Вторжение - Джеймс Херберт

— А ты никому раньше не рассказывал об этой аварии? Только мне? — смягчившимся голосом спросила Кэт.

— Ну, только паре человек, в частности, Гарри. Обычно во время пьянок.

— А вторым человеком была женщина?

— Нет. Честно говоря, это был доктор. Не какой-нибудь особенный профессионал, а самый обычный врач. Хочешь, чтобы я рассказал об этом?

Она кивнула и снова уткнулась в его плечо.

— Примерно через год после той аварии у меня вдруг началось воспаление мошонки. Во всяком случае, я так это ощущал. Можешь, конечно, смеяться, но когда с мужчинами случаются подобные штуки, они боятся самого худшего. Какое-то время я пустил это на самотек, но лучше не становилось. В конце концов, я отправился к своему доктору, и он определил это как воспаление простаты, сказав, что это результат стресса. Я предположил, что мои полеты в принципе были занятием, вызывающим стресс, но доктор выдвинул более грустную версию. Он объяснил, что после того, как мой вертолет утонул и все эти люди погибли, я стал сдерживать свои эмоции, никогда не позволял себе нервных срывов, которые, естественно, возникают у людей. Понимаешь, совсем не обязательны серьезные, истерические срывы, а просто небольшой нервный коллапс. Но я и этого не позволял себе, а организм не обманешь. Вот воспаление простаты и стало физической реакцией, как бы заместившей психическую. Но болезнь, по счастью, не стала хронической — так, небольшое неудобство в течение некоторого времени. И в конце концов все прошло.

— Но не прошли твои терзания.

— Нет, я же говорил тебе. Но, как видишь, они отыскали себе местечко для отдыха. Я, понимаешь ли, пытаюсь объяснить тебе следующее: моим единственным наказанием за ту идиотскую ошибку стали воспалившиеся яйца, тогда как для тех, других, расплатой за нее оказалась смерть, а для их семей — страдания. Тебя не поражает такая насмешка судьбы?

— Но ты же терзаешься куда больше, чем следует. И это никогда не прекратится, как бы долго ты ни держал эту боль в себе. Ты говоришь о каких-то наказаниях, не желая понять простую истину: сама по себе жизнь не наказывает нас, мы сами присваиваем это право себе. Мы сами создаем свои собственные представления об искуплении вины. Мы собственноручно изготовляем свое собственное распятие и сами же себя к нему приколачиваем!

Калвер немного помедлил, слишком удивленный, чтобы ответить сразу. Согласился ли он с философствованиями Кэт или нет, но он понял, что недооценивал ее. Ему следовало бы разглядеть это еще тогда, когда она быстро приспособилась к жизни в убежище, когда помогала Клер Рейнольдс ухаживать за больными, включая и его самого, когда так быстро приняла эту ужасную, травмирующую перемену в жизни всех. Более того, не только приняла, но и приладилась к ней! А еще Кэт доказала, когда они спасались из убежища, что она отнюдь не трепетная, припадочная девица.

— Что это ты на меня так смотришь? — спросила Кэт. — Ты расслышал то, что я говорила?

— О да, я расслышал. — Он поцеловал ее в лоб. — И возможно, ты права. Что же ты не говорила мне обо всем этом раньше?

Раздражение Кэт мигом исчезло.

— А что же ты не рассказывал мне раньше о твоей аварии?

Калвер ухе собрался ответить, как вдруг его взгляд привлекло какое-то движение.

— Давай-ка подождем с этим. Похоже, что наши там чем-то взволнованы.

— Стив... — потянулась Кэт к Калверу, когда тот начал подниматься. Он лукаво посмотрел на нее сверху вниз, и Кэт вернула ему поцелуй.

— О Господи, где же все? — послышался чей-то испуганный голос.

— Не дергайся, Эллисон, — отозвался Калвер. — Ты в полной безопасности.

Он натянул ботинок и неохотно поднялся на ноги, не сводя взгляда с лежавшей Кэт. Потом он нежно коснулся ее волос и, слегка прихрамывая, пошел к механику. Кэт пошла вслед за ним.

Проснулись остальные, встревоженные криком Эллисона. Испуг добавил еще и туман. Все в изумлении озирались вокруг. Подойдя к товарищам, Калвер быстро осмотрел всех. Эллисон, Дили и Фэрбенк разлеглись под склонившимся деревом. Там, дальше — Джексон и с ним еще один механик, кажется, его зовут Дин. Выходит, пятеро. Да еще он и Кэт. Значит, всего их семеро. А остальных они что же, растеряли во время поспешного бегства через руины? Нет, подумал Кал-вер, они ведь еще раньше могли утонуть, их могли разорвать на куски эти твари там, внизу, в убежище. А могли даже и сгореть заживо: выбор вариантов смерти был богатым. Увидев его, Эллисон успокоился.

— Что это за место? — спросил он, вставая.

— Насколько нам удалось различить, это то, что когда-то было лугами адвокатской корпорации Линкольна, — ответил Калвер. — Вот что от них осталось.

Эллисон пытался разглядеть то, что скрывал туман.

— А крысы?..

— Пока их нет. Они остались там, в убежище. Так что на данный момент мы вне опасности.

Дили привстал лишь на колени, как будто Мир все еще был неустойчивым.

— А этот туман — это что, просто туча пыли? — спросил он.

— Пошевели мозгами, — ответил Калвер, беря его под руку и помогая подняться. — Ты что же, не чувствуешь, как жарко и влажно? Этот ливень, а потом палящее солнце превратили все вокруг в парную. И если это доставляет тебе неудобство, ты просто подожди, пока тебя не начнут кусать насекомые. Ну, как дела, Фэрбенк?

Маленький коренастый механик зевнул и улыбнулся, глядя на Калвера.

— Дела просят есть.

— Что ж, вполне здравая мысль. А вы как, Джексон, Дин?

Оба механика выглядели не столь веселыми. Они подошли к остальным, с опаской озираясь вокруг.

— Кто-нибудь ранен? — спросил Калвер, обращаясь ко всем.

— А синяки и царапины здесь идут? — спросил подошедший к ним Фэрбенк.

— Нет, требуются только крысиные укусы и переломы рук и ног.

— Ну, тогда у меня даже и шансов нет.

— Тем не менее осмотри себя повнимательнее. Не зарекайся: мало ли что с тобой могло там случиться.

Все тщательно исследовали свою одежду, нет ли в ней дыр, и поискали, нет ли ссадин и царапин на теле. Порезов и в особенности синяков нашлось в изобилии, но укусов не было.

— Нам повезло, — сказал Фэрбенк.

— Да, и повезло побольше, чем жалким ублюдкам, которые пока что остались позади, — гневно заметил Джексон. Все замолчали. Тишину нарушил Дили.

— Надо убираться отсюда. Думаю, что здесь, на открытом месте, все же не так уж и безопасно.

Мужчины, измученные и боявшиеся того, что могло ожидать их впереди, с мрачным спокойным презрением посмотрели на растрепанного человека из министерства, как бы считая отныне его одного ответственным за гибель своих коллег и друзей, оставшихся там, на бирже. Кэт понимала и разделяла их презрение, но все же, как ни странно, испытывала к Дили легкое сострадание. Он стоял среди них, маленький, плешивый, немолодой человек, одежда его была разодрана, лицо и руки перепачканы грязью, а плечи — да что там плечи, куда подевалась его осанка! — ссутулились и дрожали. Кэт знала, что они были неправы, приписывая ему столь серьезную вину. Что ж, благо глупость — вещь распространенная.