Вторая мировая война - Анатолий Уткин

Адмирал Канарис интересовался более актуальными вопросами: какова погода на фронте? «Плохая», — ответил Гитлер. Шесть недель оставалось до наступления настоящей зимы. Генерал-лейтенант Байерляйн вспоминает: «Уже ставшие плоскими, лучи солнца, низко стоящего над горизонтом и равнинами, обманывали нас. Каждый вечер многозначительное черное облако поднималось на большом отдалении, возвышаясь над степью. Эта темная масса приносила через атмосферу дождь, лед и снег наступающей зимы. Утром облако уходило и, казалось, возвращалось еще более огромным в сумерках вечера».

Но Гитлер жил в ослеплении. «Если Россия падет, Европа будет простираться до восточных границ германской колонизации. На восточных территориях я заменю славянские географические названия немецкими. Крым, например, будет именоваться Готенландом». Германские саперы в эти дни взорвали кафедральный собор Киева. Над Ленинградом немцы разбрасывали листовки следующего содержания: «Идите в ванные комнаты. Оденьте белые одежды. Съешьте все, приготовленное для похорон. Ложитесь в свои гробы и приготовьтесь к смерти. 7 ноября небо будет синим — синим от взрывов германских бомб».

12 октября Хепнер пересек реку Угру, давшую когда-то независимость князю Ивану Третьему. Москва должна была решить задачу, куда дальше пойдут немцы — направо — к Калуге, замыкая еще один котел, или пойдут прямо на Москву через Малоярославец. Надежда возлагалась на идущие со стороны Гжатска танки Лелюшенко. Угрозу столице представляли два страшных клина — со стороны Калинина и Волги шла северная группа; со стороны Орла рвался Гудериан. Западный фронт советских войск владел 824 танками, лишь половина из них шла своим ходом, лишь несколько Т-34 и КВ, способных успешно вступать в бой с немецкими танками. Выходящие из Москвы батальоны (675 человек) имели 295 ружей, 120 гранат, 9 автоматов, 145 пистолетов и 2000 бутылок с «коктейлем Молотова».

15 октября власти Москвы посоветовали дипломатическим представительствам подготовиться к эвакуации в Куйбышев. Молотов посоветовал британскому и американскому послам покинуть столицу. Грузовики развозили 584 тонны взрывчатки для минирования 56 мостов. Противотанковые взводы залегли у ворот столицы. Приказ гласил: взрывать мосты при виде противника. Внутри самой Москвы мины были подложены под шестнадцать городских мостов. Двести поездов и 80 тысяч грузовиков вывезли посольское и государственное имущество из Москвы. 500 московских заводов были перемещены на восток.

В Москве даже квалифицированные рабочие принимались в истребительные батальоны. Более полумиллиона москвичей рыли мерзлую землю. 14 октября 1941 года танки Гота вошли в Калинин и остановились на берегу Волги, у водохранилища Московское море. Стокилометровый канал Москва-Волга вел прямо в Москву. Немцам нужно было только дождаться, когда мороз скует водную преграду. Жукову нужно было продержаться до настоящих холодов. Еще одного крупного окружения армия могла уже не выдержать. Мобилизована милиция — совместно с рабочими батальонами они держат укрепленные деревни и небольшие города. У них один приказ — держаться до последнего. Инициатива отдана небольшим отрядам, кавалерии, тревожащей немцев своими перемещениями и внезапными атаками. Спасительны леса, щедро окружившие Москву с запада и севера. Немецким танкам было нелегко прорваться сквозь лесной русский пейзаж да еще в условиях, когда светлого времени было только десять часов. Пренебрегающая снежными заносами советская кавалерия нападала на тыловые части немцев. Даже ошеломивший Жукова Гот, взявший с ходу Калинин, старинную русскую Тверь, вынужден был замедлить темп своего продвижения.

Но на юге леса редеют. И, несмотря на близость идущего по Волоколамскому шоссе врага, подлинная угроза стране зрела на юго-западе. Здесь у России не было ни лесов, ни танков. Отсюда Гудериан грозил одним смертельным ударом выйти к Кремлю. Впрочем одну танковую часть Жуков найти сумел. Организованная на основе харьковской танковой школы (инструкторы и ученики), получившая в сентябре танки Т-34, 4-я бронетанковая бригада полковника Катукова дважды в последний момент сумела выскочить из окружений. Она прошла через Орел за несколько часов до того, как группа Гудериана в очередной раз прорвала фронт. На более чем стокилометровом фронте между Окой и Мценском это была единственная боеспособная танковая часть. Правда, ее боевой опыт (в отличие от опыта отступления) был невелик, лишь раз она вплотную столкнулась с дивизией «Гроссдойчланд».

Катукову была поставлена задача любым способом остановить двинувшуюся на Тулу группу Гудериана. Своей контратакой бригада, согласно отчету 4-й танковой дивизии Гудериана, «заставила пережить несколько мучительных часов и понести суровые потери». Возможной ошибкой было то, что Катуков не развил свой успех и отошел, справедливо полагая, что сохранение драгоценных танков важнее славной смерти в сражении со всеми дивизиями Гудериана. Последний отметил: «Это был первый случай, когда огромное превосходство Т-34 над нашими танками стало совершенно очевидным… Быстрое продвижение к Туле было остановлено».

Гудериан как любимец вермахта и Гитлера мог многое себе позволить. Он призвал специалистов по созданию танков и, наступив на горло собственной гордости, потребовал создания германского издания Т-34. «Я представил доклад о сложившемся положении, новом для нас. Я описал в ясных терминах заметное превосходство Т-34 над PzKw IV и сделал необходимые выводы для дальнейшего процесса создания танков. Я потребовал присылки комиссии на мой сектор фронта — состоящую из сотрудников министерства вооружений, Отдела поставок армии, дизайнеров танков, представителей фирм, строящих танки… Они могли бы изучить подбитые на поле боя… это помогло бы в создании более совершенных новых танков. Я потребовал также быстрого создания тяжелых противотанковых ружей, способных поражать Т-34». Требуемая комиссия прибыла довольно быстро (20 ноября 1941 года). Некоторые способы улучшения новых германских танков были сделаны. Но создать аналог Т-34 немецкие инженеры, при всех их талантах, не смогли». Это оказалось невозможным по нескольким причинам. Немцы не сумели имитировать дюралюминиевый мотор (легкий и обеспечивающий скорость) и тип броненепробиваемой стали созданного конструктором Кошкиным в Харькове танка.

Придя в себя, немцы возобновили движение к Москве и вышли к Мценску, но напряжение было столь велико, что танковые командиры потребовали передышки, пополнений и отдыха, в результате чего ударные танковые части возвратились в Орел сквозь грязь, мрак и снег со скоростью десять километров в час. Второй заход на маленький провинциальный Мценск оказался не более успешным, чем предшествующий. Растянувшаяся более чем на двадцать километров по однополосной дороге колонна немецких танков была лишена пехотного прикрытия и не могла развернуть свою мощь. Представилась превосходная возможность 300 спартанцам нашего времени — тем молодым танкистам, которые ощутили мощь своей брони. На склоне дня непролазная осенняя грязь полей стала подмораживаться и быстрые тридцатичетверки ринулись в бой на нелепо выставившую себя колонну. Их лихости добавлял каждый отскок немецких снарядов от сваренной на Украине стали. Немецкий сержант Имбоден: «Нет ничего более ужасающего, чем танковая битва против превосходящего тебя врага. Дело не в цифрах превосходства или потерь — мы привыкли к ним. Но превосходство в технике — это ужасно… Ты заводишь мотор, а он заводится слишком медленно. Русские танки настолько маневренны, что могут быстро взобраться на холм и пересечь часть болота быстрее, чем ты поворачиваешь танковую пушку. Сквозь шум и вибрацию ты слышишь удар снаряда о броню. Когда они попадают в один из наших танков, слышен долгий взрыв, рев взрывающегося горючего, рев настолько сильный, что, слава богу, мы не можем слышать криков гибнущего экипажа». Гудериан оправдал репутацию честности и прямодушия: «До сих пор мы владели танковым превосходством. Отныне ситуация изменилась на противоположную».

Судьба Москвы

Уже в конце июля Москву покинул миллион человек. Но лихорадка исхода наступила между 16 и 21 октября, когда из города вышли двести поездов с москвичами. Еще примерно два миллиона москвичей покинули столицу. 80000 грузовиков вывезли 498 заводов. Из 75 тысяч токарных станков в Москве были оставлены 21 тысяча, но из них 14 тысяч использовались для производства снарядов. Своего рода шок стал ощутим в Москве после падения Калинина. Город обезлюдел. Грабежи мародеров пришли вместе с крахом системы снабжения продуктами. Но никто еще не сумел указать на попытку Москвы договориться о сепаратном мире. 20 октября в столице было введено осадное положение, это вызвало панику. И еще. В телефонном разговоре с Жуковым Сталин сказал, что тот назначается командующим Западным фронтом.