На день погребения моего (ЛП) - Пинчон Томас Рагглз

— Это то, что ваша братия называет «исследованием», да? Ходить по всем салунам, притонам, залам карточных игр и борделям, я продержусь не больше недели, а потом меня кто-нибудь разоблачит.

  — Может быть, ты лучший актер, чем думаешь.

 —  В смысле, мне придется оставаться трезвым дольше, чем хотелось бы.

  — В таком случае нам надо выпить, не возражаешь?

После того как пассажиры поезда на Теллурид пересели на узловой станции Риджуэй, маленький укороченный поезд взобрался на Далласские скалы, снова скатился к Плейсервиллю и в конце концов тянулся по долине Сан-Мигель, через сумерки к неизвестности ночи. Тьму горного региона разбавлял лишь свет звезд, отражавшихся в ручье, бродячая лампа или отблеск камина в хижине шахтера, вскоре уступивший место дьявольскому сиянию впереди на востоке. Это не мог быть свет огня, о рассвете не могло быть и речи, но оставалась еще возможность светопреставления. На самом деле это было знаменитое электрическое уличное освещение Теллурида, первого города в США, освещенного таким образом, и Фрэнк вспомнил, что его младший брат Кит некоторое время работал над проектом поставки электроэнергии для него из долины Илион.

Огромные пики, которые впервые стали видны вчера при пересечении плато Анкомпагре, косо выстроились в длинную линию над южным горизонтом, теперь они заявляли о себе вблизи, ярко подсвеченные, возвышались перед глазами пассажиров, с любопытством глазевших на простирающееся сияние и болтавших о сплетнях, как туристы с востока.

 Вскоре поезд вполз в долину, дороги по бокам были запружены, как улицы города — фургоны с провиантом и рудой, вереницы мулов, проклятия погонщиков пронизывали вечер, часто на языках, которые не понимал никто в задымленном маленьком вагоне. У дороги стоял местный сумасшедший, легко можно было поклясться, что он стоял здесь уже много лет и кричал на поезда: «Вы едете в Ад! Едете в Ад! Знайте, леди и джентльмены! Сообщите своему проводнику! Предупредите машиниста! Еще не поздно повернуть обратно!». Потом впереди появлялся свет, острые лучи теперь затмевали многие из знакомых звезд, постепенно они становились ярче масляных ламп в вагоне, и поезд въезжал в простую ограниченную систему координат города, который, кажется, был пригнан и в то же время впрессован в пол долины.

Фрэнк вышел и прошел мимо шеренги погонщиков, которые пришли в город просто постоять там и подождать, чтобы увидеть поезд, который сейчас дышал и охлаждался, пока механики проверяли тормоза и подножки, приходили и уходили с гаечными ключами, монтировками, шприцами для смазки и канистрами.

Обычно он был самым благоразумным из людей, но сейчас в этом бессердечном белом калении начал метаться в разных направлениях из-за предзнаменований жестокости, которые все были направлены на него. Бороды, неделями не знавшие стали лезвий, оскаленные желтые зубы, воспаленные красные глаза, пылающие каким-то не признающим рамок желанием... Покрывшись потом дурных предчувствий, Фрэнк понял, что приехал именно туда, где он должен находиться. Он в отчаянии оглянулся на вокзал, но поезд уже медленно возвращался обратно вниз по долине. Нравилось ему это или нет, он должен был присоединиться к компании тех, кто, ссутулившись, шел прямо к основанию, туда, где заканчивалась гряда гор, стена высотой 1314 тысяч футов, и уровень ненависти между профсоюзом шахтеров и Ассоциацией владельцев шахт, опасно высокий даже для Колорадо, можно было почувствовать даже с помощью обоняния.

Другой запах — Фрэнк выяснил, что нужно закурить сигару, чтобы его перекрыть — был запахом того, в честь чего город получил свое название, серебро здесь обычно находили в сочетании с рудой теллурида, а соединения теллура, как Фрэнк узнал в горном колледже, одни из самых неприятно пахнущих в природе, хуже, чем вонь в наихудшем общежитии, которая пропитывает вашу одежду, вашу кожу, ваш дух, можно было поверить, что запах поднимается из опустевших завалов и забоев, из повседневной атмосферы самого Ада.

В тот вечер за ужином в отеле он смотрел в окно на отряд солдат Национальной гвардии, который ехал по Главной улице к долине на запад от города. Перед ними шла, спотыкаясь, кучка грязных мужчин в лохмотьях. Даже в проторенной грязи существовало взвешенное намерение стянуть кавалерию, из-за чего у Фрэнка возникло желание поинтересоваться тут насчет убежища, хотя его соседи по трапезе восприняли это всё очень беззаботно. Казалось, это — пчелы-бродяги, кавалеристы находили всех безработных шахтеров, которым не повезло попасться им на глаза, и арестовывали их за «бродяжничество».

—Будьте уверены, сейчас в городе войска.

 Где-то там еще и старый Шнеллер Боб крадется, черт, он один стоит целой армии.

 — Не тот ли это, — Фрэнк притворился, что спрашивает, — знаменитый стрелок Боб Мелдрум? Здесь в Теллуриде?

Мужчины покосились на него, но достаточно дружелюбно, возможно потому что Фрэнк в то утро не побрился и это рассеивало впечатление чрезмерной свежести.

— Да, он самый, joven, юноша. Ужасные времена настали в этих горах, и напряжение не собирается спадать в ближайшее время. Боб тут как раз в своем раю.

   Остальные его поддержали.

— Он достаточно глухой, но вам вряд ли захочется на него наорать или попытаться угадать, в какое ухо к нему лучше докричаться.

 — Мало есть на свете вещей более опасных, чем глухой стрелок, потому что он предпочитает ошибиться в сторону приведения в действие спускового механизма, на всякий случай, вдруг он пропустил что-то нарочито провоцирующее, что вы сказали....

—  Помнишь то время, когда он нашел Джо Ламберта на толчейной фабрике? Идеальные условия для Мелдрума, чеканка стучит, как молот Ада, никто ничего не услышит, начнем с того. «Поднять руки вверх? О, конечно, спасибо, Боб».

— А по мне, так он слышит прекрасно — но так, как слышит змея, сквозь кожу.

 — Надеюсь, вы привезли с собой что-то повесомее, чем пистолет, молодой человек.

 — Мы тебя дразним, сынок. Какое бы дело у тебя тут ни было, надеюсь, ты знаешь, к кому обратиться в Теллуриде.

 —  Элмор Диско — вот имя, которое мне сообщили, — сказал Фрэнк.

   — Это он. Думаю, ты запланировал эту встречу заранее.

  — Встречу...

  — Послушай, некоторые думают, что с легкостью одержат победу.

  — Многим нужно повидать Элмора, сынок.

Некоторые считали, что Элмор Диско был мексиканцем, другие говорили, что он приехал из более дальних стран, из Финляндии или что-то вроде того. Вряд ли его можно было назвать опрятно одетым, он сосредоточил свои немногочисленные фатовские импульсы на головных уборах, отдавая предпочтение изысканным тульям из черного бобра и змеиной кожи, и окантовке, которую нужно было заказывать в Денвере и потом ждать несколько месяцев. Было документально подтверждено, что он стрелял только в людей, которые словом или делом оскорбили одну из его шляп, и некоторые из этих поступков были действительно достаточно провокационными. Однажды в «Си. Холл энд Ко» в Лидвилле, в те дни, когда это был спокойный Лидвилл, пока Элмор решил сделать короткий перерыв, чтобы помочиться, в дотоле товарищеском матче с Семиносковым Питом, дурачливый начальник смены решил зарядить его стетсон, доверчиво оставленный без присмотра, застывшим черепаховым консоме, которое никогда не принадлежало к числу любимых блюд Элмора, начнем с того.

— Ну, слушай! — заявил он по возвращении. — Это неловкая ситуация!

Шахтер, должно быть, почувствовал в этих словах угрозу, потому что начал пятиться к выходу. Следующее, что всем известно — обе стороны оказались на улице, и Честнат-Стрит вздрогнула от яркого взрыва. Шутник сбежал в чистое поле на большой скорости, несмотря на поверхностную рану на заду и несколько дырок на тулье шляпы, из-за которой, кажется, и разгорелась ярость Элмора.

Многие стали свидетелями этого тет-а-тета, и при следующем инциденте, конечно, Элмор должен был себя вести так же, если не еще немного хуже. «Пока что я в основном спокойный парень», — продолжал настаивать он, но никто не обращал ни эти слова особого внимания. Для незнакомых людей он был Элмор Зло, для друзей — довольно харизматичный тип, несмотря на эти связанные со шляпами приступы, непредсказуемость которых не вредила его успеху в бизнесе. В те дни компания «Е. Диско энд Санс» была самым процветающим предприятием между Гранд-Джанкшном и Сангре-де-Кристос. Секрет магазина, кажется, заключался в широком ассортименте товаров и цен, так что вы могли увидеть рядом в магазине менеджеров в лаковых цилиндрах и бедняков в старых шерстяных широкополых шляпах, лоснящихся от жира и изношенных за жизнь, которые что-то выбирали — котелки и войлочные шляпы, мантильи, лорнеты, трости, слуховые рожки, гетры, куртки для вождения, цепочки для часов, шемизетки и комбинации, японские зонтики, электрические ванны, оригинальное изобретение для защиты майонеза от молнии, машину для удаления косточек из вишен, бурильные сверла и автомобильные фары, дамские патронташи, снаряженные специально для 22-го калиберного снаряда, не говоря уже об отрезах батиста жаконэ, шелка помпадур, тарталана, канифаса, гренадина, крепа лиссэ, простого, в полоску или с восточным узором, прямо из лондонского универмага «Либерти».