Кошки не плачут - Соня Сэнь

Вампирское зрение не улавливало ничего, кроме мельтешения снежных мух в темноте — те, кто подкрадывался к нам, были очень осторожны. Слух напрягать тоже было бесполезно — только речушка внизу что-то недовольно бормотала, да тихо дышал над ухом друг-оборотень. Запах, исходивший от его тела, изменился — теперь в нем явственно ощущалась угроза. Не хотела бы я когда-нибудь перейти дорогу этому парню…

Вика я почувствовала так неожиданно, что на мгновение перехватило дыхание и мир качнулся перед глазами. Его сила — родная, теплая, — наткнулась на мою, принялась, точно живая, настороженно ее «ощупывать». Знакомый древесный аромат защекотал мне ноздри еще до того, как высокая стройная фигура материализовалась из снега, похожая на одного из безмолвных каменных ангелов. На Вике был длинный черный плащ, под полами которого угадывались очертания ножен с мечом. Любимое лицо поразило меня выражением бесконечной усталости и тревоги — оно было так же бело, как и осевшие на растрепанных волосах вервольфа снежинки. Волна нежности и счастья подкатила к горлу, в глазах защипало. Не думая больше ни о чем, я выскочила из укрытия и со всех ног бросилась к Вику. Не узнав меня сразу, он как-то растерянно шагнул назад, но уже через мгновение ахнул, раскрыл руки для объятия. Я налетела на него, прыгнула в эти теплые, сильные руки, зарылась носом в его грудь, вцепилась до судорог в пальцах и чуть не заревела. Из груди вместо слов вырывались только какие-то дурацкие всхлипы. «Живой, живой!» — билась в голове одна-единственная безумная мысль.

— Малыш, мой малыш, — бормотал Вик, стиснув меня до хруста костей.

С трудом оторвав меня от своей груди, он сжал мое лицо в ладонях и заставил смотреть на него, игнорируя мое слабое сопротивление. Я вся тряслась от страха — сейчас моя ужасная тайна откроется, и…

— С тобой что-то не так, — глухо произнес Вик, наконец, — но никак не могу понять, что именно. Ты сильно изменилась, Шеба. Не только внешне… хотя тебе идет новая стрижка. Ты совсем другая. Я боялся, что Анж могла заразить тебя… перед смертью. Но в тебе не чувствуется крови оборотня. Это что-то другое…

— Мне ввели сыворотку. Я не стала оборотнем. — мотнула я головой. Я сталась не слишком разжимать губы, чтобы не напугать Вика своими клыками. Глупо, конечно, — все равно он сейчас узнает правду… — Но сыворотка запоздала, и я могла умереть, если бы не…

— Люций, — хмуро закончил за меня Вик. — Он тебя спас, так?

— Да. — я отвела взгляд. — Он помог мне единственным возможным способом.

Мягко высвободившись из рук вервольфа, я чуть отступила и посмотрела ему в глаза — в них проскользнула легкая тень понимания.

— Я стала вампиром, — шепотом сказала я и опустила голову.

Стало очень-очень тихо. Слышалось лишь мягкое шуршание снега под ногами Сангре — он медленно приближался к нам — да сбивчивое, хриплое дыхание Вика. Около минуты он молча стоял передо мной, не двигаясь и ничего не предпринимая. Я не смела поднять на него глаз.

«Конечно, он тебя возненавидел. А ты чего ожидала, дуреха?» — горько усмехнулся мой внутренний голос. Я повернулась, чтобы уйти, но большая теплая ладонь легла мне на плечо, рывком потянула назад, и в следующую секунду я утонула в объятиях самого родного существа на свете. Вик легонько встряхнул меня, заставляя взглянуть ему глаза — в них читалась глубокая печаль, но не гнев и уж точно — не отвращение.

— Глаза у тебя сейчас светятся, как две изумрудные звезды, — прошептал он, и я с изумлением заметила, что на ресницах его дрожат слезы.

— Если бы ты знала, — добавил он еще тише, — если б только знала, как я люблю тебя, Шеба…

— Но я знаю! Знаю, — я привстала на цыпочках, осторожно провела пальцем по его ресницам, собирая слезы. — Я тоже… я…

Мне хотелось сказать, что и я люблю его, люблю всем сердцем, но что-то внутри меня отчаянно сопротивлялось этим словам, — даже губы онемели от напряжения. Вик смотрел на меня с такой горечью, что сердце заходилось от боли.

— Вик, я…

Договорить я не успела. Что-то со страшной силой ударило вервольфа в спину, швырнув его на меня, и мы оба полетели на присыпанный снегом камень моста. Я пребольно стукнулась лопатками; звякнула за плечом рукоять меча. Вик медленно, очень медленно вытянул руку, оттолкнулся от земли и скатился с меня, — лицо у него было какое-то странное… Я поднялась на колени, и, забыв обо всем, включая таившуюся во тьме опасность, склонилась над Виком. Он так и остался лежать на спине, разбросав руки, и смотрел мне в лицо напряженным, пугающим взглядом. Что-то неприятно холодило мне кожу на ключице, там, где тело между корсетом и воротом куртки было обнажено. Я потерла кожу ладонью и удивленно уставилась на пальцы, перепачканные липкой алой жидкостью. Меня ранили? Но почему я не чувствую боли? Похолодев, я рванула в сторону плащ на груди Вика и вскрикнула от ужаса: из разорванной ткани свитера над самым сердцем торчало острие серебряного болта. СЕРЕБРЯНОГО!

Сзади слышались звуки борьбы — похоже, Сангре сцепился с тем, кто подстрелил Вика — но мне было не до того. На моих руках умирал парень, без которого жизнь моя теряла всякий смысл, а я ничего не могла поделать!

— Надо вынуть серебро, и рана затянется, — дрожащим голосом сказала я, пытаясь ухватить скользкими от крови пальцами короткое острие. Вик слабо улыбнулся, накрыл своей ладонью мою.

— Не надо, — вырвался из его горла свистящий шепот, — поздно. Задето сердце. Я все равно не выживу, Шеба. Мы, оборотни… мы не так хорошо регенерируем… как вы.

— Что за чушь! — я сердито шмыгнула носом. Перед глазами все поплыло за пеленой слез. — Я попробую выдернуть болт, ты потерпи, ладно?

— Шеба. Не надо. Оставь… Мне уже не помочь. Я умру быстрее, если ты вынешь его…

— Но… но… надо же что-то делать! Постой, солнышко, только потерпи, я сейчас… я сейчас, ладно? — я принялась судорожно рыться в карманах куртки в поисках мобильника. — Вызову скорую… тебя спасут…

Лицо Вика стало еще белее, взгляд постепенно утрачивал ясность. Он пару раз моргнул, словно плохо меня видел. Ладонь его слабо шевельнулась в моей, ледяная, как снег, что кружился над нами.

— Шеба… Побудь со мной… я…. ухожу… так… холодно, знаешь…

— Это от снега. От снега, слышишь? — я заплакала, уткнувшись лбом в его шею. — Все будет хорошо, все будет хорошо, хорошо! Ты только не умирай, не смей, Вик, не вздумай меня бросать… я же без тебя не смогу, ты же знаешь…

— Шеба… — его голос был едва слышен. — Диск… в кармане… отдай…

— Я все поняла, — я быстро кивнула, погладила его онемевшей от холода ладонью по щеке. — Все будет хорошо, родной…