На день погребения моего (ЛП) - Пинчон Томас Рагглз

Когда дым наконец рассеялся настолько, что сквозь него можно было видеть, Фрэнк заметил, что Мерль Ридо разговаривает с одним из представителей японской торговой делегации.

— Вот здесь, — говорил гость, — Американский Запад — это духовная территория! Мы хотим изучать здесь секреты вашей национальной души!

— Хаха! — Мерль хлопнул себя по колену. — Черт, ну вы даете. Какая еще «национальная душа»? У нас нет никакой «национальной души»! Если вы думаете иначе, зачем вывозите наши пириты, брат.

 — Стальное лезвие — с математической точки зрения у него нет ширины, оно смертоноснее, чем любая катана, его точность поверяется лицом американца — на американском лице, ему неведомо милосердие, Небеса герметически закрыли для него свои двери! Не прикидывайтесь, что ничего об этом не знаете! Вы зря отнимаете мое время! — бросив свирепый взгляд, он присоединился к своим спутникам, и все они удалились.

   Фрэнк кивнул ему вслед.

— Он выглядит расстроенным. Вам не кажется, что он сделает что-то...

— Не похоже, — ответил Мерль. — Выглядит, как агент маленькой прачечной, нет? На самом деле он — правая рука знаменитого международного шпиона барона Акаси, которого называют «блуждающим военным атташе» — он курсирует между разными столицами Европы и поддерживает недовольство русских студентов против Царя. Ну, оказалось, что у нас тут собственная толпа недовольных Царем, прямо тут в округе Сан-Мигель, мы зовем их финнами. Их родной Финляндией в наше время правит тот же всемогущий Царь России. И я не ошибусь, если скажу, что они ненавидят этого осла. Естественно, у них возник большой профессиональный интерес к нашим приятелям там. Не то чтобы они демонстрировали что-то большее, чем средняя заинтересованной торговой делегации делами Little Hellkite, особенно химическими - а там много дел, связанных с банковскими металлами.

  — Может быть, они планируют кражу?

—  Больше похоже на то, что народ называет «промышленным шпионажем». Похоже, они хотят узнать про мой процесс амальгамирования. Но это может быть просто прикрытием, не так ли.

Он снял шляпу, хлопнул по ней, так что появилась вмятина, и надел обратно.

— Ну, увидимся завтра на шахте, да? — и ушел, прежде чем Фрэнк успел ответить: «Конечно».

Вскоре беспорядок начал утихать. Разбитый стакан, треснувшее дерево и содержимое опрокинутых плевательниц повсюду создавали неудобство для игроков в карты, пробиравшихся сквозь обломки и пытавшихся прийти в себя. Они осматривали свои раны, вытирали глаза и сморкались в рукав, пьяницы и игроки, пошатываясь, выходили из заведения и шли по улице, где арендованные лошади, мастерски отвязавшись, шли обратно в кораль, периодически вздыхая. Игривые дамы из прибрежных коттеджей и борделей стояли по двое и по трое, наблюдая эту сцену и квохча подобно церковным матронам. Японские гости исчезли, а в зале «Космополитен» Дитер вернулся к выполнению своих обязанностей за стойкой бара, словно ничего не произошло. Фрэнк осторожно встал и как раз собирался посмотреть, какие из бутылок уцелели, но тут к нему проворно подскочил Зак с пытливой гримасой.

 —  Ну конечно же, ветеран, иначе не скажешь. Ты нигде не видел Боба?

— Мою обычную «Белку» с экстрактом сарсапареля, Дитер, и, осмелюсь сказать, дембель — последний раз я видел твоего склочного компаньона, когда он направлялся в Пивную Бухту и кричал что-то про возвращение в Бэггс, Вайоминг, где он начнет новую жизнь, но тут я могу что-то напутать.

—  Достойное продолжение вечера, — догадался Фрэнк.

— О, черт, — Зак взял салфетку, чтобы вытереть губы. — Еще одну чашку чая на этой тусовке, и на этом всё. А вот летом 89-го, когда приехал Бутч со своей бандой...

Утро нового дня в платной конюшне братьев Роджерс — более безлошадные ездоки, чем Фрэнк, толкались в этом месте за пределами делового центра Денвера во время ланча ради каких-то преимуществ, которые не были для него очевидны в данный момент, зло ворчали друг на друга, и, где бы им ни удалось найти комнату, в которой можно ходить из угла в угол, дымили старыми и новыми сигарами. Парни прибывали из кораля с оседланными и взнузданными лошадьми, протягивая копии длинных договоров аренды, которые нужно было подписать, собирали полезные советы, следили за очередью и не реагировали на оскорбления клерков, пытавшихся всё контролировать из-за длинной конторки. Солнце уже высоко поднялось над горными вершинами, когда Фрэнк получил своего рысака индейской масти по имени Мескалер с глазами, полными тайного охальства, и поехал вверх по улице Фэр-Стрит к шахте «Литл Хеллкайт Майн», по пути столкнувшись с Элмором Диско, который шел в магазин, примостившийся в живописном закутке у источника Тимкен.

  — Яркая тусовка была вчера в «Космополитен»? Мне рассказали.

— Я пошел туда с Бобом Мелдрумом, но потерял его в этой суматохе.

—  Вероятно, он уже вернулся к своей работе. Но...

Элмор не произнес слова «честное предупреждение», но Фрэнк понял всё по выражению его лица — «если ты увидишь его сегодня разъезжающим в Бассейне, учти, что у него штуцер Шарпа, особенно учти дальнобойность — дополнительные одна-две мили?

 —  Он зол на меня за что-то? — растерялся Фрэнк.

   — Не принимай это на свой счет, парнишка, joven.

Элмор Диско покатился дальше, старое железо звенело, как колокольчик в оркестре. Фрэнк поднялся на Томбой-Роуд, город расстилался перед ним, раскрывался в серпантинах тополей с трепещущей листвой, немного разглаживался, словно растворяясь в горячем древесном дыму под аккомпанемент стука плотницких молотков и грохота вагонов в преддверии надвигающейся тишины Бассейна.

У цикад был полный разгул. Дорога «Хеллкайт Роуд» — слово «дорога» было, скорее, выражением местной симпатии — уходила к скалистому ложу реки, которая пересекала дорогу, не мешая трубопроводу.

 Чем дольше он оставался в этом городе, тем меньше ему удавалось узнать. Деньги быстро таяли. Сейчас, когда дорога шла вверх, снеговая линия приближалась и ветер стал полновластным монархом, он поймал себя на том, что ждет какой-то молниеносной вспышки на краю видимого горизонта, белую лошадь на фоне неба, непокорно развевающуюся копну черных волос, подобно дыму, который превращает в мрамор пламя Преисподней.

Даже Фрэнк, которого сложно было назвать спиритуалистом, сказал бы, что здесь есть призраки. Несмотря на непрекращающуюся ни днем, ни ночью коммерческую суету в долине и широкий спектр реализации разнузданных желаний, менее чем за час можно было подняться на склон горы и найти там коричневые оседающие скелеты хижин, в которых никто никогда больше не поселится, заброшенные матрасные пружины из спален шахтеров ржавели на свалке высотой две с половиной мили, вздымавшейся к темному дневному небу... призраки шныряли, словно сурки, на границе видимости. Холод, который вовсе не был связан с высотой.

Задолго до того, как он увидел «Литл Хеллкайт», Фрэнк почувствовал запах. Ветер приносил этот запах иногда, с тех пор как он приехал в город, но нигде он не был таким сильным, как здесь. Он услышал металлический стон вверху, поднял голову и увидел нагруженные рудой вагонетки, ехавшие к заводу «Пандора» на окраине города для обработки, хозяева считали, что это слишком — вкладываться в такую роскошь, как песты. Он миновал перегрузочный узел агломерата «Теллурид Пауэр Компани», ярко-красный на фоне бледных горных склонов, давно отключенный, в рубцах тропинок и острых обломков, побелевших, как могильные камни, гул электричества заглушал стрекот цикад.

Перед глазами предстал маленький Бассейн. Он рысью проехал мимо рассеяния хижин и сараев, их доски шероховаты, потому что их доставили сюда волоком на спине мулов, они прибывали сюда уже сточенными, на фут или более короче, чем тогда, когда покидали городской склад, а потом их обесцветил слепящий солнечный свет, но вот он нашел пробирную контору.

 —  Он внизу в «Пандоре», сынок.

  — Мне сказали, что он здесь.

— Скорее всего, он проводит одну из этих проверок, разговаривает с простыми выбойщиками, более чем вероятно.