Культура и мир - Сборник статей

Первые шаги по утверждению культурологии в вузах вызвали безусловное одобрение не только студентов, но и всего преподавательского состава. Перестройка разбудила в россиянах колоссальный творческий потенциал. В многочисленных и разнообразных проектах, определявших ближайшее будущее страны, центральное место отводилось гармоничной, широко мыслящей личности, способной за хозяйственной меркантильностью неотложных задач видеть в первую очередь процветание гражданского общества в новой России.

Почти четверть века постсоветской России – время, когда светлая утопия реализовалась в действительность – к сожалению, мало изменило ситуацию к лучшему. Современное российское общество тревожит постоянно понижающийся уровень общей культуры населения и трансформирующийся мир жизненных ценностей.

По данным Т. В. Жуковой, президента ассоциации школьных библиотек, 30 % россиян вообще не имеют дома ни одной книги, а ещё 30 % – менее 100 книг (Радио России 24 окт. 2006). Художественную литературу читают только каждый пятый юноша и треть девушек, и как часто бывает в юности, они с трудом определяют свои литературные пристрастия.

Весной 2008 года результаты ЕГЭ по литературе ошеломили россиян – каждый четвертый выпускник школы получил неудовлетворительно. Поражает не столько сам факт, сколько реакция общества – комментарии журналистов, родителей, учителей. Вина за провал перекладывается на «бездушную машину», на уровень нервного напряжения во время экзамена и т. д. Родители с чадами выстроились в очереди на апелляцию, требуя признать ошибки несущественными и тем самым допустить абитуриентов к участию в конкурсе по поступлению в высшую школу.

Следствием ограниченного кругозора и малого культурного багажа является то, что россияне плохо знают родной язык – с начала XXI века мы постоянно слышим о том, что по результатам международных исследований Россия попадает только в третий десяток стран мира по уровню грамотности населения.

К сожалению, мы не можем гордиться и знанием своей истории. В 2007 году ВЦИОМ предложил 1600 россиянам ответить на 8 вопросов по истории, взятых из ЕГЭ для 11 класса. Следует заметить, что были выбраны «простые» вопросы например: когда Россия была провозглашена империей?; какой царь ликвидировал крепостное право в России?; кто такие нигилисты?; в чем суть коллективизации в СССР? На все вопросы правильно ответили только 2 % опрошенных, 46 % правильно ответили только на 4 и меньше вопросов.

Московский режиссер Анатолий Правдин рассказывает поучительную историю о своей работе с выпускниками московских театральных вузов. На первой читке «Дамы с собачкой» А. П. Чехова, которую решил поставить режиссер, молодой актер спросил: «А какой это жанр? Это пьеса в стихах?» Пока режиссер внутренне боролся с изумлением, актер пояснил: «Но ведь это – «Дама сдавала в багаж…»!

И, тем не менее, падение культуры, как правильно замечает польский кинорежиссер К. Занусси, происходит не из-за того, что люди мало читают, в конце концов образ и звук тоже формируют культуру. Опасность современного общества видится в массовой культуре, которая всегда нетребовательна к выбору, упрощена и со своей доступностью без стука входит в каждый дом.

Большинство современных абитуриентом, студентов, с которыми встречаемся и работаем мы, преподаватели высшей школы – продукт массового натиска упрощений, описательности, гламурности, наконец. Результатом постперестроечного времени явилось то, что резко изменился состав абитуриентов и студентов технических вузов страны. Кризис практически всех отраслей российской промышленности, массовое сокращение производства снизили конкурсы в технические вузы, а как следствие и общий уровень абитуриентов. Тройка на вступительных испытаниях все чаще становилась проходным баллом, оценку на экзамене по русскому языку и литературе заменили зачетом, а устные собеседования с абитуриентами, которые проводятся в некоторых вузах при поступлении, обескураживали ответами. Например, «Что Вы любите читать? – Я регулярно читаю “Панораму ТВ”».

В определенном смысле, мы преподаватели высшей школы, были ограничены в выборе абитуриентов и получали для обучения то, что есть. В последние два-три года ситуация в технических вузах начала меняться в лучшую сторону, однако коренных изменений пока не произошло.

Высшая школа всегда формировала интеллектуальную элиту общества. В нее приходили наиболее целеустремленные и одаренные молодые люди, которые благодаря своему широкому кругозору и профессиональному знанию готовы были брать на себя гражданскую ответственность за будущее развитие.

Сегодня педагогический корпус высшей школы решает сложнейшую задачу – как инфантильных, ленивых, амбициозных полузнаек превратить в специалиста-профессионала с широким гуманистическим кругозором, навыками не только рационального, но и гуманного выбора, обусловленного не массовым, а элитарным, чистым вкусом.

Очевидно, что решение этой задачи невозможно без широкой гуманитарной подготовки современных специалистов любого профиля, и культурология занимает ответственное и почетное место в ее решении.

В нашей статье мы хотим поделиться практикой работы в Санкт-Петербургском Морском Техническом Университете, обратив внимание коллег и общественности на состояние дел в преподавании культурологии и других гуманитарных дисциплин в техническом вузе.

Наша кафедра – одна из первых кафедр не только в Петербурге, но и России начинала интересное, трудное, дело внедрения новой гуманитарной дисциплины ещё в начале 1990-х гг. Мы можем с гордостью отметить, что острейшую необходимость обновления гуманитарного цикла дисциплин в условиях своеобразного духовного вакуума постперестроечного времени ощущало в те годы руководство нашего вуза. В учебных планах инженерных специальностей нам было предоставлено 69 часов лекций, и 51 час семинарских занятий. Кроме того, руководство университета, поддерживая кафедру, полагало, что написание курсовой работы по культурологии на младших курсах является важным элементом воспитания молодежи. Именно на нас, преподавателей гуманитарных дисциплин ложилась ответственность научить студентов работать с научной литературой, осуществлять научный поиск, работать с устной и письменной речью. Таким образом, само постижение курса, подготовка к сдаче зачетов и курсовых работ уже давало студентам элементы знания социологии культуры и прикладной культурологии.

Двадцать лет существования учебного курса культурологии в России, как не странно, скорее запутали дело, чем выстроили четкую систему. Повсеместно, независимо от статуса и профиля вуза идет тотальное сокращение аудиторных часов. С одной стороны, мы не можем утверждать, что это диктуется центром. В конце концов, формально существуют и федеральный компонент, и возможность региональных программ в рамках единого образовательного процесса. Ни один документ жестко не регулирует конкретное количество учебных часов по данной дисциплине, однако, чаще всего при сокращении учебных аудиторных часов руководители вузов ссылаются на Москву, например на регламентирование пропорций аудиторной и внеаудиторной нагрузки учащихся. В результате подобного «хитрого» урезания даже таком вузе, как СПбГМТУ, где руководство традиционно благоприятно относилось к циклу гуманитарных дисциплин, курс культурологии сократился со 120 часов (лекционных и семинарских занятий) до 84. А ведь в отличие от СПбГМТУ, во многих вузах на нашу дисциплину выделяют всего 36 часов!

Рабочая неделя студента-первокурсника очного отделения, с которым мы работаем, выглядит примерно так – 5 дней с аудиторными занятиями максимум по 4 пары (студент находится в вузе 6–7 астрономических часов) и 6-й день – так называемый библиотечный. Таким образом, получается, что аудиторная нагрузка первокурсника не превышает 40 часов в неделю. Это соответствует требованиям Министерства образования и науки Российской Федерации. Постановление Правительства Российской Федерации от 14 февраля 2008 года № 71 раздел III – 40 ограничивает максимальный объем учебной нагрузки студента в неделю при освоении основной образовательной программы в очной форме 54 академическими часами в неделю, включая все аудиторные и внеаудиторные нагрузки. Такой ритм чередования работы и отдыха, как нам часто говорят, связан с охраной молодых людей от перегрузок. Но если бы нынешний студент – 18–22 летний молодой человек – не учился, а пошел в своем вполне зрелом возрасте работать, то трудно сказать, сколько длился бы его рабочий день, например в сфере бизнеса, а уж у станка он бы без скидок на свое 20-летие простоял бы смену. Нам представляется, что за этими регламентационными цифрами стоит не столько проблема охраны здоровья молодых людей, а скрыты факты, во-первых, финансового состояния высшей школы, а во-вторых, аудиторного голода в вузах страны в целом.