Последний император Китая. Пу И - Виктор Усов

Один из отделов министерства иностранных дел Японии победоносно рапортовал: за 1939 г. выполнен план увеличения добычи опиума-сыпца в Корее. Всего добыто 80 тонн этой отравы, львиная доля которой досталась Маньчжоу-Го.

На стол международного трибунала в Токио кладется следующий документ от 12 июня 1937 г. Это доклад комиссии Лиги наций, призванной бороться с распространением наркотиков. Комиссия констатирует, что в районах, находящихся под властью гоминьдановского правительства Китая, значительно улучшилась борьба с наркоманией. «Когда же мы попадаем в провинции, которые находятся под контролем или влиянием японцев, – говорится в документе, – мы находим совершенно другое положение вещей. В трех северных провинциях (то есть в Маньчжурии – В.У.) площади, предназначенные для посевов мака, увеличились на 17 процентов, если сравнить с 1936 годом. Предполагаемый валовой доход от правительственной продажи опиума в 1937 году на 28 процентов выше, чем валовой доход в 1936 году» [260].

Далее на стол ложится донесение американского генерального консула в Мукдене 1939 года правительству США, касающееся бюджета Маньчжоу-Го на 1939 год. «Продажа опиума все еще является главным денежным источником Маньчжоу-Го после таможенных доходов. В прошлом году стоимость опиума, купленного монополией для ее предприятий, составила 32 миллиона 630 тысяч иен; в этом году эта сумма будет равна 43 миллионам 470 тысячам иен. Каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок, по предположению, должны истратить 3 иены из своего незначительного денежного заработка на опиум» [261]. Были представлены суду и другие документы, доказывающие положение о расширенном распространении японцами опиума в Маньчжоу-Го и других районах Китая.

Допрос Пу И решил провести лично сам главный обвинитель – американец Джозеф Б.Кинан.

Мы приведем почти стенограмму части вопросов главного обвинителя и просто обвинителей и ответы на них экс-императора, чтобы нагляднее показать поведение и реакцию Пу И на некоторые каверзные вопросы, которые хорошо раскрывают его характер, тем более, что он довольно мало внимания уделил Токийскому процессу в своих мемуарах. Этот стенографический материал также покажет как реально шел Токийский трибунал, и какие темы поднисались на процессе.

Кинан : Где вы жили после того, как вы перестали быть императором Китая?

Ответ : Продолжал жить в Пекине. Китайское правительство вошло в соглашение с императорской семьей, согласно которому оно обязалось давать императорской семье ежегодно четыре миллиона китайских долларов и обращаться с императорской семьей так же, как с иностранными членами царствующих домов.

Вопрос : Где был ваш дом в Пекине, после того как вы перестали быть императором?

Ответ : В том же пекинском дворце…

Киннан : В каком году вы переехали в японское посольство?

Не отвечая на поставленный вопрос, Пу И обосновывает мотивы своего переезда. Это очень важно для него.

– В то время газеты распространили угрожающие для меня новости по всему Пекину, – многозначительно произносит Пу И.

Вопрос : Сколько вам было лет, когда вы пошли в японское посольство?

Ответ : Мне было 19 лет по китайскому исчислению. Но действительно мне было 16 лет.

Вопрос : Как долго вы жили в японском посольстве?

Ответ : Около полугода или немного больше.

Вопрос : Куда вы поехали оттуда?

Ответ : После того как я получил разрешение главы китайского правительства, я поехал в Тяньцзинь.

Вопрос : Как долго вы жили в Тяньцзине?

Ответ : С двадцати до двадцати семи лет, иначе говоря, около семи лет.

Вопрос : Не расскажите ли вы об основной причине, которая заставила вас принять пост регента или главного правителя Маньчжурского государства?

Ответ : Я был тогда молод и не имел опыта в политических вопросах, четыре моих китайских советника убеждали меня согласиться на требование Итагаки. Они ссылались на то, что если бы я отказался, моя жизнь могла бы оказаться под угрозой. Под давлением японской военщины я думал, что китайцам было бы целесообразно использовать шанс для вступления в Маньчжурию, чтобы у нас была возможность оттянуть время, обучить нашу армию, подготовить гражданскую администрацию: тогда, возможно, был бы шанс для народа Маньчжурии объединиться с народом Китая и удобного момента для начала сопротивления японцам. Таково было мое желание, и с этим я шагнул в пасть тигра…

Вопрос Вы стали регентом, или главой, Маньчжурии 1 марта 1932 года согласно историческим записям. Можете ли вы сказать нам, кто осуществлял контроль над Маньчжурией в то время?

Ответ : Вся власть была в руках генерала Хондзе, главнокомандующего японской Квантунской армией в Маньчжурии, и его помощников и одновременно – в руках начальника штаба полковника Итагаки.

Вопрос : Помните ли вы об издании ряда указов по управлению Маньчжурией от 1 апреля 1932 года?

Ответ : Ни один из них никогда не был издан лично мной.

Вопрос : Какое отношение вы имели к договору между Японией и Маньчжурией, заключенному в то время, когда вы были регентом?

Ответ : Я даже не знал о существовании такого договора за день до того, как он был подписан. На следующий день посол Японии в Маньчжурии пришел к премьер-министру и сказал: «Вот этот договор, его нужно подписать».

Вопрос : Спрашивали ли ваше мнение о договоре хотя бы в тот промежуток времени, когда его представили вам и прежде чем вы подписали или одобрили его?

Ответ : Да, формально он был ратифицирован мною, но в то время под угрозой военной силы мы уже полностью потеряли нашу свободу…

Далее Кинан поинтересовался, почему Пу И, если он действительно был жертвой японского террора, не рассказал об этом председателю специальной комиссии Лиги Наций лорду Литтону, с которым имел встречу в Чанчуне в 1932 году. Ведь именно Литтону Лига Наций поручила выяснить истинный характер событий в Маньчжурии. Однако Пу И тогда утверждал в беседе с Литтоном, что возглавляемый им режим суверенен и, следовательно, независим от Японии.

Ответ : Я, конечно, был восхищен умом лорда Литтона, и, поскольку его миссия имела отношение к делам Маньчжурии, очень хотел говорить с ним подробно. В то время я стремился встретиться с лордом Литтоном наедине или пригласить его куда-нибудь, но это осталось только желанием, оно никогда не осуществилось.

Когда я разговаривал с лордом Литтоном, квантунские офицеры были около меня для надзора. Так как задачей лорда Литтона было расследование положения угнетенного народа, то, если бы я сказал ему правду, меня бы убили в тот же час, как только эта миссия покинула бы Маньчжурию. Это было похоже на то, как если бы грабитель ворвался в ваш дом и сосед пришел спасти вас, но вы ничего не можете сказать, потому что бандит навел вам в спину оружие».