Военная фортуна - Патрик О'Брайан

— Это ирландские чернорабочие, сэр. Мы сняли их с галифакского капера, который снял их с американского капера, а тот — с уотерфордского брига. Бедняги едва осознавали, где очутились, но когда узнали, что они на «Шэнноне» и получили немного грога, то выглядели довольными и что-то кричали на своей тарабарщине. Капитан позволил им вступить в команду, хотя очень трудно обучать их обязанностям, поскольку только трое немного говорят по-английски. Но надеюсь, парни будут полезны, если дело дойдет до абордажа: между собой они бились жестоко — видите тех троих с проломленными головами — явно понимают с какой стороны браться за топоры и пики. Доктор Мэтьюрин, сэр, доброе утро. Надеюсь, ваше какао было еще горячим?

— Да, сэр, благодарю вас, — ответил Стивен, с грустью глядя на чашку Джека: оба не могли примириться с наступившим утром, до тех пор, пока не выпивали пинту настоящего, горячего свежеподжареного и свежесмолотого кофе.

Петух закукарекал снова, и несколько ирландцев прокричали:

— Mac na h'Oighe slan.

— Что они говорят? — спросил Джек, поворачиваясь к Стивену.

— Славят сына Пресвятой Девы, — ответил Стивен. — Мы так говорим в Ирландии, когда слышим первый крик петуха, чтобы, если доведется внезапно умереть до конца дня, удостоится благодати.

— Они должны держать это при себе, пока не оснастим церковь, — сказал Уатт. — В будние дни у нас не может быть ни христианских обрядов, ни христианских предосторожностей.

— Как миссис Вильерс? — спросил Джек.

— Немного лучше, благодарю тебя, — сказал Стивен. — Могу я взглянуть на твою чашку? На ней любопытный узор.

— Пойло для свиней, — пробормотал Джек, когда с приходом капитана первый лейтенант отодвинулся к подветренному борту.

— Послушай, Джек, — сказал Стивен тем же тихим голосом, — Диана говорит, что капитаны могут осуществлять церемонию брака. Это так?

Джек только кивнул — Броук, вежливо интересующийся состоянием миссис Вильерс, стоял рядом. Стивен ответил, что самые неприятные симптомы уже прошли, и тонизирующий напиток, как, например, кофе тройной или даже четверной крепости, маленькая миска каши из маранты[59] и ломоть хлеба, поднимут ее к полудню.

— А, кроме того, сэр, — добавил он, — вы бесконечно обяжете, поженив нас, если у вас будет свободное время.

Капитан Броук на мгновение оторопел: была ли это странная, несвоевременная шутка? Судя по поведению доктора и его бледному, решительному лицу — нет. Должен ли он поздравить его по этому поводу? Видя молчание Джека и холодное, совсем не праздничное поведение Мэтьюрина, понял, что, скорее всего, это несвоевременно и припомнил день собственной свадьбы и отчаянное чувство, что пойман вблизи подветренного берега, на который его несет ветер, не дающий держаться мористее, якоря тащат, течение встречное и сильное.

— Буду счастлив, сэр, — ответил он. — Но я никогда не исполнял маневр, то есть церемонию, и не уверен ни в процедурах, ни в степени своих полномочий. Позвольте мне проконсультироваться с Инструкциями и сообщить, насколько я смогу быть полезен вам и леди.

Стивен поклонился и ушел.

- Кузен Джек, на пару слов, — сказал Броук. И в уединении кормовой каюты продолжил. — Твой друг серьезно? Честно говоря, он выглядел достаточно серьезным, но, конечно, он католик, не так ли? Ему следует знать, что даже если я смогу поженить их, это не будет иметь значения для приверженцев его веры. Почему бы не подождать, пока мы не окажемся в Галифаксе, где священник выполнит для него это действо?

— О, он совершенно серьезен, — сказал Джек. — Хочет жениться на ней еще со времен Амьенского мира. Она — двоюродная сестра Софи, знаешь ли.

— Но к чему спешка? Разве доктор не понимает, что мы окажемся в порту еще до конца недели?

— Есть некоторая особенность, как я понял, — сказал Джек. — Полагаю, некая ситуация с ее национальностью. Ее могут счесть враждебной иностранкой, и брак, заключенный на борту корабля, уладит этот вопрос.

— Ясно, ясно. Полагаю, Джек, ты никогда и никого не женил на борту?

— Только не я. Но абсолютно уверен, что это возможно. Капитан королевского судна может сделать с человеком почти все, что угодно, кроме как повесить его без военного трибунала.

— Хорошо, я загляну в Инструкции. Но прежде всего, хочу, чтобы ты прочитал это письмо. Оно адресовано капитану Лоуренсу. Я уже посылал несколько устных сообщений, говоря, что хотел бы встретиться с ним корабль на корабль, но из того, что ты говорил о нем, предполагаю, что либо их не передали, либо его удерживают в порту приказы. Теперь мне кажется, что люди на берегу знают, что ты удрал, и «Шэннон» — твое очевидное прибежище и, поскольку, они так стремились удержать тебя, то могут также стремиться вернуть, и поэтому с большей готовностью отправят «Чезапик» в море. В любом случае, письменный вызов имеет намного больший вес, чем что-то на словах, да и еще и из вторых уст. Руководствуясь этими двумя соображениями, я хочу передать письмо с американским пленным, уважаемым человеком по имени Слокам, живущим в этих краях. Его лодка у борта, и он обязался доставить письмо. Но ты знаешь Лоуренса, знаешь, какое письмо будет более эффективно. Пожалуйста, прочти его и скажи, что думаешь. Я попытался изложить его в простой и прямолинейной манере — никакой риторики, никаких пышностей — вызов, который бы пришелся по душе мне самому. Не знаю, преуспел ли я, и, надеюсь, ты скажешь мне без уверток.

Джек взял письмо.

Фрегат его величества «Шэннон»,

в море, недалеко от Бостона, июнь 1813,

Сэр,

поскольку «Чезапик», кажется, готов к выходу в море, я прошу сделать мне одолжение и встретиться с «Шэнноном» корабль на корабль, чтобы помериться силами наших уважаемых флотов. Извиняюсь за переход к подробным сведениям, чего явно не требуется офицеру вашего характера. Уверяю Вас, сэр, причина не в том, что я испытываю сомнения в Вашем желании принять мое предложение, но в том, чтобы дать ответ на любое возможное возражение, и, особенно на мой шанс получить нечестную поддержку.

После должного внимания, уделенного нами коммодору Роджерсу, усилия, приложенные мной, чтобы отправить все силы, кроме «Шэннона» и «Тенедоса» на такое расстояние, чтобы они не смогли вступить в сражение в виду Мысов, и, посылки в Бостон разных устных сообщений, мы с разочарованием обнаружили, что коммодор ускользнул от нас, отплыв при первой возможности, тогда как преобладающие восточные ветры держали нас вдали от побережья. Возможно, он желал более твердых гарантий честной схватки. Поэтому вынужден обратиться к Вам с подробностями и уверить, что сделаю всё то, о чем пишу, если это в моей власти. Клянусь честью.