Владычица снов. Книга первая - Джонатан Уайли

— Красиво, не правда ли?

Монфор описал рукой круг по воздуху. Ребекка кивнула.

— Но все такое ухоженное, такое ручное, — продолжил король. — Мне так хотелось бы жить в горах или на берегу моря. Первозданная свобода — вот в чем настоящая красота. А здешняя нуждается в тщательном уходе — человеческие руки хлопочут здесь над каждой травинкой, над каждым листом.

Страсть, прозвучавшая в его словах, тронула Ребекку. Внезапно она поняла, что ее собеседник загнан в темницу, куда более тесную, чем последний узник, что на его плечах лежит бремя ответственности, потому что он король, а ведь не сам же он выбирал, быть ему королем или нет.

Певчий дрозд пролетел по саду, опустился на куст неподалеку от них и запел.

— Ну, вот вам и компаньон, — заметила Ребекка.

— Нет, — грустно сказал король. — С ним мне не сравниться.

Они на какое-то время заслушались переливчатыми руладами, потом Монфор резко хлопнул в ладоши, и испуганная птица улетела. Ребекка удивленно посмотрела на короля.

— Здесь ему не место, — пояснил тот. — Уж больно хорошо он поет. — Он встал, улыбнулся, но чувствовалось, что обычная церемонность уже вернулась к нему. — Наверное, нам лучше разойтись в разные стороны, — вздохнул он. — Если мы посидим тут еще, неминуемо пойдут разговоры о том, что у нас интрижка. А мне кажется, нам обоим это ни к чему.

Они не слишком искренне посмеялись, немногословно простились и, выйдя из сада, разошлись в разные стороны.

Ребекка не вернулась в «Орлиное Крыло». Разволновавшись после разговора с Монфором, она решила продолжить прерванную было прогулку, благо, на улице становилось все теплее и теплее. Невзначай она подошла к крепостной стене, которой был обнесен дворец; поднявшись на стену, можно было с ее высоты понаблюдать за тем, как пробуждается к жизни столица. Трудно было представить себе, что все эти несметные толпы — верноподданные молодого человека, с которым она только что скоротала час утреннего покоя.

В конце концов, ноги сами привели девушку все к тому же Архиву, впрочем, она заранее знала, что так оно и произойдет. Милден с радостью встретил ее и обрадовался еще сильнее, когда она поставила перед архивариусом новую задачу. Ребекке пришло в голову, что если две таблицы с письменами таинственного послания занесены в книгу «Под солью», то вполне может оказаться и так, что другие таблицы отыщутся в других книгах. Стоило ей упомянуть об этом в разговоре с Милденом, как он отреагировал на это такими словами:

— Ага, вы имеете в виду Камни Окрана. Я и сам порою ломал над ними голову. Но со всей определенностью могу сказать, что в наших книгах таких таблиц нет, хотя в нескольких томах они и упоминаются. Я вам их сейчас принесу.

Несколько часов чтения с последующим обсуждением прочитанного не принесли Ребекке никаких результатов, хотя, конечно, общество Милдена было и само по себе приятно. И когда он предложил Ребекке перекусить, она с радостью согласилась, решив буквально воспринять слова отца о том, что она весь день вольна вести себя как ей вздумается. К тому же она и впрямь сильно проголодалась, потому что отправилась на прогулку, не позавтракав.

— Возможно, трапеза окажется не на привычном для вас уровне, — предостерег ее Милден.

— У барона Бальдемара едят не так, как в королевском дворце, — возразила она. — Уж как-нибудь не отравлюсь!

Они вдвоем прошли через главный зал, причем писцы принялись заинтересованно перешептываться, и Милден привел Ребекку в большое помещение с грубо сколоченными столами, примыкающее к дворцовой кухне. Здесь столовалось большинство челядинцев, поэтому тут было многолюдно и шумно: люди то и дело то приходили, то уходили, гремели тарелки, ножи и вилки. Кое-кто из присутствующих поздоровался с Милденом, а его спутница сразу же оказалась в центре всеобщего внимания.

Они набрали еды с раздаточного стола и уселись за один из свободных столиков. Милден извинился за здешний шум, но Ребекка заверила его в том, что это ей ничуть не мешает, да и действительно: многолюдный зал представлял собой живительный контраст по сравнению с уединенным утренним времяпровождением.

За едой Ребекка поведала спутнику об утренней встрече с Монфором, не забыв упомянуть и о том, что рассказала королю о работе самого Милдена. Архивариус немало удивился, а потом, как ей показалось, несколько встревожился.

— У Монфора нет времени на интерес к таким вещам, которыми занимаюсь я, — пояснил он. — Он человек слишком прагматического склада, чтобы интересоваться историей и преданиями. А когда задумаешься над тем, с какими проблемами ему приходится сталкиваться, то и вовсе перестаешь этому удивляться.

Ребекка и Милден поговорили о положении дел в стране, а потом, закончив трапезу, вернулись в Архив. Ребекка провела несколько часов за чтением изумительных историй, которые припас для нее Милден, припас именно их лишь потому, что они больше всего нравились ему самому. Относительно себя самой она так ничего нового и не узнала, но в конце концов, ласково распрощавшись с Милденом, вышла из Архива с головой, набитой бородатыми великанами, воздушными замками, музыкой, способной перенести человека с одного края света на другой, и челном из литого серебра, одиноко скользящим по глади окутанного со всех сторон туманом озера.

Вернувшись к себе, Ребекка словно сошла с небес на землю.

— Где это тебя носило! — накинулась на нее нянюшка. — Тут тебя молодые люди весь день добиваются, а я даже не могла сказать им, когда ты вернешься.

— Ну и ладно, я не хочу их видеть, — устало отбивалась Ребекка.

— Ну почему ты такая высокомерная и неприступная! — посетовала нянюшка. — Некоторые из них пошли на изрядные хлопоты, чтобы по-настоящему развлечь тебя. А ты как сквозь землю провалилась — и от них, и от меня тоже.

— Прости, нянюшка, но мне действительно не хочется, чтобы меня развлекали.

— Что ж, больше тебе на мужское внимание рассчитывать не приходится, — проворчала нянюшка, проворчала так, словно это и впрямь было для Ребекки серьезным наказанием. — Все махнули на тебя рукой, так что вечер нам предстоит скоротать друг с дружкой.

К вящему облегчению Ребекки, так оно действительно и произошло, они с нянюшкой мирно отужинали у себя в комнате. И когда Ребекка уже подумывала о том, чтобы отойти ко сну, вернулся Бальдемар — и настроение у него оказалось препаршивое. Причин своей злобы он женщинам объяснять не стал, ограничившись лишь словами о том, что они покидают столицу завтра же на рассвете. Затем удалился к себе в покои, предоставив Ребекке ломать себе голову над тем, что то ли Ассамблея принесла неудовлетворительные результаты, то ли ее собственное небрежение перспективными соискателями ее руки так рассердило отца.