Змеи города роз - Юлия Арвер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ночной ветер, блуждавший в ветвях деревьев, завыл раненым волком, вторя моей боли, и эхо его стенаний отозвалось в теле мерзкой дрожью. Я присел на корточки рядом с пленным, и наши лица оказались совсем близко.
– Прошу тебя, скажи, что знаешь. Я ищу дорогого человека. Мы не причиним тебе зла. Слово чести, – тихонько, чтобы не услышал даже Дан, взмолился я.
Кочевник вгляделся в мои глаза. Его бездонный взгляд обволакивал, будто черные топи. А этот жук не так-то прост! Сильный колдун. Возможно, даже шаман.
– Верю, что не надуришь, кудрет, – наконец произнес он, коварно подмигнув. – Я чую запах горелой плоти. Смерть двоих смердит в воздухе. Их сожрало пламя и выплюнуло пепел.
Глава 19
Змея под кожей
Амаль
Кадар догорал, в то время как его убийца безжалостно наблюдала за почерневшим телом, скукожившимся на каменистом полу пещеры. Запах жженой плоти наполнил мое тело, осев прахом в носу и горле, а губительная стена пламени обратила в пепел все, что делало меня мной. Вся моя жизнь оказалась погребена под пеленой ненависти, имеющей вкус крови, смерти и огня.
Силуэт хрупкой девушки в черной мантии расплывался, как и очертания пещеры. Я видела только Арлана, готового ускользнуть, будто юркий крысеныш. Крыс принято травить… Эта крыса, носившая личину моего брата, заслужила лишь один исход.
Я вскочила на ноги, ощущая, как мир вокруг качается попавшей в сердце шторма шлюпкой, и рявкнула:
– Эй, братец! Ты хотел мою магию?! Получи сполна!
Языки пламени, сорвавшиеся с ладоней, коварно ударили Арлана в спину, ведь за мгновение до встречи с ними он бросился бежать. Глупый-глупый несостоявшийся воевода… Так и умрет глупой смертью, сполна вкусив ярость огненной стихии и ярость преданной сестры…
С пугающим удовлетворением я наблюдала, как огонь принял тело Арлана в свои смертельные объятия. Крик брата сорвался на визг, и этот звук ласкал мой слух.
– Прошу тебя! Умоляю, спаси меня! – вопил Арлан, но ни одно из его слов не проникло в крепость моей ненависти.
Брат рухнул на землю в тщетной попытке сорвать горящую одежду, но она липла к обожженному телу, сливаясь с ним воедино. Арлан хрипел и пищал, стонал и шипел. Кожа моих ладоней горела и пузырилась. В голове не осталось ни одной мысли. Ни одного воспоминания.
– Прости меня, сестра! Пощади, умоляю!
Меня не трогали его мольбы о прощении. Я уничтожала чудовище, поглотившее моего брата. Тот Арлан, которого я знала, погребен под непомерной завистью и жаждой власти. Молила ли о пощаде Халия? Он не пощадил, так пусть же не ждет пощады от меня…
Возможно, позже я с горечью вспомню о провальных попытках Арлана научить меня игре на рояле. Возможно, его теплые слова после очередной издевки Айдана всплывут в памяти, будто показавшиеся из-под воды раздувшиеся утопленники. Возможно, я вспомню, как правдоподобно он оплакивал жену. Возможно, даже поплачу. Но сейчас внутри царила пугающая пустота. Ее выжигали в моем теле годами. Мне приходилось бороться за жизнь, за власть, за свободу. И каждый, каждый стремился их у меня отобрать. Моя душа тлела, обугливалась, чернела, пока не осыпалась пеплом прямо в этой пещере.
Невыносимая боль в ладонях не отрезвляла, а лишь подзуживала. Я не отпускала пламя, пока тело брата не обуглилось. Вонь сожженного тела скручивала желудок в узел, впитывалась в волосы, в кожу, в ткань, в мысли. Я состояла из запаха смерти, которую сама же и принесла.
– Хватит. Отпусти огонь. Эта тварь давно мертва, – раздавшийся за спиной женский голос заставил меня вздрогнуть.
За минуты, наполненные страданиями Арлана, я успела позабыть о своей спасительнице. На ее смуглом лице до сих пор играла хищная ухмылка, в то время как мое наверняка напоминало посмертную маску.
Неужели эта девица не понимала, что говорит с трупом? Я умерла прямо на этом месте… Или рехнулась. Наверное, только умалишенные не чувствуют ровным счетом ничего, убив родного человека. Став ненамеренным убийцей в тринадцать лет, я окрестила себя зверем. Нет, это чушь. Зверем я стала сейчас. Им и останусь.
– Мне этого недостаточно, – процедила я сквозь зубы, усилием воли заставляя колдовское пламя плясать на обуглившихся останках брата.
Девица раздраженно вздохнула, и уже через мгновенье мой огонь поглотили сползшиеся из темных углов тени, походившие на вязкую черную жижу. Это стало бы отвратительным зрелищем, если бы мне не было так наплевать. Второй лихомор за жалкий месяц! Вот уж не думала, что они встречаются на каждом шагу.
– Уж простите, но у меня нет времени наблюдать за сладкой родственной местью, – буркнула девица, насмешливо заглянув мне в глаза.
Я мимолетно осмотрела свою спасительницу, отметив высокий рост, горделивую осанку, длинные волосы с двумя тугими косичками на висках и темные глаза, взирающие на меня пугающе высокомерно. В их глубинах будто бы жили полчища демонов. Эта девица и сама походила на исчадие преисподней – смертоносная, облаченная в черную мантию и абсолютно невозмутимая.
Стон, разорвавший тишину ночи, заставил меня вспомнить об Айдане и обернуться. Старший брат пожирал меня взглядом раненого зверя, пока кровь из сломанного носа заливала его лицо. Неужели все это время он оставался в сознании? Похоже, Айдан был прав. Я с удовольствием уничтожила бы всю их семью.
Во взгляде старшего брата не осталось ненависти или презрения, там плескался только страх. Я медленно направилась к нему, призвав огонь на пульсирующую жаркой болью ладонь и подбросив его вверх. Айдан не сводил глаз с плывущего пламени. Оно издевательски замерло прямо над его головой.
Я застыла, равнодушно взирая на брата и не испытывая ничего, кроме брезгливости. Совсем недавно моей мечтой была его смерть. Мученическая смерть. И вот он на ладони. Только направь огонь, только пожелай и станешь воеводой. Уничтожь ненавистную тварь, и у рода Эркин останется единственная наследница. Возможно, Маура так бы и поступила. Возможно, я сама довела бы до конца то, о чем грезила последние шесть лет… Если бы не навиры и их грядущие допросы. Смерть Арлана – защита моей собственной жизни, но сожжение Айдана иначе, чем хладнокровной местью, не назвать.
– Боишься меня? – мой охрипший голос, казалось, отозвался от каждой стены.
Брат молчал, не сводя с меня глаз. Он ни за что не признается в том, какой ужас я в
