меня назвал?

— Не нравится? Ну, извини. А я думал, тебе подойдет. Особенно после арены.

— Я никого не убивал.

— А чаяния и надежды достопочтенного Голл-Яна? Да иди уже сюда, не весь же день мне торчать у этой шарманки!

У слов есть крылья — так говорили древние латиняне, не догадывавшиеся о возможностях мобильной беспроводной связи и прочих технологических изысках далекого будущего. И были совершенно правы, потому что вначале всегда возникает слово, и только потом…

Все, чего душа пожелает, но в основном — бардак, разброд и шатание.

Конечно, заслуги в наплыве посетителей могли принадлежать в большей части рекламному объявлению, запущенному в справочную систему Сотбиса, но почему-то более действенной представлялась именно передача информации из уст в уста. Иначе чем объяснить то, что первые клиенты толклись у наших дверей, когда мы только-только вернулись с аукциона?

Их оказалось не смертельно много, но все же больше, чем ожидал даже воодушевленный Боря. И всем требовалась помощь.

Иногда тело и дух мои «родители» врачевали одновременно, наперебой задавая вопросы каждый в своей сфере, но чаще болящие во главу угла ставили что-то одно, и мне приходилось переходить из кабинета в кабинет, дурея от потоков информации, обрушивающихся на мои бедные уши.

С Мишей было немного проще: изо всех возможных болезней в девяноста девяти процентах случаев пациенты жаловались либо на блуждающий склероз, либо на рассеянный артрит. Впрочем, оба этих недуга не имели ни малейшего отношения собственно к сердечно-сосудистой системе или суставам, потому что уровень местной медицины позволял…

Это огорчало больше всего, кстати. Пресловутый второй контур, физическую природу которого я, наверное, не смогу понять никогда, в самом деле вывел инопланетное человечество на новый виток спирали развития. И одновременно вернул к тем принципам, что существовали в очень отдаленном прошлом.

Лечили теперь не отдельные органы, а весь организм сразу. Целиком. Единственно, что за состояние плоти отвечали одни настройки контура, а за душевное равновесие — другие. Первым как раз занимался Миша, и его работа еще немного напоминала действия знакомых мне врачей. Боря же не лечил, а творил. В прямом смысле этого слова.

Я вроде не должен был удивляться, потому что уже имел счастье видеть энергетические проявления второго контура на примере Васи и той белесой зазнайки, но все равно калейдоскоп красок и форм поражал.

У кого-то под кожей бегали светящиеся мурашки, у кого-то сновали змеи. Попадались бабочки, солнечные зайчики, жуки-плавунцы и куча всякой всячины, напоминающей то одну живность, то другую. Одни из них были совершенно неугомонны, другие образовывали статические узоры и только меняли степень яркости свечения. Но при всей внешней разнице суть этой надстройки над обычным организмом была одинаковой. Как одинаковыми были и тревоги наших клиентов.

Происшедшая неприятность с отключением инфополя, оказывается, вызвала очень даже нехилые последствия. Нарушение коммуникационных связей между отдельными индивидами, конечно, напрягало, но представляло собой только верхушку айсберга. Вся прелесть сложившейся ситуации начала проявляться в полной мере, когда выяснилось, что все базы данных, необходимые для функционирования Сотбиса в нормальном режиме, велись, мягко говоря, на разных языках.

Никто из операторов никогда не задумывался, что, набирая последовательность символов, оставляет в общем хранилище запись на своем родном языке. Да и кому это могло прийти в голову, если перевод всегда в наличии и доступен? Вот и получилось, что стройная система вмиг распалась на кучки не связанных между собой фрагментов. Старинные переводчики, конечно, использовались вовсю, но могли скоординировать между собой далеко не все языки, а уж когда в ход идут местные диалекты и сленг…

Свобода информации. И свобода личности, мать вашу. Самоопределение вплоть до отделения. А ведь изначально, наверное, сама идея восхвалялась и превозносилась. Заманчиво ведь, вливаясь в единое информационное пространство, оставаться уникальным носителем? Ага. Вот и допрыгались.

На волоске повисло очень многое. Оборудование жизнеобеспечения, слава богу, функционировало исправно, благо было по большей части почти допотопным. То есть разработанным еще до всеобщей информатизации, а потому ориентировавшимся на стандартные коды и команды. Но все остальное страдало и рыдало.

Полная изоляция от внешнего мира. Даже сигнал о помощи послать невозможно, не говоря уже о том, что ни один корабль не мог стартовать. Вернее, выпихнуть его в космос, конечно, было вполне реально, но дальше-то что? Ни тебе курс проложить, ни в канал войти. А ковылять «на своих двоих» до ближайшего сектора, где инфополе работает…

Плакаться приходили все. Связисты, навигаторы, торговцы, полицейские. Вернее, приходили-то они, чтобы подлатать поврежденную душевную организацию, но в процессе общения с Борей раскрывались по полной программе. Наверное, не в последнюю очередь потому, что могли вести себя привычно. Как раньше. Могли быть уверены в том, что собеседник поймет каждое слово, высказанное и невысказанное.

Думаю, по прошествии пары насыщенных работой дней мы знали о происшедшем если не больше, чем госслужбы, то и ничуть не меньше. Непонятным оставалось лишь одно: почему воз проблем как был, так и остается на прежнем месте.

— Было так страшно, так страшно! Наверное, я никогда не смогу забыть…

— Нет ничего непоправимого, сударыня. К нашему с вами всеобщему счастью. И поверьте, очень хорошо, просто прекрасно, что в вашей памяти так глубоко отпечатались первые минуты растерянности. Вот случись по-другому, тогда нам с вами следовало бы обеспокоиться по-настоящему.

Очередная посетительница со стенаниями об ужасах информационного блэкаута была не первой. Собственно, именно этот вывих сознания Боре и приходилось вправлять в большинстве случаев.