Вторая мировая война - Анатолий Уткин

Увы, Рундштедт с Гудерианом разбили в прах успокаивающее Сталина ощущение, что в районе Киева еще стоят нетронутые кадровые войска. Видя потерю Украины, Сталин впервые заколебался. Мы впервые видим признаки отчаяния Верховного Главнокомандующего. По личному приказу Сталина посол Майский передает премьер-министру Черчиллю 3 сентября его личное послание, в котором содержится просьба, во-первых, открыть в текущем году театр военных действий «где-нибудь на Балканах или во Франции, что отвлекло бы 30–40 германских дивизий с Восточного фронта». Во-вторых, предоставить Советскому Союзу к началу октября 30 тысяч тонн алюминия и ежемесячную минимальную помощь в 400 самолетов и 500 танков. «Без этих двух форм помощи Советский Союз будет либо разбит, либо ослаблен до такой степени, что надолго потеряет способность помочь своим союзникам активными операциями на фронте против гитлеризма».

13 сентября Сталин идет еще дальше. Англичанам предлагается «высадить 25–30 дивизий в Архангельске или в южной части Советского Союза через Иран для военного сотрудничества с советскими войсками подобно тому, как это делалось в последней войне во Франции». Американцам Сталин предлагает занять американскими войсками любой сектор на советском фронте под американским командованием. Американцы и англичане решили не связываться с тонущим кораблем.

Германский посол во Франции Отто Абец прибыл к Гитлеру в Вольфшанце 16 сентября 1941 года. Гитлер поделился с ним планами на Востоке. Ленинград будет сметен с лица земли — это «ядовитое гнездо», откуда уже долгое время «распространяется азиатская злоба». Азиаты и большевики будут вышвырнуты из Европы. «Будет положен конец двумстам пятидесяти годам азиатской заразы». Урал станет новой границей поверженного врага. Россия к западу от Урала станет германской Индией. Железорудные месторождения Кривого Рога обеспечат Германию миллионом тонн руды в месяц. При этом экономически самодостаточном новом порядке Франция получит свою долю. Условием является ее участие в разгроме Британии.

Но в тот же день фон Лееб убедился в невозможности пробиться к Ленинграду и начал отгружать танки на московское направление. Обеспокоенный Гальдер записал в дневник: «Отныне дренаж наших сил под Ленинградом будет продолжаться. Противник сконцентрировал значительные силы и большой объем боеприпасов, такая ситуация сохранится до тех пор, пока голод не выступит нашим союзником». А Гитлер продолжал делать экскурсы в будущее. Крым обеспечит Германию цитрусовыми, хлопком и резиной. «Мы будем снабжать зерном всю Европу». Среди русских «мы найдем человеческий материал, необходимый для обработки пашни. Немецкие поселенцы и надзиратели будут жить в замкнутом сообществе как в крепости. Но наши конюшни должны быть лучше, чем у туземцев».

Дикие мечтания Гитлера имели основания — за спиной германских солдат стояли ворота Киева, впереди — Москва.

Но и это страшное поражение Красной Армии не было решающим. Советские войска сумели — страшными усилиями — восстановить линию фронта. Потеряв Харьков, они все же сомкнули ряды восточнее. Немцы бросились к Азовскому морю и сумели взять ключ к Кавказу — Ростов-на-Дону. Но на дальнейшее германская армия не была способна — силы концентрировались на севере, в направлении Москвы. Германское командование уже не могло всерьез думать о захвате северокавказских нефтяных месторождений, они не могли и препятствовать потоку горючего по волжскому пути.

В это же время финны, видя, что немцы, при всех усилиях, не могут выйти к Неве, следуя безошибочному внутреннему чувству, остановились в сентябре на старой границе Финляндии и СССР. Поворачиваясь к Москве, Гитлер решил задушить город русской славы в блокаде, бросая основные силы на центральное направление. Об этом решении Сталин узнал от разведывательной сети в Германии — «Красной капеллы», когда признаки ослабления давления на Ленинград еще не ощущались. Но 23 сентября Пулково штурмовали лишь 12 танков. Жуков зафиксировал ослабление этого давления 25 сентября. В городе уже во второй раз уменьшили рацион хлеба.

На Ленинград в этот день обрушилась самая большая с начала войны масса снарядов и бомб. 276 германских бомбардировщиков убили тысячу мирных жителей. Пострадал Кронштадт и его верфи. Миллион ленинградцев двадцать четыре часа в сутки копали окопы. Великий город готовился дорого отдать свои жизни. Немцы думали, что делать с северной русской столицей. Генерал Варлимонт составил следующий меморандум. Оккупация как таковая места иметь не будет. Детей и пожилых следовало выпустить из города, а остальных оставить умирать. Наилучшим решением было бы запереть жителей в город, окружить город колючей проволокой с пропущенным в ней током, поставить на высотах пулеметы. Были предложения «филантропу Рузвельту» вывезти жителей Ленинграда. Варлимонт завершил свой анализ так: «Замкнуть Ленинград герметически, ослабить население посредством террора и усиливающегося голода. Весной мы оккупируем город, уберем выживших в глубину России и сравняем Ленинград до нулевого уровня взрывчатыми веществами». Йодль поощрил подчиненного: «Это увеличит хаос и поэтому облегчит нашей администрации эксплуатацию оккупированных территорий». Германские бомбардировщики постоянно бомбили Ленинград. Бадаевские склады уже сгорели. Пострадала главная верфь.

В октябре группа армий «Север» предприняла еще одну попытку пробиться к Ленинграду — удар был нанесен к востоку от Тихвина; немцы надеялись на восточной стороне Ладожского озера встретить финнов. Удачей было то, что финны остановились на своей прежней границе. Немцы всячески уговаривали Маннергейма, но у финнов были свои соображения. Гитлер приказал считать Ленинград «второстепенным театром операций». Гитлер начал осуществлять блокаду шестью или семью дивизиями и перенацеливать основные силы на Москву.

Поворот к Москве

В английском поместье Блечли 1500 английских специалистов по дешифровке продолжали свою работу. Мы уже знаем, что они прочитали варианты кода «Энигма», применяемого немцами в радиообмене между Берлином и Восточным фронтом. По приказу Черчилля в Москву были доставлены дешифрованные данные о дислокации германских войск на Восточном фронте. Кроме Сталина эти данные получал только один человек — начальник Генерального штаба маршал Шапошников. На вопросы об источнике этих сведений английский связной — Сесил Барклай отвечал, что у английской разведки есть свой человек в германском военном министерстве.

Советская разведка имела свои источники. Наверное, самым важным из них была «Красная капелла» — разведывательная сеть, базировавшаяся на германском министерстве авиации. В нее входил Шульце-Бойзен, глава разведывательной службы люфтваффе, Дольф фон Шелиа из министерства иностранных дел, Арвид Харнак из министерства экономики. Используя секретную радиостанцию, «Красная капелла» снабжала Москву сведениями о главных операциях германских вооруженных сил, особенно детально об их планах. Так советское руководство узнало о том, что после взятия Киева Клейст не собирается к кавказским предгорьям, о том, что Гитлер решил взять Ленинград измором, а не прямым штурмом.

В Токио группа Зорге была близка с помощником премьера Коное. Уже в конце июня Зорге докладывал, что Япония решила оккупировать французский Индокитай и голландскую Ист-Индию — они устремляются на юг, а не к советским границам. Третьим важнейшим источником была группа «Люси» в Швейцарии. Историк Эриксон отмечает: «Информация, поступавшая в Москву, была столь точной и невероятно детализированной, что вызвала сомнения, что работает опытный специалист по дезинформации из Абвера, что это гигантская западня. Но в конечном счете Москва признала аутентичный характер информации «Люси» о планах германских вооруженных сил, ее способность ответить на самые сложные вопросы относительно обсуждений самого высокого уровня в германской армии».[55] (В то же время немцы не имели ни малейшего представления об основных процессах в Советском Союзе; они оставили сами попытки организовать подлинно стратегическую разведку и полагались лишь на допросы военнопленных, на слежение за перемещением полков и дивизий. Воздушная разведка давала тоже мало — советские части перемещались преимущественно ночью, их тылы не были глубокими, они быстро исчезали из поля зрения.)

Пока немцы наступали, работа разведки была менее заметна и значима. Но когда речь зашла о стратегической обороне, незнание противника становилось для вермахта существенно значимым. На фронтах полевые командиры получали информационную помощь со стороны партизан, чего немцы никогда не имели. И хотя немцы ввели практику убивать 50 советских людей за одного немца, они не могли остановить рост партизанского движения. Расстреливая, немцы старались попасть жертвам ниже пояса, часто хороня заживо мучающихся раненых. Как пишет А.Кларк, «немцы получали от репрессий садистское удовольствие. Он совмещали долг и спорт; совмещали рвение крестоносцев и специфическое физическое удовольствие, которое столь многие немцы извлекают из причинения боли другим. В долгие летние вечера «охота на людей» предпринималась по малейшему поводу; деревни окружались, а жителей избивали прямо на улицах. В Германию отсылали «сувениры». Один из оккупантов отослал в Германию «локон волос русской девушки-партизанки. Они сражаются как дикие кошки и это явные недочеловеки».[56]