Навеки твоя - Кэтлин Гаррингтон

— Леди Фрэнси, — сказал он, радостно улыбаясь. — Неужели сегодня будет соколиная охота?

Графиня подошла к маленькому худому старику и пожала его мозолистую руку. Она знала сокольничего с тех самых пор, когда ее, еще совсем крошку, обвязав ремешками, учили ходить.

— Я так рада, что мы снова увиделись с тобой, мой старый друг, — сказала она. — Да, сегодня днем мы с моими гостями хотим немного поохотиться, поэтому подготовь, пожалуйста, для нас птиц.

Старик смотрел на нее, и в его голубых глазах блестели слезы.

— Да, миледи, я сделаю, сделаю, — пробормотал он. От избытка чувств у старика дрожал голос. — Я тоже так рад, что снова вижу вас.

— Садись и продолжай работать, — сказала она ему. — А я сяду на другую клетку, и мы с тобой поговорим.

— Да, да, как в старые добрые времена, — сказал он, вспоминая прошлое, и покачал головой. — Когда вы были маленькой и очень шаловливой девочкой, то часто убегали от своего хитрого и пронырливого учителя и прятались здесь, на конюшне.

— А ты рассказывал мне удивительные истории о шотландских горцах.

Фингус кивнул. Он сел на клетку, и, взяв в руки кожаную перчатку и шило, вернулся к своему занятию.

В мастерской вдоль стен в ряд стояли вешалки, на которых висели перчатки, мешки и кожаные колпачки. В углу стоял большой шкаф. Там хранились ножи, шила, резцы и длинные толстые иглы для починки кожаной утвари. За внутренней дверью, вцепившись когтями в жерди, сидели ястребы-тетеревятники и перепелятники, а большие соколы, сапсаны и кречеты — они были гораздо меньше своих пернатых родственников, — царственно вытянув шеи, отдыхали на деревянных насестах.

Франсин видела, что птицы с интересом рассматривают ее сквозь деревянную решетку, прибитую к окну, разделяющему внутреннюю и внешнюю комнаты. Обычно ловчих птиц держали в большом, просторном помещении, чтобы в ненастную погоду они могли там свободно летать. Чтобы птицы всегда были в хорошей форме, им нужно летать каждый день, невзирая на капризы природы.

— Помнишь, когда мне исполнилось десять лет, на день рождения мне подарили сокола, чтобы я вырастила его и научила охотничьим премудростям? — спросила она своего старого друга. — Ты тогда взялся помогать мне и объяснял, как все делать правильно.

— О да, — сказал он, кивнув. — Но я согласился помогать вам только после того, как вы пообещали своему батюшке, упокой Господь его душу! что будете исправно ходить на занятия к своему учителю, а на конюшню приходить только после уроков.

Франсин засмеялась.

— Истории, которые ты мне рассказывал, были гораздо интереснее лекций мистера Бордсмена. Он говорил только о древних греках и римских императорах. А ты о кельтском воине, который, превратившись в сокола, прожил целых сто лет.

— Эта была ваша любимая сказка, миледи? — усмехнувшись, спросил Фингус.

— Мне нравились все твои сказки: и о домовых, и об эльфах, и о волшебниках. А особенно та, в которой говорилось о том, как феи выкрали предводителя клана шотландских горцев, когда он был еще младенцем и лежал в колыбели, и унесли в потусторонний мир, чтобы сделать из него могущественного чародея.

— О да, — сказал он. — Вы всегда меня очень внимательно слушали. — Подвинув клеть, на которой он сидел, к деревянному столбу, Фингус оперся спиной на этот столб и снова взялся за работу. Он сшивал две половины соколиной перчатки тонкими жилами.

Наклонившись к нему, Франсин перешла на шепот и спросила:

— Фингус, помнишь, ты как-то сказал мне, что магические чары можно разрушить, разгадав волшебную загадку?

Подняв голову, сокольничий внимательно посмотрел на хозяйку своими поблекшими глазами.

— Да, детка, помню.

— Мне кажется, что меня заколдовал волшебник, — призналась она. — Это любовное заклятие. Я пытаюсь найти загадку, которая поможет разрушить чары, но пока у меня ничего не получается.

— Ай-ай-ай, миледи, — сказал Фингус, качая головой и откладывая в сторону работу.

На лице старика появилось выражение озабоченности. В детстве он часто рассказывал ей сказки о гномах, подробно описывая внешний вид этих фантастических существ. Сейчас Фингус и сам был похож на одного из таких человечков.

— Ты мне поможешь, Фингус? — спросила она. — Можешь помочь найти эту загадку?

— Леди Фрэнси, вы не сможете разрушить колдовские чары с помощью волшебной загадки, — совершенно серьезно сказал старый слуга.

— А как их можно разрушить? — спросила она, пытаясь скрыть охватившее ее отчаяние.

Сдвинув шапку на морщинистый лоб, Фингус запустил пальцы в седые волосы на затылке.

— Вам нужно найти обратное заклинание, которое снимает чары. Оно написано в книге этого волшебника.

— А где искать эту книгу? — спросила она, перейдя на шепот.

Он пожал плечами и задумчиво сдвинул брови.

— Думаю, что она спрятана в его замке. Однако, детка, даже если ты ее найдешь, то это тебе не поможет, — сказал он, печально покачав головой.

— Почему?

— Потому что все заклинания в книге волшебника написаны на гаэльском языке, миледи.

Дверь в мастерскую внезапно открылась. Вздрогнув от неожиданности, они переглянулись, как настоящие заговорщики.

В дверном проеме появился Кинрат. В своем национальном костюме — красном жилете, черно-красном килте и блестящих башмаках — он выглядел очень внушительно. Его берет был украшен тремя перьями — отличительным знаком предводителя клана.

— Я искал вас, леди Франсин, — сердито бросил он. Судя по всему, ее таинственное исчезновение не на шутку рассердило его. — Когда я вернулся в вашу комнату и не застал вас там, мне пришлось обыскать весь дом. Вам нельзя ходить без охраны.

— Мне нечего опасаться в своем собственном доме. Здесь я в полной безопасности, — возразила она.

Кинрат пропустил ее замечание мимо ушей. Сердито сдвинув брови, он посмотрел на Фингуса.

— Лейрд Кинрат, это наш главный сокольничий, — сказала Франсин. — Фингус Маккей тренировал птиц, принадлежавших нашей семье, еще до того, как я появилась на этот свет. Я пришла предупредить его, что сегодня днем мы собираемся устроить соколиную охоту.

Фингус, стащив с головы шапку, низко поклонился Кинрату. Так низко, что едва не стукнулся головой о деревянный пол.

— Кинрат из Кинраткерна, — пробормотал он своим слабым, немного гнусавым голосом, замирая от восторга. — Я слышал о ваших подвигах на море и на земле.

К удивлению Франсин, Кинрат подал старому сокольничему руку. Сияя от радости, тот пожал ее. Эти два гордых шотландца обменялись рукопожатиями так, словно между ними не существовало сословных различий.