Вечная Вдова - Андрей Завадский

Рыцарь встретил юношу не один, а в окружении немногочисленной, но все равно внушительной свиты. По обе стороны от трона стояли воины в полном вооружении и с гербами Яриса на щитах. Еще ближе к господину, по левую руку от него, стоял мужчина, также закованный в кольчугу, положив ладони на рукоять длинного меча. Его доспехи, одежда и оружие несколько отличались от снаряжения простых солдат, и Ратхар решил, что это командир рыцарской дружины или один из старших офицеров. В отличие от обычных воинов, замерших, точно истуканы, уставившись в пустоту ничего не выражающими взглядами, этот человек не сводил глаз с юноши, а когда лорд велел тому приблизиться, воин поменял хватку на рукояти меча, так, чтобы его модно было выхватить из ножен в одно мгновение, тем же движением нанеся удар.

Единственный человек, которого Ратхар видел прежде, занимал почтенное место справа от своего господина. В прочем, его, несколько раз в году являвшегося в каждый дом, неизменно в сопровождении полудюжины воинов, дабы собрать положенные подати с крестьян, знал, наверное, всякий на много десятков миль окрест. Невысокий пухлощекий мужичок, одетый скромно, но зато не скупившийся на золотые перстни и цепи, был экономом замка Магнусов, и молодой рыцарь, отправляясь в поход, оставил его на хозяйстве. Заправлявший веем в округе, этот человек сейчас был явно доволен тем, что оказался приближен к себе и новым хозяином феода. На юношу, явившегося так неожиданно, эконом взирал с недовольством и презрением.

  - Я прошу возмездия для убийц девицы Хельмы, дочери Олмера-охотника, верного подданного рыцаря Магнуса, а теперь и твоего подданного, милостивый господин. - Ратхар пытался говорить почтительно, быстро, и при этом как можно более четко, хотя и не забывал восхвалят этого мрачного, погруженного в свои думы человечка, лично самом юноше еще не оказавшего ни одной милости. - Она была убита в лесу к северу отсюда неделю назад людьми, явившимися из глубины чащи. Позже к востоку отсюда видели отряд всадников, скорее всего, наемников, вышедших из леса. Я прошу тебя, господин, разыскать тех людей, скорее всего, и повинных в смерти Хельмы. Разыскать, и предать суровому и справедливому суду.

Ярис задумался. На самом деле он слушал речь этого юнца вполуха, сейчас больше размышляя над иными проблемами. Каждый рыцарь в этих землях мог назвать своими родственниками, пусть и с некоторой натяжкой, едва ли не треть благородных господ во всем Альфионе. Так и у павшего в битве молодого Магнуса, полгода, как принявшего феод под свою руку после смерти батюшки, родни, ближней и дальней, хватало. Он, Ярис, явился сюда первым, склонив на свою сторону почти всех слуг и часть дружины, но имелось немало иных рыцарей и лордов, обладавших ничуть не меньшими правами на оставшийся без хозяина удел, и они могли заявить о своих притязаниях на эти земли и живущих на них крестьян в любой миг.

Ярис не собирался уступать такой лакомый кусок, но не был уверен, что сумеет удержать его, если дойдет до войны. К сожалению, взывать к королю было бессмысленно, поскольку настолько далеко власть правителя Альфиона не распространялась. Кто бы ни одержал верх в почти неизбежной схватке за наследство, он наверняка будет обладать достаточными правами на лишившийся хозяина феод, чтобы владыка королевства не испытывал мук совести, которые вообще не были свойственны Эйтору. Следовало полагаться только на собственные силы, а их-то как раз было недостаточно. А тут еще этот мальчишка с дурацкой просьбой.

  - Мой господин, - эконом, тоже слышавший рассказ Ратхара, точно читал мысли рыцаря, обратившись к тому со всем почтением, едва умолк юноша. - Это давняя история. Отец убитой, тот самый охотник, дряхлый старик, уже приходил сюда. Я принял его, не осмелившись отвлекать ваше сиятельство от более важных дел. Верно, девицу убили, но кто сделал это, неизвестно. Да и вам ли сейчас думать о том, кто перерезал глотку какой-то чумазой девке?

  - Господин, - забывшись, Ратхар произнес это слово слишком громко, но эконом от неожиданности замолк, ибо не ждал столь явного проявления непочтительности к его особе. - Господин, Олмер отыскал следы, и смог бы уверенно сказать, кто убил его дочь. Он лучший следопыт во всей округе. Я прошу вас о помощи, хотя бы в память о вашем усопшем родственнике, рыцаре Магнусе, вместе с которым я бился на берегах Эглиса с кровожадными варварами-хваргами. В память о пролитой крови, о павших воинах, прошу, господин, восстановите справедливость, ибо так вы можете снискать неподдельную любовь каждого, кто живет на этих землях.

  - Кстати, - воскликнул эконом, - а почему сам ты, Ратхар, сын Хофера, вернулся из похода, когда погибли все прочие воины, и сам рыцарь Магнус? Как посмел ты уцелеть, если смерть приняли намного более достойные люди?

Ратхар едва не закричал от возмущения. Он сражался наравне со всеми, без страха и колебаний встретив натиск врага, защищая спину самому Магнусу, и не думал юноша, что ему придется оправдываться в том, что он уцелел, тем более, перед толстопузым слугой, такой же чернью, какой был и сам он в глазах благородного рыцаря. Но то, что Ратхару показалось возмутительным и несправедливым, его господин счел вполне законным вопросом.

  - Верно, - мрачно усмехнувшись, произнес Ярис. - Юлиан, мой верный советник, совершенно прав. Как же вышло так, что ты выжил, юноша, а все остальные, несколько сотен отважные воинов и благородных рыцарей во главе с самим лордом Фергусом, так и остались в том гиблом краю? Почему ты не принял смерть, хотя явившийся с севера вестник сообщил, что уцелевших в той битве не было? И как посмел ты явиться пред мои очи, зная, что мой возлюбленный племянник, твой господин, остался гнить в проклятой всеми богами земле? Ты даже не подумал о том, чтобы принести сюда его тело, дабы мы со всеми почестями могли погрести его в фамильном склепе, и после этого еще смеешь о чем-то прочить меня, - переходя на шипение, точно растревоженная змея, произнес рыцарь Ярис, с каждым словом все понижая голос.

  - Отвечай своему господину, - сварливо бросил эконом Юлиан. - Не смей молчать, чернь!

В первые мгновения от возмущения Ратхар просто не мог вымолвить ни слова. Они, эти люди, считающие себя его хозяевами лишь потому, что родились не в убогой лачуге, а в рыцарском замке, смеют обвинять его в том, что он, честно сражавшийся и не боявшийся смерти, выжил! Но молчать было нельзя, ибо по глазам, по изменившемуся выражению лица рыцаря юноша понял, что тот сейчас может разгневаться, а чем обернется господский гнев, ведал, разве что, один только Судия.

  - Мне не в чем оправдываться, господин, ибо я не виновен, - взглянув в глаза Ярису, твердо произнес юноша. В конце концов, он был воином, таким же, как те, что охраняли покой самого рыцаря, а не забитым мужиком-лапотником. И он видел столько смертей, сколько, возможно, не доводилось узреть прежде никому из дружинников Яриса, тем более, в один день. - Я был ранен, и умер бы на поле сражения, но меня подобрал и выходил один путник, случайно оказавшийся в тех краях. Только благодаря этому человеку я сейчас могу стоять здесь, а иначе давно уже разделил бы участь вашего благородного племянника и своих товарищей по походу.